Заповедник людей - Андрей Стригин

Антон, посмеиваясь сам над собой, вновь стягивает одежду, запихивает внутрь рюкзака:- Посторожи, — шутит он и, отдышавшись, уходит под воду.

На этот раз он отсутствовал ещё больше. Виктор уже собирается сам нырять, лихорадочно засовывает свою одежду в рюкзак, но под водой появляется тусклое пятно, разрастается, вспыхивает радостным светом, Антон выныривает довольный и сияет как луч света после серой грозы:- Думал тупик, а это сталактиты ванночку полностью перекрыли. Пришлось повозиться, обломал пару штук, и ты знаешь, где я оказался? В центральном зале Чёрного монастыря! Теперь выберемся, но меня опять колбасит от холода, так простуду можно подхватить, — шутит он и, — слегка открыв молнию, от усердия краснея, закачивает ртом воздух в прорезиненный рюкзак. — Ну вот, — внимательно оглядывая своё творение, которое стало на вид ещё тяжелее, — можно отправляться, — с удовлетворением говорит он и сбрасывает рюкзак в воду. Тот слегка покачался на поверхности и медленно опускается, но подхватывается сильной рукой Антона и словно отожравшийся бегемот, метнулся следом за человеком.

Виктор, к своей радости, даже не успев изголодаться по воздуху, выныривает вслед за Антоном и выбирается на узкую площадку. Впереди, подсвеченные фонарём, словно горят молочно розовые сосульки. Они срослись со сталагмитами и образовали что-то вроде секретной комнаты. Удивительно как Антон догадался сломать пару штук, вероятно от отчаянья пнул по ним ногой и открылся ход во владения Чёрного монастыря.

Мужчины быстро обтираются собственной одеждой, напяливают на озябшие тела и бегут по ровной поверхности пола к едва заметному лучу света, который словно стекает сверху и рассеивается туманом в величественном зале Чёрного монастыря.

Некоторое время Антон готовит подъём: забивает крючья, навешивает верёвку, затем, обвязывает Виктора, цепляет самохваты и ползёт вверх, периодически вбивая клинья и подтягивая за собой верёвку, страхуя своего товарища.

Солнце, слегка затянутое рваными тучами, ослепляет, заставляет прикрыть глаза, но бурный восторг от того, что они вырвались из жуткого мира пещеры, вновь открывает на всю ширь глаза и слёзы катятся как у плаксивых девчонок, но это от слепящих лучей.

Они полностью выбираются из воронки, впереди виднеются деревья и чернеет зола от костра. Рядом, с каким-то бесстыдством, разбросаны человеческие кости, скалятся обглоданные черепа. Антон отшатывается, клоунская улыбка застывает и сползает с краешками опустившихся вниз губ.

— Неужели это все-таки, правда?

— А ты что, не верил мне? — Виктор медленно осматривает поляну.

— Верил. Но я не знал, что это может быть так жутко. А где они сейчас?

— Их здесь нет, это теперь владения Идара, а он похуже этих будет.

— А что с нами произошло? — задаёт Антон непонятный вопрос.

— В смысле? — не понимает Виктор.

— Мы нашли какой-то невероятный мир. Откуда он? — Антон расстегивает рюкзак и достаёт горсть чёрных опалов. — Если бы не они, я думал, что всё происшедшее сон, галлюцинация, бред и, что бок мне покарябал не живой утопленник, а я сам за камень зацепился.

— Там ещё лестница с перилами была и икры у тебя полный пакет.

— Да, икра. Может, поджарим немного?

Виктор с гадливостью передёргивает плечами, но Антон уже достаёт пакет и икра, совсем как лососевая, призывно заиграла как полированный янтарь в лучах света.

— А почему бы нет. Но как костёр разожжем?

— Не проблема, — Антон достаёт коробок спичек, завёрнутый в презерватив, — из старых запасов, берегу как величайшую драгоценность, но сейчас как раз к месту, обсохнуть надо и поесть.

Место для костра решено выбрать подальше от старого кострища, так как от него буквально смердит тленом, да и человеческие кости вызывают тошноту едва не до рвоты.

Вскоре заструился ароматный дым, трещат сухие веточки, огонь как живой, жизнерадостно прыгает по листьям и набирает силу, принося тепло и надежду.

Гл.15

Котелок подвешен над костром, икра, щедро брошенная внутрь, пузырится, шипит, растрескивается и распространяет умопомрачительный запах. Рты наполняются слюной и воспоминания о том, где её добыли и, что из неё могло бы вылупиться, уплывают глубоко в подсознание.

— Если она такая же вкусная как ароматная, может, я ещё подумаю и как-нибудь вновь спущусь в пещеру, — Виктор помешивает её палочкой, чтобы не подгорела и, не удержавшись, цепляет одну икринку, втягивает в рот и закатывает глаза от наслаждения:- Спущусь, ей богу, ещё раз спущусь… что-то неземное, вкус — нечто волшебное.

— Да ну? — Антон словно не верит и зачерпывает лезвием ножа горсть шипящих икринок, кладёт в рот, замирает, довольная улыбка преображает его жёсткое лицо. — Всё, хватит жарить, она уже готова. Блин, я такой деликатес даже в прошлой жизни никогда не пробовал.

После еды мужчины отдыхают под тенью старого бука, каждый думает о своём, в молчании переваривают икру и прошедшие события. Странно всё: эти водные существа, инкубатор, лестница, чёрные опалы. Где-то глубоко под землёй притаился неведомый мир, словно мина замедленного действия, вдруг рванёт и на поверхность выползет неизвестно что. Может, их готовят на смену людям? Бред! Виктор неожиданно резко поднимается:- Вставай, Антон, пора, так и день может закончиться. Надо опять к нашему старому лагерю идти. Определённо к нему уже направляются бойцы Идара, может, что-то интересное узнаем из их разговоров.

— Сейчас рюкзак спрячу, с такой тяжестью скакать по скалам, можно ноги вывихнуть, — Антон отдирает у корней подстилку из прелых листьев и впихивает туда рюкзак, маскируя ветками.

— Копья надо сделать, — Виктор оглядывает старый бук, находит ровные ветки, срезает ножом.

Некоторое время мужчины их обрабатывают, заостряют, кончики подпаливают в костре:- Те конечно, были лучше, с каменными наконечниками, — Виктор с сожалением трогает тупое остриё, — сюда бы осколок острого камня приделать.

— С опалов можно сделать, — живо отзывается Антон.

Виктор встрепенулся, но мгновенно грустнеет, вспоминая волшебную игру света этих великолепных самоцветов:- У меня рука не поднимется их расколоть, что-то другое надо подыскать, — бросает взгляд на белеющую человеческую кость, морщится, но идёт ней, поднимает с земли.

— Ты хочешь из этого сделать наконечники? — бледнеет Антон.

— Кость крепкая, края острые. Чем не оружие?

— Но это… человеческая кость.

— Ты прав… человеческая… хороший материал для наконечников, — с упрямством заявляет Виктор.

— Это кощунство.

— Нет, это выживание.

— Я из опала себе сделаю, — Антон отводит взгляд от внимательного взгляда Виктора.

— Не стоит, опалы это достояние нашего общества, а кости что… прах, лишь душа ценна. Вот о ней и помолится Викентий Петрович.

— Всё-таки это не совсем правильно, — опускает голову Антон, — останки надо бы захоронить.

— Захороним, — Виктор уверенно крошит кость камнем, выбирает острые осколки, кидает Антону. — Привязывай к копью, — приказывает он.

Антон не стал спорить, но бледнеет ещё сильнее, уверенно крепит осколок человеческой кости к копью, поднимает тяжёлый взгляд на Виктора:- А вдруг это от Олега Васильевича?

— Очень может быть. Пусть теперь нам послужит, — несколько цинично произносит Виктор.

— Неправильно всё это.

— Это жизнь, Антон и нечего сопли распускать.

— Я крещён, — забыв обидеться, заявляет Антон.

— Я тоже.

— Значит, знаешь, что это грех?

— Смотря, с какой стороны смотреть. Думаю, нет греха в том, что мы спасаем себе жизни. Мы не глумимся над останками, и я очень сожалею, что приходится ими воспользоваться. К примеру, святые мощи, выставленные на всеобщее обозрение, не являются кощунственным актом, они каким-то образом исцеляют, спасают души пришедших поглазеть на них людей.

— Не поглазеть, а прикоснуться — с неудовольствием поправляет Антон.

— Ну, где-то так я и думал, именно, прикоснуться, что в данном случае мы, и делаем, — без смущения произносит Виктор. — Надеюсь, они спасут нас в трудную минуту, — обезоруживает он мнимой простотой Антона.

Антон вздыхает, хочет найти слова, чтобы как-то пристыдить Виктора, но где-то в глубине души соглашается с ним. Но это непросто, в последнее время он часто задумывается о боге, ведь не зря он послал им такое испытание. Может, ждёт от людей что-то, чего не было в прошлой жизни? Как сейчас жить, как быть, но одно понятно, как раньше существовали — тому не бывать. Он что-то новое хочет увидеть. В своё время Антон не задумывался о бытие и больше думал настоящем, а суеверным становился лишь в горах. Там иной климат, особая аура и часто бывали встречи с непостижимым, что в цивилизованном мире происходило крайне редко.