Королева демонов - Дэвид Дрейк

— Если бы мне нужны были свежая трава и много воды, мне лучше было бы оставаться дома, в Барка Хамлет, — тихо сообщил он. — Иногда мне кажется, что так и следовало поступить: остаться дома.

Ария взглянула на него так, словно он сошел с ума. По крайней мере, плакать перестала. Потом нагнулась прямо к роднику и принялась ловить ртом воду.

— Мы могли бы оставить ее здесь, — проговорил Захаг. — Существуют ведь и другие женщины, и, между прочим, именно от этой толку-то чуть!. Небось, даже ягоды собирать не умеет!

— Я обещал ее матери, что верну ее домой, — пояснил Кэшел. Он постоянно спорил с приматом на тему: стоит ли помогать людям, если не испытываешь к ним особой любви. Ария была не одного с ними поля ягода — и сразу дала это понять, вот почему Захаг не мог взять в толк, зачем помогать ей.

Росшие в округе кусты насчитывали не меньше десятка разновидностей. Росли они низко, листья имели мелкие и множество колючек. Но, к вящему удивлению странников, на многих росли темные ягоды размером с ноготь на мизинце. Не особенно мясистые, зато внутри были косточки с неожиданно вкусными ядрышками.

Благодаря этим самым ягодам они продержались в течение трех дней, пока шли из пустынной местности. Кто бы мог подумать, что Ария своими нежными ручками сумеет так ловко срывать ягоды, минуя колючки?

Вначале-то она отказывалась это делать, боясь пораниться. Пришлось Кэшелу и Захагу кормить ее.

Ария оторвалась от родничка и уставилась на Кэшела и примата.

— Ничего ты не обещал ее матери возвращать ее, — упрямо возразил Захаг — Сказал, что заберешь девчонку от Илмеда. Именно это ты и сделал, не правда ли?

— Если бы вы не лезли не в свое дело, — начала Ария, весьма заносчиво, но тут же ее тон изменился на горькое отчаяние, — я уже была бы замужем за самым могущественным магом всех эпох. Илмед сделал бы меня королевой всего мира! А вместо этого…

Она отвернулась, и слезы снова закапали в песок.

— Если вызываешь на бой главного среди приматов, — резко бросил Захаг, — тогда тебе нужно быть сильнее его или быстрее бегать, иначе не сносить тебе головы. Полагаю, Илмед успел кое-чему тебя научить, прежде чем расстался с жизнью.

Кэшел откашлялся.

— Пора двигать, — произнес он. Он предпочитал идти по ночам, но тропа была видна настолько слабо, что впору заблудиться в темноте. Луна и та почти не светила.

Он наклонился и дотронулся до локтя девушки. Ее платье превратилось в груду лохмотьев. Нежные ноги не были приспособлены для пеших прогулок, поэтому Кэшел сплел ей сандалии из тростника.

Ария все еще плакала. Она отдернула руку, чтобы избежать прикосновения Кэшела.

— А что касается Илмеда… — с пробудившимся гневом заговорил Кэшел. «И почему эта девушка даже попытаться не хочет вести себя как человек?» — Он только думал, что обладает силой и властью и способен на все. Ни один человек не может иметь такую силу.

Он снова откашлялся. — Так что, госпожа, вставайте. Я не оставлю вас здесь, но могу потащить вас волоком, если не пойдете сами!

17-й день месяца Цапли

— Серебро, зарытое в грязь, больше не блестит, мой мудрый друг Кристас, — прочел Гаррик в книге Селондра. — Лишь разумное использование возвращает металлу блеск.

Он сидел, прислонившись спиной к одной из четырех колонн перед небольшим храмом. Внутри храма Теноктрис рассматривала узоры резьбы под самой крышей. Если здесь и была когда-либо статуя для поклонения, она, должно быть, исчезла много веков назад.

Лиэйн устроилась, скрестив ноги, у основания еще одной колонны, лицом к Гаррику. Она слушала чтение с умиротворенной улыбкой.

Гаррик верил Теноктрис: эта земля не является частью мира, из которого образовался Залив, но, похоже, подчиняется тем же правилам. Солнце встает и садится, с гор сбегают ручьи и дуют ветры. Напряжение, не покидавшее его все время, пока они гостили под зеленым небом, теперь исчезло. Как приятно провести несколько дней в тишине и покое, в особенности, когда есть кто-то, способный разделить твое наслаждение «Одами» Селондра.

Он радовался, что встретил Лиэйн. Большую часть своей жизни Гаррик и мечтать не смел о встрече с женщиной из знати. А теперь — вот, пожалуйста, он читает одной из них старинные оды, а девушка улыбается в ответ.

— Тот, кто сумеет обуздать собственный аппетит, — продолжал юноша, — обретет власть над империей столь же громадной, как если объединить Хафт с Байтом, добавив к ним далекое Далопо.

В глубинах сознания Гаррика шумно расхохотался король Карус. Юноша опустил книгу и усмехнулся.

— Конечно, чего ни скажешь, если ты поэт, и живешь в сельском домике в Орнифоле, и некому попросить тебя командовать одиночной триремой, когда ты уже наделал дел в своей жизни.

— Но, если истории о жизни Селондра верны, сам он вряд ли мог похвастаться способностью обуздывать аппетит, — заметила Лиэйн. — У него в каждой комнате поджидали обнаженные женщины на случай, если им вдруг овладеет похоть!

Она захихикала. — Конечно, никто и не предполагал, что мы будем читать «Жизнь поэтов», — добавила девушка. — Госпожа Гудеа говаривала: лирические произведения должно ценить лишь за слог, которым они написаны. Попытка истолковывать их как-либо иначе означает вмешательство в частную жизнь поэта.

— Что же плохого, если хочешь побольше узнать о предмете, который интересует? — удивился Гаррик. Он опять усмехнулся: как-то отреагирует на его следующую мысль маститый предок? — Конечно, вовремя остановиться в своем процессе познания всегда сложно. Самый простой выбор можно сделать, когда знаешь еще достаточно немного, чтобы понять, как все запутано.

Лиэйн кивнула, но взгляд ее устремился куда-то в сторону. Гаррик проследил за ним и обнаружил, что появился Грац в сопровождении двух женщин, которых за ним посылала Теноктрис.

Вокруг попадались и другие постройки. Ни одной, сколько-нибудь крупной — этот храм, скорее даже, семейная часовня какого-либо богача, был типичным. И все они были в упадке. Теноктрис распознавала приметы эпохи, а Лиэйн с точностью определяла их.

Теноктрис вышла из здания с довольной улыбкой — как раз навстречу вожаку Эрза. Часовню спроектировали как настоящий полноценный храм, на высоком трехъярусном фундаменте — каждый ярус в рост человека.

Сама часовня казалась игрушечной; с точки зрения Гаррика архитектурными пропорциями здесь и не пахло.

Гаррик сунул томик Селондра в поясной кошель и тоже встал. Он улыбнулся, подумав о короле Карусе.

Люди поклонились Грацу. Поклоны не являлись частью этикета Эрза, но, судя по тому, как уши их вожака прижались к черепу, были восприняты адекватно.