Чёрная смерть. Спецназовец из будущего - Александр Конторович

Ага, стало быть, вас всего пять человек… Ну, это работы на полчаса. И то, если все лениво делать.

Выпустив пар, Немков остыл.

— Ладно, засиделся я тут у вас. Мне еще полдеревни осмотреть надо.

Иди-иди, голубчик. Ночью посмотрим, долго ли ты тут еще колобродить будешь…

Уже выходя во двор, он столкнулся с дядькой Хрисанфом. Тот как раз возвращался из леса, неся с собой пучок каких-то трав. Обрадовавшись встрече, староста ухватил дядьку за руку и потащил во двор, на ходу что-то ему объясняя. Что там было дальше, я не видел. Зато очень хорошо слышал… Хрисанф смачно въехал в ухо своему собеседнику. Топот ног (вмешались полицаи), матерная ругань, звуки драки. Ну уж, дудки! Я вскочил на ноги. Щас я вам тут быстро все растолкую…

У ворот скрипнули тормоза.

— Взять его!

Опаньки, это уже по-немецки?

На крыльце затопали, завозились, и все стихло.

Так… сольный выход отменяется. Кухонным ножом я тут много не намахаю. Значит, принимаем прежнюю позу, лежим.

В горницу снова вошел староста. Да-а-а… дядька постарался… Всю левую сторону лица у бывшего бухгалтера занимал здоровенный, растущий на глазах синяк. Даже не синяк — синячище! От удивления я аж крякнул.

— Эк! Кто это вас… так?

— Хозяин ваш, кто ж еще? С ума он, что ли, сошел? И двух слов сказать не успел даже… А он словно с цепи сорвался.

Так, дядька знает о произошедшем. Откуда? Видел девчонок? Очень даже может быть… А тут и виновник нарисовался. Вот и не выдержал Хрисанф. Зря он это… Ну, да ладно, еще не вечер.

Топая сапогами, в горницу ввалились немцы. Четверо. Раскрасневшиеся (это они дядьку вязали), возбужденные и злые. Что, снова за рыбу гроши? Драки все же не миновать? Подскочив к кровати, один из них схватил меня за ворот рубашки.

— Кто это?

— Это, господин солдат, больной, — сказал Немков. Надо же! А он знает язык! Не очень хорошо, но солдат его понял.

— Чем он болен?

— У него больные ноги, не может ходить.

— И все?

— Да, господин солдат, это все.

— Почему он тут?

— Он из соседней деревни, больше его некуда везти. В городскую больницу не возьмут, там лежат немецкие солдаты.

Немец отпустил воротник рубашки.

— Ладно. Пускай валяется здесь, лечить его все равно скоро будет некому. Этого бородатого драчуна мы поутру повесим на площади.

Он повернулся и вместе со всеми остальными вышел во двор.

— Вот видите! Я вас спасаю уже второй раз!

— Спасибо. Я это буду помнить. А где дядька Хрисанф?

— Боюсь, что вы еще не скоро его увидите… Он ударил немецкого солдата! Я даже боюсь представить, что теперь ему за это будет…

— А кто же будет меня лечить?

Так, это я правильно сказал. Немков, видимо, именно такого ответа и ждал. Все правильно — своя рубашка ближе к телу.

— А как вас лечили?

— В бане парили. И вон ту еще мазь на спину мазали.

— Ну, мазь вы и сами намажете, не так уж долго и осталось. Пальцы-то у вас уже работают? А баньку… вечером полицай придет и растопит. Сами до нее дойдете?

— На костылях — дойду.

— Ну и ладно. Утром к вам зайду еще.

Ушел. А хреноватое положение выходит… Дядьку бросить я не могу. Меня опосля этого совесть загрызет. В деревне немцы. Сколько? Я слышал один грузовик, но, может быть, есть и еще машины? Кстати говоря, за каким рожном они сюда приперлись? Как ни прикидывай, а вариант один — за девчонками. Видать, ошпаренный офицер немаленькой шишкой был. Выходит, что и их нельзя допускать к свободным прогулкам по лесу. Сегодня они туда уже не пойдут, поздновато. Да еще и Хрисанфа вешать собирались. Немец сказал — утром. Значит, сразу после этого туда и пойдут. Туда — это куда? Хрен его знает, карты у меня тоже нет, ее дядька заныкал, вместе со всем хабаром. А не надорвусь я такими темпами? Да, попутно и еще вопрос возник — чем я фрицев вразумлять буду? Конкретнее — где мое оружие? Не откладывая дела в долгий ящик, я начал методично обшаривать дом. Перевернув его вверх дном, я устало присел в горнице. Найти удалось только старую двустволку и два десятка патронов. Все остальное дядька так запрятал, что обнаружить это я не смог. Может, он вообще все из дому уволок, с него станется… Есть еще в лесу пара пистолетов, но они без патронов, и топать туда… Аккурат к возвращению его и повесят. М-м-да… ладно, воюем тем, что имеем. А что имеем? Патроны… Десяток с картечью — гут! Три пулевых, тоже неплохо. Остальные все с дробью, примерно на утку. Ну, в ближнем бою сойдет. Пристроив ружье поудобнее, я стал отпиливать напильником оба ствола. На охоту мне не ходить… брякнули об пол обрезки стволов… мне удобство важнее и скрытность… приклад стукнулся об пол. Все. Обрез готов. Загнав патроны в стволы, я защелкнул их на место. Патронташ на пояс, патроны туда. Картечь слева, пулевые под правую руку, дробь… за спину пока. Нож у дядьки есть, неплохой, кстати говоря. За сапог его, самое место. Топор? Тяжеловат, хотя… как он там говорил? «Тесно в избе, с винтовкой не больно развернешься, а вот с топором…» Не знаю, как там у них, в управе, но думаю, что не царские хоромы. Ладно, и топор тоже возьмем.

Ну вот, можно сказать, что и готов. Пару-тройку часов обожду, пущай стемнеет, а тогда и пойдем потихонечку…

Глава 26

Так, как там в мое время говорилось? Темнота — друг молодежи? Диверсантам она так вообще — мать родная. Чем я сейчас самым бессовестным образом и пользуюсь.

До управы я добрался быстро. Тут и идти-то было… Одна улочка да переулочек. Дом крепкий, немаленький. Что же тут раньше было-то? Центральный дом да пара крыльев. Перед крыльцом стоит грузовик. Один. И то слава богу! Сколько тут всего народу? Четверо полицаев. Все тут? Если с утра на облаву пойдут, должны быть на месте, не будут же немцы их ждать? А староста где? Хрен его знает, мне сейчас не он нужен в первую очередь.

Где они держат дядьку? В отдельной пристройке? И где тут такая есть? А нету. Около нее ведь пост стоять должен, дабы не сбег потенциальный висельник. А поста тут нет. Вернее, нет второго поста. Первый постовой присутствовал, сидел, баран этакий, на крыльце и курил. Что-то уж больно просто… Он точно тут один? Прямо подстава какая-то получается… Подождем. Должен же кто-то его сменить?

Прошел час. Часовой за это время пару раз прошелся вдоль фасада, потыкал сапогом в колесо машины и снова вернулся на свое место. Ты глянь, у него там табуретка стоит! Ну, вообще… обнаглел милок…

Стукнула дверь — явился сменщик. Тоже полицай, сонный и недовольный. Так, а лязга засова или щелчка ключа я не услышал… Значит, входную дверь они не закрывают, хорошо.

Обменявшись парой слов, полицаи разошлись. Сменщик уселся на табурет и закурил. Ну-ну, покури… напоследок..

Куда у нас тень падает? Аккурат на стену и приходится… вот вдоль нее и пойдем. Потихонечку. Трава под ногами? Тоже неплохо, аккуратнее ноги ставим. Так, нормально, не шелестит. Это куда это ты намылился? Грузовик посмотреть? Медом вам там намазано?

Полицай не торопясь подошел к грузовику. Привстал на цыпочки, заглядывая в кузов. Чего ты там потерял-то? Он ухватился руками за борт, подтянулся… и замер. Мой нож недвусмысленно кольнул его в поясницу.

— А ну — тихо! Не вздумай орать — зарежу, как свинью!

— Э-э-э…

— Где дядька Хрисанф?

— В холодной.

— Где это?

— В подвале. Там прямо напротив двери лестница вниз.

— Пост там есть?

— Есть, один человек.

— Немец?

— Нет, там наш сидит.

— А немцы где?

— Спят они. В левом крыле, там комната большая есть. Нам туда не велено заходить.

— Сколько их?

— Двадцать два человека.

— Староста где?

— Дома он, утром прийти должен.

— Слушай сюда. Хочешь жить?

— Хочу.

— Медленно слезаешь вниз и идешь к холодной. Я сзади тебя буду. Неровно пискнешь — тут тебе и могила. Понял?

— Да.

— Как подойдешь, окликнешь часового. Дальше не твоя забота, усек?

Полицай осторожно опустился на землю. В процессе этого его винтовка перекочевала ко мне на плечо. Заодно я избавил его карманы от патронов. Два десятка, но тоже кое-что.

Кольнул его ножом в шею.

— Помни, я рядом. Если что — тебе первому конец.

Шагая почти в унисон, мы подошли к дому. Полицай взялся за ручку двери и потянул ее на себя.

Мы вошли.

Большая комната. Прямо напротив входа три двери. Сейчас они все закрыты. Слева стол и стул, для дежурного — надо полагать. Справа и слева двери в боковые пристройки. А где лестница в подвал? Вон она.

— Ну? Куда идем? Заснул?

Судорожно втянув воздух через зубы, полицай медленно зашагал вперед.

Мы медленно прошли через комнату и подошли к лестнице. Я незаметно для полицая переложил нож в левую руку. Видимо, он все же что-то почувствовал, и шаги его замедлились. Тогда я еще разок кольнул его в спину.