Доля Пути: Лето - Константин Пирожков

связками, а я уже делал подшаг к зомбаку и вытягивал руку, которую начинало обволакивать грозовое облако. Второй рукой я тщетно пытался вытянуть нож, забыв отстегнуть застёжку.

Треск.

Толчок.

Запах озона и смрад давно мёртвого тела.

Но отбросило меня не этим, а отмашкой будто железной руки, с пробитой ножом ладонью. Снова прокатившись кубарем и уже слыша шум в голове, я поднялся на ноги, оступился на гравии и припал на колено, что и спасло меня от когтей, пронёсшихся надо мной. Одновременно с приседанием, тренировки и инстинкты обновляющегося тела, без участия мозга, вскинули мою руку и деревянный нож пробил зомбака точно в районе солнечного сплетения.

Тускло вспыхнуло.

Смрадное тело стало заваливаться на меня и я успел лишь отклониться вбок. Ногу придавило немалым весом. Я взвыл от боли, вытаскивая конечность из под обездвиженного трупа.

Прямо передо мной закручивался угольно-чёрный вихрь, высотой в пару метром, видимый даже на фоне ночи. — «Око» погасло, ещё когда я ударил тварь молнией. — Бес. Явно на порядок сильнее того, которого я изгнал из собаки. Но и я уже не абитуриент. Взмах ножа заставил вихрь "отпрянуть" на несколько метров.

«Ножичек то рабочий. Боится тварь, значит, зацепило», — с панической радостью подумал я и сплюнул кровь из рассечённой губы.

— Антон! — позвал я друга, не выпуская из вида беса.

— Снач... кх-пх-пх... Сначало его... добей... Не дай... пх-пх... обратно в труп! — голос у Ведуна был с надрывом, кашель нехороший.

Я не знал, как быть. Стоя между трупом и вихрем, я видел, что бес боится моего ножа, отчего на рожон не лезет, кружась на расстоянии и пытаясь меня обойти. Гоняться за ним я не мог, нога не держала — связки, трещина, неизвестно. Только "зажёг" новое «Око», что отогнало вихрь ещё чуть дальше, и старался не подпускать беса к трупу.

«А там — Антон кровью истекает или уже истёк. С**А!!!».

Наверное это происходит по-разному у всех Знающих. Ведь это — уникальный момент. Банально звучит, но время замедлилось и, под аккомпанемент ударов сердца в ушах, я изобразил вторую долю — «Кромка» — три изогнутые линии, широкая и две тонких, как узор на заточенном лезвии. И сразу третью — «Место» — две перпендикулярные линии, как оси координат, и точка в центре единственной, первой, четверти. — Позволяет отправлять связанные доли в неконтролируемое перемещение по адресу, если цель за пределами Воли.

Притянул к себе «Око», две перекрещенные восьмёрки, как схематичное изображение электро-магнитных волн света. Ладонями "сжал" доли, как бы лепя снежок. Толчок Воли и между разведённых рук вытянулась фигура похожая на гротескный арбалетный болт. — Угол «Места», как наконечник. Линии «Кромки», как древко. Круги «Ока» сложились в оперение.

Три секунды, три удара сердца, растянулись в три столетия, пока я связывал доли, чувствуя как Воля разрывает меня изнутри. Меньше мгновения я созерцал свою первую Вязь.

Отмашка рукой, такая же, какой меня отбросил зомбак. Серо-серебристый росчерк протянулся к чёрному вихрю — «Место» доставляет "снаряды" почти мгновенно и так далеко, насколько силён искусник. Свет «Ока» страшен для беса, но это как удар битой человеку. А вот «Кромка» позволит свету резать, сечь, кромсать. В последний момент, перед моей отмашкой, бес почувствовал что-то и Вязь вошла не по центру, а чуть с краю черноты. Меня же отшвырнуло отдачей перенапряжённой Воли.

«Как тетивой» — догнала меня мысль.

Вспыхнуло «Око». Полыхнула матово-серым «Кромка». Я видел это, приземляясь спиной на труп. Хоть здесь повезло. В глазах двоилось, но я успел заметить край черноты, втягивающийся в оконный проём.

— Антон! — глухо прохрипел я.

Я барахтался на трупе, пытаясь перевернуться и встать, что не просто с тремя рабочими конечностями, турбулентностью в голове и почти ослепшим.

— Антоха, щас я... Погоди...

Наконец, я слез с трупа. И как меня только не вывернуло? — Наверно, слишком много отвлекающих факторов, а многозадачность — не моё. Глубоко припадая на правую ногу, я перебросил тело к месту, где в чёрной луже лежал друг. Пятно крови на футболке расходилось, кажется, от печени. Твою мать!!!

— Ща, брат, погоди... Щас я...

Тело ломало от использования первой Вязи, но я снова изобразил долю — «Жива», закрывающую средние раны и заживляющую мелкие порезы и царапины. Приложил её ладонью к пятну крови и сразу подвесил «Око» — я был уверен, что бес ещё не уничтожен.

Моё горло сжал спазм — Воля напоминала, что у всего есть предел. «Жива» втянулась в рану Антона. Надеюсь, поможет. — Это была последняя доля, которую я успел усвоить.

«Где его рюкзак?», — вспомнил я о том, что у ведуна с собой, наверняка, есть его зелья. Рюкзак нашёлся в метре от парня. Я упал спиной на забор, подтянул рюкзак, и открыл его.

— Антон! — я легонько хлопнул его по щеке. — Братишка, какую склянку тебе вытащить?

— Хпх-пх-пх... — он закашлялся, сплюнул и просипел. — ...нутр... зел... оная кршка...

— Ага, есть!

Я нашёл во внутреннем отделении бутылочку, вроде шкалика из мини бара, с зелёной крышкой. Свинтив препятствие, я поднёс зелье ко рту Антона. Он проглотил пол флакона, после чего его выгнуло дугой, вместе с надрывным вдохом, как после долгой задержки дыхания.

— Ты... добил? — спросил он, после того, как чуть отдышался.

— Не хватило... Или не смог.

— Расскажи.

Я коротко пересказал что было. Антон, которому я помог также прислониться к забору, притянул свой рюкзак и стал в нём копаться.

— Бинт ищешь? Дай, я найду. Ты не напрягайся.

— Сеть ищу.

— Что?

— Чтоб беса поймать.

— Антоха, ты в бреду? — я повернул к нему моё офигевшее лицо. — Нам валить надо, мы нашумели и эта тварь забилась в дом. Я одноногий, ты вообще лежачий. Какая рыбалка?

— Что с ногой? — он посмотрел мне в глаза.

Мне очень не понравился этот взгляд — собранный и деловитый.

— Зомбак придавил, когда я беса изгнал, — пробормотал я, пока только подозревая, что наша охота нихрена не закончена.

— На! Залпом, — протянул он мне флакон, уже с красной крышкой.

— Что это?

— Обезбол. Пей! Сейчас доделаем дело, потом, дома гляну твою ногу.

Он резво, для того, кто только что умирал, вскочил и метнулся к трупу. Я кряхтя поднялся, с удивлением обнаружив, что могу наступать на обе ноги. Подбежал к Антону, неотрывно глядя на