Проснись, моя любовь - Робин

Белая рубашка, заправленная в мягкие коричневые панталоны, на самом деле являлась не совсем рубашкой. Это было что-то типа хлопкового пуловера с тремя расстегнутыми пуговицами спереди, демонстрирующим обнаженную грудь, покрытую темными кудрявыми волосами.

Он поставил поднос на стол, затем подошел к Элейн, сидевшей около балконных дверей. Его каштановые волосы отливали медным огнем в потоке солнечных лучей, льющихся из открытых дверей, решительное, открытое лицо было серьезным. Волосы завивались за ушами в два прекрасных локона.

— Пожалуйста, примите мои извинения.

Взгляд Элейн взлетел вверх. Чего она не ждала от их встречи после прошлой ночи, так это извинений. Это было странно разочаровывающим.

— Я не мог и подумать, что Хэтти сможет когда-либо причинить вам физический вред, хотя, когда она пришла ко мне, я заметил, что она не в себе.

На щеках Элейн полыхнул жар, когда она дословно вспомнила сообщение лорда о его последней встречи с Хэтти.

— Я приказал ей покинуть мой дом, но получилось, что вместо этого уехал сам, не оставив распоряжений проконтролировать ее отъезд. За это я приношу свои глубочайшие извинения.

Лорд подошел ближе. Лицо Элейн оказалось на уровне его… бедер. Немедленно она вспомнила шуршащее трение и масляную мягкость кожаных штанов, касающихся ее возбужденного тела. Вспомнила распространяющиеся электрические волны…

ПМС.

Вот почему она была так восприимчива к ласкам лорда прошлой ночью. В двадцатом веке у нее всегда повышалось либидо в такие дни месяца. Журнальные статьи утверждали, что эти всплески естественны, — тело хватается за свой последний шанс забеременеть.

Должно быть, именно это явилось причиной ее агрессии к Хэтти, когда та забрала ключ от комнаты. И вот почему ей было все тяжелей и тяжелей контролировать свое самообладание.

От лорда исходил слабый мускусный запах. Он тут же вызвал легкое волнение в ее теле, которому полагалось дремать, упустив последний шанс репродукции. Выпуклость под кожаными бриджами лорда, казалось, увеличивается в ответной реакции на ее мысли.

С другой стороны, размышляла Элейн, мучая золотое кольцо, у нее были неистовые гормоны и в двадцатом веке, но ее не кидало в крайности там. С горящими щеками она откинула голову назад, смотря на лорда снизу вверх.

Серьезное выражение на его лице померкло, уступая место частично насмешке, частично тому, что Элейн никогда раньше не видела на лицах мужчин. Жаркий румянец щек распространился по шее и груди, интуитивно понимая этот взгляд. В нем было знание близости. Плотской близости. Обнаженной кожи и шелковой, горячей, влажной плоти.

Прикрыв глаза, он поднял правую руку, согнув указательный палец. Элейн с чисто женским любопытством посмотрела на руку, на вытянутый палец. Он выпрямил руку, добавив к указательному пальцу средний. Узнавание резко пронзило Элейн между ног. Он выглядел как тогда, этот палец. Когда прошлой ночью она чувствовала его внутри себя, ей казалось, что он толстый. Немедленно щеки Элейн стали еще пунцовей.

Лорд нежно провел по темному синяку на ее левой щеке. Его мозолистый, слегка шершавый палец оставлял прохладный, по сравнению с жаром румянца, след. Он провел им по переносице, спускаясь по другой щеке.

— Твоя кожа такая мягкая, подобно шелку. Ты помнишь, что чувствовала шелк прошлой ночью, помнишь? Когда я тер его, вращая и вращая своим пальцем. Когда я ласкал его внутри тебя…

Элейн читала о внезапно самовозгорающихся людях. Она гадала, было ли это тайной природы или актом самоуничтожения.

— Не надо смущаться. — Синева его глаз ласкала теплым морем. — Я хочу, чтобы ты получала удовольствие от того, что я делаю. — Он выводил замысловатые узоры, перемещая палец вверх и вниз по горящей коже. — Я хочу, чтобы ты хотела меня, Морриган. Как жене следует хотеть своего мужа.

Он очертил кожу за ее ухом, его плоть была прохладная, шершавая. Элейн, полностью завороженная этими морскими глазами и нежной лаской телесных обещаний, перестала думать, перестала дышать. Кончик пальца возвращался обратно по своему пути, очерчивая кожу за левым ухом.

— Понимаешь? — его голос стал глубже. — Это причиняет тебе боль?

Невероятно длинные ресницы прикрыли его глаза, густые тени легли на щеки. Медленно он поднял веки, радужные оболочки глаз казались тонкими кольцами синевы, зрачки — бездонными темными омутами.

— Фриц рассказал мне, что произошло. Покажи мне, где еще ты ранена.

Горящее полено развалилось в камине. Жар отлил от лица Элейн.

Ну, конечно! Фриц, наверняка, рассказал ему. Он доложил ему обо всем. Как она дралась и избивала старую женщину. Как громко и непристойно бранилась.

Элейн отшатнулась от ласкового пальца.

Бедлам. Как же она могла забыть об опасности попасть в сумасшедший дом?

Чувственное выражение на лице лорда немедленно исчезло.

Он опустил руку и отошел назад. Правый уголок его губ дернулся вверх.

— Я знаю, что ты можешь говорить, Морриган. Фриц стал таким красноречивым, используя твой лексикон. Даже в том случае, если ты забыла прошлую ночь, то я все помню. Ты кричала, когда я сжимал твой сосок. Ты произнесла… — секундочку, я не хочу неправильно цитировать, — ах, да, ты говорила: «Не надо! О Господи! Не делай этого!». Да, у меня прекрасная память. Я даже помню, что когда ты схватила мои руки, ты надавила ими сильнее, моя любовь. Ну, вспоминаешь теперь или нет?

О да, Элейн помнила все это, выдавая свои страхи не только дрожанием ресниц. Вопрос был в том, все ли помнитон: слова — да, а как насчет акцента? Вспомнил ли Фриц, когда докладывал лорду, все ругательства, даже те, которые еще не употреблялись в этом времени?

— Я устал от того, что моя жена живет, как отшельник. Вы должны переодеться в костюм для верховой езды. Сейчас. Я знаю, что он у вас есть, я приобретал вам несколько. Так как вы с Хэтти не видели необходимости избавляться от лишних вещей, — синие осколки льда, в которые превратились его глаза, окинули взглядом закрытое мятно-зеленое платье, которое Кейти выбрала для Элейн, — я предполагаю, вы также не выбросили одежду для верховой езды. Для вас подготовят лошадь, довольно спокойную, поэтому не надо на меня смотреть такими большими затравленными черными глазами. Пожалуй, некоторое количество свежего воздуха и солнечных лучей оздоровят этот ужасный, бледный цвет вашего лица.

Элейн свирепо посмотрела на лорда. Как он мог пытаться соблазнять в одну секунду и умалять ее внешность — в следующую? Она откинулась на спинку стула и демонстративно скрестила руки на груди. Скорее ад замерзнет, чем она ответит ему.