Конкурс киллеров - Елена Логунова

— Ты сейчас похожа на статую, — донесся до меня издалека язвительный голос Ирки.

— На Венеру Милосскую? — Я расправила плечи, выпячивая грудь.

— Не-а, на химеру с фронтона собора Парижской богоматери! Такие же выпученные глаза и разинутый рот!

— Сама ты химера, — обиделась я. — Доела свое мороженое, обжора? Так чего расселась? Заводи машину, только что открылись новые обстоятельства, похоже, особняк на Затоне заслуживает особого внимания!

— Так ведь ночь на дворе! — возмутилась подруга. — Темно уже, что ты там увидишь!

— Сегодня уже ничего не увижу, — согласилась я. — А вот завтра, если заранее похлопочу, увижу многое! Вставай, поехали!

За полчаса до полуночи мы въехали в мирно спящий Затонный переулок и припарковались все под той же сливой.

— А теперь у меня к тебе деликатный вопрос, — смущенно кашлянув, обратилась я к подруге. — Ты только не подумай чего плохого… Скажи, какие на тебе трусы?

— Действительно, вопрос деликатный, — внимательно посмотрев на меня, Ирка, как будто не слишком шокированная, покрутила пальцем у виска. — Ты спятила, что ли?

— Вовсе нет. Пожалуйста, покажи мне свои трусы! Или хотя бы скажи, они из той же партии, что вчера сушилась на веревках во дворе? Такие огромные хлопковые парашюты пастельных тонов, стягивающиеся на талии продетой в кулиску бельевой резинкой? Ну, не томи! Ирка! Мне немедленно нужны твои трусы!

— Да зачем?! У тебя что, своих нет? — пожав плечами, заинтригованная Ирка задрала длиннополую юбку и продемонстрировала мне белье.

— Мои не годятся, они маленькие, в них резинка слабенькая, кружевная, нашита прямо на ткань! — сбивчиво объясняла я. — Вот твои суперпанталоны — это то, что надо! Нет, я не буду их надевать, ты с ума сошла, куда они мне! Выдерни резинку!

— Для тебя — все, что угодно!

— Спасибо! — Я растопырила пальцы левой руки на манер рогатки. — Помоги мне, привяжи сюда резинку… Отлично!

Я вывалилась из машины, подошла поближе к уличному фонарю, подобрала с земли небольшой камень и с помощью своей импровизированной рогатки запулила его в лампочку. То есть хотела попасть в лампочку, но промахнулась. Звонко брякнув о металл плафона, камень отскочил в сторону, не причинив никакого вреда источнику уличного освещения. Эх, неподходящий снаряд я взяла, слишком тяжелый и угловатый!

— Ты с ума сошла! — при виде моего хулиганства запоздало ужаснулась торчащая у машины Ирка.

В сердцах она стукнула кулаком по стволу дерева, и на меня градом посыпались сливы.

— Еще раз спасибо! — нагнувшись, я подобрала с земли несколько достаточно твердых плодов.

Тщательно прицелилась и повторила попытку.

Крак! На третьем дубле лампочка разбилась, и на улице сразу стало гораздо темнее.

— Это кто тут хулиганит? — донесся из саманного дома скрипучий голос тетки Маши.

— Сматываемся! — пригибаясь, я подбежала к машине, открыла дверцу и прыгнула на свое место.

Не заставляя себя уговаривать, Ирка поспешно забралась за руль и нажала на газ.

— А теперь что? — спросила она лишь пару кварталов спустя.

— А теперь снова притормози, — велела я. — Заглуши мотор, я должна позвонить по телефону… Алло? Это жилищно-коммунальная служба? В одном из фонарей в Затонном переулке не горит лампочка… Что значит мелочь? Это не мелочь, подход к нашему дому не освещен, а наш хозяин — очень состоятельный человек, его весьма заботит собственная безопасность… Да, за вызов вам заплатят… Ах, суббота? Тогда заплатят вдвойне! Что? Завтра утром? А во сколько у вас начинается утро? Спасибо.

Я положила трубку, удовлетворенно откинулась на сиденье и, сделав Ирке знак трогаться с места, сказала:

— А сейчас домой, нужно пораньше лечь спать, завтра наш рабочий день начнется в восемь утра.

— Завтра суббота! — возмутилась Ирка.

— Мне уже сказали, — кивнула я. — Суббота, ну и что? Нас это совершенно не касается! Ты когда-нибудь слышала, чтобы Шерлок Холмс или Эркюль Пуаро брали выходные?

— Насчет Холмса не знаю, но вот мисс Марпл вела очень размеренный образ жизни, — проворчала Ирка. — Что нисколько не мешало ей быть великолепной сыщицей!

— Мисс Марпл была старушкой! Чтобы иметь шанс дожить до ее лет, я должна сейчас хорошенько побегать!

— Да, я забыла, — вздохнула Ирка, мечтательно прищурив глаза. — Тебя же пытаются убить…

— Смени тон, пожалуйста, — начиная сердиться, попросила я. — Иначе у меня возникает ощущение, будто ты готова присоединиться к толпе моих преследователей!

— Где уж мне, — тихонько пробормотала подруга.

Но я все-таки ее услышала, демонстративно надулась, и, чтобы добиться прощения, Ирке пришлось клятвенно пообещать мне не задерживаться с утренним подъемом.

За те три часа, которые понадобились бригаде неопытных копачей в составе Мелюзгаврика, Бармалютки и Морозова, чтобы подрыть корни старого тополя, Мелюзгаврик, убежденный работник умственного труда, успел не единожды проклясть собственную неуемную фантазию. Ну что ему стоило придумать план, реализация которого не привела бы к появлению кровавых волдырей на ладонях?!

Дерево, наиболее соответствующее условиям плана, оказалось внушительных размеров. Хлипкий Мелюзгаврик в одиночку даже не смог обхватить ствол руками, пришлось призывать на помощь Бармалютку. Взявшись за руки, вдвоем они оцепили ствол и приблизительно определили его диаметр как полутораметровый. Со стороны в этот момент низкорослые злоумышленники здорово смахивали на парочку детсадовцев, кружащихся в хороводе.

Однако оценить прелесть этой трогательной сценки мог лишь присутствовавший при сем Морозов. Дело происходило глухой ночной порой, когда мирные граждане в большинстве своем крепко спали, плотно закрыв окна и даже форточки, чтобы не лишиться стекол: норд-ост набирал силу, деревья гнулись и трещали, и даже недавняя дневная жара бесследно развеялась.

В третьем часу ночи ударник землеройного труда Бармалютка, в долгополой серой ветровке с капюшоном похожий на театрального призрака отца Гамлета, вылез из отрытой общими усилиями поясной могилки у подножия старого тополя, уронил на асфальтированную дорожку глухо звякнувший заступ и категорически заявил:

— Харэ балдеть, или гони бульдозер! Я не ишак, чтоб тут всю ночь ломаться!

Машинально соотнеся размер этого стихотворного экспромта все с тем же шекспировским «Гамлетом», интеллектуал Морозов посочувствовал утомленному Бармалютке бессмертными словами:

— Бедный Йорик!

— Какой, к черту, Жорик! Не поминал бы покойника! — окрысился Бармалютка, потирая спину.

— Не сердись. Я думаю, этого вполне достаточно, — заглянув в яму, а потом внимательно посмотрев на тополь и сделав в сторону нужного балкона несколько загадочных пассов, похожих на движения фотографа, щелкающего камерой, объявил Мелюзгаврик. — Если хорошенько приналяжем, упадет как миленький.

— Точно? — требовательно спросил Морозов, назначенный шефом ответственным за проведение операции.

— Точно в цель, — убежденно кивнул автор плана.

— Тогда я звоню, — Морозов достал мобильник и набрал шесть цифр телефонного номера.

Надеясь расслабиться и хоть на время забыть о преследующих меня неприятностях, я забралась в ванну — благо она у Ирки просторная, как небольшой бассейн, так что я могла вытянуться в полный рост и даже раскинуть руки. Как это я не подумала поселить здесь Мурика? Заперла бедняжку питончика в душной прихожей, хотя могла создать ему весьма комфортные условия, сходные с природной средой обитания. В дебрях Амазонки влажно и жарко? Пожалуйста, у нас полно горячей воды! Впрочем, тогда условия проживания не были бы комфортными для остальных, а ведь я тоже люблю понежиться в ванне — не обязательно в одиночку, но уж не в компании с удавом!

Лежа на спине в теплой воде, слушая слабое потрескивание пузырьков пены, я блаженно закрыла глаза…

Звонок мобильника застал меня врасплох. Вынырнув, как Афродита из пены морской, я свесила голову за борт гигантской ванны и поискала глазами трубку. Нету!

Звук шел от вешалки с одеждой. Проклиная бессовестных негодяев, не дающих хорошим людям ни сна, ни отдыха, я вылезла из гигантской лохани и пошлепала по холодному кафелю.

Мобильник нашелся в кармане моего маскхалата.

— Елена! — в трубке зарокотал суровый голос майора Михрякова. — Ты знаешь, я журналисту друг, товарищ и брат…

— И волк, — пробормотала я, не в силах простить полковнику испорченного удовольствия.

— Что-что?

— Ничего-ничего, — поторопилась исправиться я. — Это я так, чихнула…

— Вот и я говорю: вашему брату-писаке начхать на закон! — повысил голос начальник пресс-службы УВД края. — Вечно встреваете в истории, спасай вас потом!

— А я что? Я ничего, — я тщетно пыталась сообразить, что именно известно суровому майору о моих последних приключениях, но его следующая фраза меня удивила: