Саркофаг - Андрей Посняков

– Ты интересный чувак, Макс, – закурив, томно выпустила дым Гуля.

– Ты тоже, – молодой человек не покривил душой – эта девушка ему сразу понравилась своей экзотичностью. И одета она была необычно – фиолетовые, узкие, с очень низкой талией брюки внизу, от бедер, расширялись в модное клеш-полусолнце, желтая приталенная блузка с большим отложным воротником и блестящими пуговицами явно была надета прямо на голое тело, без всякого там бюстгальтера и белья. Ну да, ну да, вон, верхние-то пуговицы расстегнуты, аж целых три, обнажая чувственную ложбинку… Да и так, если присмотреться, грудь сквозь блузку видна… просвечивает…

Видна… Видна…

– Черт!!!

Тихомиров похолодел, наконец сообразив: почему же они его видят? Ну сейчас понятно – он безотрывно держал в руках стакан… А тогда? Когда знакомились? По идее его тогда даже и Женька видеть не должен бы… однако увидел.

Попробовать поставить стакан… вот, когда все отвернутся… ага! И что теперь?

– Макс, ты что так странно на нас всех смотришь?

Да-а… Видели они его все! Видели!!! Вне всяких сомнений…

– Сейчас… сейчас приду… на воздух.

– Что, поплохело?

Выйдя на крыльцо, Тихомиров без сил опустился на ступеньки… Что же такое происходит-то, Господи? Что такое случилось, почему его стали видеть все подряд? Может, он уже и…

Максим покосился на воткнутый в бревна нож – обычный, кухонный, старый. Вытащил, с силой провел лезвием по руке… И ничего не почувствовал.

Никакой боли. И кровь, конечно же, не выступила… Так и вино через него лилось! Ну слава богу, хоть это осталось…

Солнышко между тем поднималось, пригревало уже. Рядом, по дороге, шли в школу – или уже из школы? – дети в красных пионерских галстуках. Поравнявшись с Максимом, повернули головы:

– Здравствуйте, дяденька.

– И вам не хворать!

Видят! И эти – видят. Что ж… ничего, в общем, страшного, если разобраться, даже наоборот – удобнее. Ну, видят и видят – человек как человек… Черт!!!

Услыхав быстро приближающийся стрекот мотоцикла, молодой человек, привстав, приложил ладонь ко лбу…

Мент! Точно… Женьку проверять что ли? А наверное, так и есть… А вдруг документы спросит… да и спросит – стопудово! А не получив требуемого, скажет: «Пройдемте-ка, гражданин…» Он же, Макс, теперь здесь больше не человек-невидимка.

Не дожидаясь, пока мотоциклист подъедет ближе, Тихомиров резво рванул за дом, где покуда и затаился.

Протарахтев, мотоцикл остановился и заглох.

Черт, точно сюда! И принесла же нелегкая!

Зияющее давно немытыми стеклами окно над головой Максима вдруг с треском распахнулось…

– А, и ты здесь… Помоги!

Протянув руки, молодой человек помог выбраться из барака… Гуле! Ах… несмотря ни на что, довольно приятно было ее сейчас приобнять, почувствовав в руках упругое молодое тело.

– Участковый, – нервно оглядываясь, шепотом пояснила девушка. – Взялся откуда-то… А мне лишний раз перед властью отсвечивать неохота. Как и тебе, я вижу…

– Да… и мне.

– Не боись, Женька парень свой, не выдаст. Про Райку вообще не говорю, чувиха клевая. Там, за старым парником, летняя кухня есть. Идем спрячемся…

– А нас там не найдут, ты полагаешь?

– Да участковый и не будет здесь никого искать. А вот в окно случайно выглянуть может. А тут – мы с тобой! Кто такие, почему прячемся? Усек? Зачем нам лишние неприятности на Женькину шею вешать?

– Тоже верно, – согласно кивнул молодой человек и, взяв девчонку за руку, прошептал. – Пошли.

Летняя кухня – дощатый сарай с широкой плитой и дырявой крышей – представляла собой весьма ненадежное убежище во всех отношениях. Вряд ли здесь можно было бы укрываться долго – стены-то, считай, просвечивали насквозь. Но эта ушлая, по всей видимости, девчонка уверяла, что искать не будут…

– Интересно, и чего это участковый по утрам таскается? – тихо протянул Макс.

– Ха, по утрам? Полдень уже скоро… Слушай, давай во-он к той щелке подойдем, посмотрим…

– Давай…

Молодые люди склонились… их щеки соприкоснулись…

– Да! – облизав губы, сверкнула антрацитовыми глазами девушка. – Очень хочу! Ну… что же ты стоишь? Нет, нет… не целуй сразу… сначала раздень.

Повинуясь, Тихомиров медленно расстегнул на девушке блузку, обнажив и погладив грудь, небольшую, с упругими коричневыми сосками…

– Говорят, что я слишком тощая… – Обняв Максима, Гуля неожиданно улыбнулась. – Так?

– Да нет… – Поласкав девушке пупок, Тихомиров осторожно расстегнул ее брюки… Никакого белья на Гуле не было – не носила совсем? Из принципа?

– Ну… ну… – Антрацитовые глаза блеснули ядерным взрывом. – Не жди больше… Ласкай меня, ласкай… Ах… Постой…

Повернувшись спиной, девушка наклонилась, и Макс с удовольствием обхватил ее тонкую талию… Гуля податливо дернулась, застонала…

Они покончили с сексом быстро, пожалуй, даже слишком быстро, но девушка осталась довольна – Тихомиров это чувствовал.

– Макс, а ты – милый! Нет, правда милый… Подай-ка мне блузку… Спасибо.

– Ты тоже милая… И такое милое имя – Гуля.

– Гюльнара, если по-взрослому. Я ведь метиска. Мама была русская, отец – не знаю кто… Макс! Мы ведь еще с тобой будем, да? Имей в виду, я никуда тебя не отпущу… Еще не вечер!

– Не вечер… – Тихомиров нежно поцеловал девушку в губы…

– И вообще, ты в Питере ко мне заходи, если будет время. Я на Бассейной тусуюсь, адрес скажу…

На дороге, за домом, с треском завелся мотоцикл.

– О! – обрадованно закричала Гюльнара. – Вот и участковый уехал. Скатертью дорога! Советскую милицию – в космос!

Так вот, смеясь, они и вернулись обратно в дом:

– Ну, что тут?

– Участковый заходил, – обнимая подругу, охотно пояснил Женька. – Погрозил пальцем… ну, как всегда. Да, еще предупредил – мол, псих опасный сбежал с Пряжки. Выглядит… ну, примерно как я или Макс – тоже бородатый, с хайром. И – раз псих – странный. Мол, может не знать чего-то, об обычных вещах не догадываться. Ну вроде бы как не от мира сего, словно с Луны свалился.

– Человек с Луны, – засмеявшись, негромко произнесла Гуля.

– Ты это о чем? – уже кое о чем догадавшийся Макс нервно прищурился.

– Книжка такая была, детская… – с улыбкой пояснила девушка. – Про Миклухо-Маклая.

Глава 15

МАКСИМ МАКСИМЫЧ

В судьбе племен людских, в их непрестанной смене

Есть рифы тайные, как в бездне темных вод.

Максим поступил хитро, подстраховался и покинул прошлое вовсе не тем путем, каким туда прибыл. Не стал топтаться по обочине у грязной лужи, а действовал пусть несколько сложным, но уже оправдавшим себя методом – сорвал несколько цветков да сунул в бутылку с водой.

После чего, опасаясь не только всякого рода возможных инцидентов по возвращении, у ворот, но и здесь, в семьдесят пятом (раз уж и милиция подключилась!), молодой человек просто прошелся пешком от Шушар до Ленинского – устал, конечно, зато наверняка знал, что никто нигде его не перехватит.

Поначалу таился, оглядывался, и только у «Московского» универмага, после недавно выстроенного памятника Победы, расслабился – в такой толпе уж точно никто не сыщет, даже если очень захочет. Но и здесь Тихомиров все же пару раз проверялся, словно какой-нибудь шпион, – занимал очередь неизвестно за чем, стоял в длинном хвосте, затем резко, без предупреждения, уходил…

А люди его видели, видели… Все!

– Молодой человек, вы последний? Я сейчас отойду, но я за вами буду, вы скажете, хорошо?

– Хорошо, хорошо, скажу.

– Мужчина, а правда, что только по две в одни руки дают?

– Не знаю.

– Мужчина… а вы сколько брать будете?

– Сколько дадут, столько и буду…

– Валя, Петя, ой! В соседнем отделе джинсы польские выбросили, бежим!

– Джинсы?! Польские?! Мужчина – вы стоять будете?

– Нет. Тоже за джинсами побегу!

Ну достали-и-и!!! Вот души тряпочные, строители, блин, «развитого социализма». С такими построишь, как же! Такое впечатление, за польские джинсы запросто Родину продадут и еще какой-нибудь дефицит на сдачу попросят.

Поспешно свернув на Ленинский, Максим зашагал по широкому тротуару. Было уже часа три-четыре, в голубом майском небе ярко светило солнышко, на деревьях проклюнулась молодая листва, газоны тоже сияли девственной зеленью и желтыми мохнатыми шариками мать-и-мачехи. Машин на проспекте было мало – красота! Никаких пробок. В основном «двадцать первые» «волги», «москвичи», «запорожцы», первые модели «жигулей». Много было грузовиков, а вот, деловито сигналя, прокатил круглобокий троллейбус.