Дело «Памяти Азова» - Владимир Шигин

После процесса со Щастным Раскольников становится настоящим любимцем Троцкого (теперь он «избранный»!) и карьера его поэтому стремительна. Уже в сентябре 1918 года Раскольников назначается членом Реввоенсовета Республики, став там правой рукой Троцкого. В Реввоенсовете Раскольников (как большой военно–морской специалист) отвечал за морские вопросы, то есть, по существу, являлся на тот момент главным начальствующим лицом в ВМФ страны. Себя он, не без гордости, любил в это время именовать себя «красным лордом», намекая тем самым, что он, вчерашний недоучившийся мичман, ныне, волею судеб, вознесся до вершин власти лордов британского Адмиралтейства.

Впрочем, у Раскольникова был серьезный конкурент — матрос Николай Маркин. При всей расположенности Троцкого к Раскольникову, к Маркину он благоволил намного больше. Причины для этого были! Во–первых, Маркин в отличие от Раскольникова был настоящим матросом, а значит, своим в матросской среде, которая с недоверием относилась к невесть откуда появившемуся мичману–оратору. Во–вторых, Маркин не на словах, а на деле, уже доказал свою незаменимость. Он был настоящим «серым кардиналом» кронштадцев, хотя мало говорил и еще меньше кричал на митингах. Еще до октября 1917 года Маркин оказал Троцкому огромную услугу. По свидетельству самого Троцкого, Маркин, зная «секрет прямого действия», после избрания его председателем Петросовета заменил квартирную блокаду в доме, где жила семья Троцкого, на «диктатуру пролетариата». Именно он затем наладил выпуск газет в Совете «Рабочий и солдат». После октября Маркин фактически возглавил Министерство иностранных дел, прекратил саботаж чиновников МИДа и опубликовал тайные международные договоры царского правительства. Помимо этого Маркин возглавил еще и Наркомфин и некоторое время регулировал финансовые потоки новой власти. Все это подняло его популярность и авторитет на недосягаемую для Раскольникова высоту. Разумеется, что это не могло не вызвать у честолюбивого «красного мичмана» зависти и жажды реванша. Но пока с матросом Маркиным ему приходилось считаться и числиться во втором ряду любимцев Троцкого.

В ноябре 1917 года Раскольников назначается комиссаром Морского Генерального штаба. Мало кто знает, но в это время именно Раскольников спровоцировал массовые казни офицеров в Севастополе 16–17 декабря 1917 года, когда было расстреляно несколько сотен офицеров. Вслед за известным воззванием Совнаркома «Социалистическое Отечество в опасности» с призывом расстреливать всех «шпионов» на месте он послал в Севастополь разъяснение, что шпионами следует считать всю контру и расправляться с ней безжалостно. Именно Раскольников являлся автором «разъяснений» по поводу «красного террора», требуя повсеместных расстрелов представителей чуждых классов и введения института заложников.

В январе 1918 года Раскольников уже член Коллегии Народного комиссариата по морским делам. На этом посту Раскольников снова отличился, возглавив в Новороссийске уничтожение лучших кораблей Черноморского флота. Затем 25–летний Раскольников отбыл на Волгу в составе свиты Троцкого. Вместе с ним прибыла и 22–летняя Лариса Рейснер.

В 1933 году бывший пулеметчик Волжской флотилии, а впоследствии известный писатель Всеволод Вишневский сделает Ларису Рейснер прототипом своей героини в известной пьесе «Оптимистическая трагедия». Увы, реальная Рейснер не имела ничего общего с женщиной–комиссаром в кожанке и с маузером за поясом. Никаких комиссарских кожанок она не носила, предпочитая до конца жизни все дорогое и элегантное, особенно меха и бриллианты. В Свияжске Лариса становится любовницей Троцкого. Лев Давидович публично называет ее «античной богиней». После отъезда Троцкого Рейснер становится любовницей, а потом и женой Раскольникова.

В августе 1918 года Раскольников уже командующий Волжской военной флотилией. Нашлась должность при штабе и Рейснер. На посту командующего флотилией Раскольников, разумеется, ничем себя не проявил. Впрочем, под его началом было проведено похищение баржи с пленными красноармейцами и арестованными уголовниками у белых под Сарапаулом. Этот, в общем–то, заурядный случай, не имеющий никакого отношения к боевой деятельности флотилии, был разрекламирован на всю страну, как необычайная по смелости и дерзости операция. Чтобы увеличить эффект пиара, Раскольников сам писал статьи о себе, без всякого стеснения прославляя в них собственный героизм. На самом деле ничего подобного не было. Баржу с арестованными охраняли всего несколько старых солдат, которые без всякого сопротивления сами подали буксирные концы на пароход Раскольникова. Надо отдать должное, что, будучи, неплохим журналистом, Раскольников прекрасно понимал значение газетного слова (то есть рекламы) и умело этим пользовался. Пленение баржи было возведено им и Троцким в ранг блестящей оперативной операции. Награда — орден Красного Знамени — не замедлила себя ждать.

В целом же деятельность Раскольникова на Волге была, увы, совсем не столь героическая, как пишут его биографы. Помимо захвата баржи с пленными, ничего героического там не было. Весьма подозрительным выглядит и очень уж своевременная смерть главного конкурента Раскольникова, любимца Троцкого — матроса Маркина. Именно после гибели Маркина Троцкий окончательно приблизил к себе «красного мичмана» и тот начал делать быструю карьеру.

Неудачным оказался и устроенный Раскольниковым боевой поход с участием Троцкого. Миноносец с наркомвоенмором и командующим флотилией потерял управление и был снесен к казанскому берегу. Историк капитан 1–го ранга М. А. Елизаров пишет: «Главной причиной этой ситуации, очевидно, явился авантюризм Л. Д. Троцкого и Ф. Ф. Раскольникова, а также отсутствие квалифицированного руководства со стороны командиров из бывших офицеров, запуганных репрессиями во время перехода из Петрограда на Волгу (в частности, арестом командира дивизиона и некоторых других военспецов). Спасло горе–флотоводцев лишь случайность — белые не ожидали такого выверта от неприятельского миноносца и на берегу у них не оказалось артиллерии».

Апофеоз службы Раскольникова на Волжской флотилии вообще получился скандальным. В августе 1918 года, после падения Казани, флотилия, возглавляемая Раскольниковым, не оказав никакого сопротивления белым, самовольно покинула боевые позиции и ушла в тыл. Что касается самого Раскольникова, то он, бросив на произвол свою флотилию, вообще постыдно сбежал, да так, что его долго не мог найти ни главком Вацетис, ни штаб 5–й армии в Свияжске, ни собственная жена Лариса Рейснер, отправившаяся на поиски мужа в Казань под видом жены офицера. За трусость и бегство с поля боя Раскольнику грозил расстрел. Однако его спас Троцкий, вняв просьбам своей любовницы Ларисы Рейснер, которую он к этому времени уже пристроил замуж за Раскольникова.

Зато когда линия фронта двинулась с запада на восток и белая флотилия сама начала отходить вместе с линией фронта, Раскольников начал слать выспренные победные телеграммы, расхваливая самого себя. На деле никакого реального руководства флотилией он не осуществлял. Раскольников занимался совсем другими делами. Верный слуга Троцкого, именно он сочиняет в это время приказ о провозглашении красного террора на Восточном фронте, в котором заявляет: «Каждый по справедливости получает то, что он заслужил своей ролью в революции и контрреволюции».

Что стояло за словами «красный террор» думается, объяснять не надо: это и массовые расстрелы не только пленных, но и заложников из числа представителей чуждых классов, и знаменитые жуткие децимации Троцкого, и многое другое. Ко всему этому самое непосредственное отношение имел и Раскольников. Ведь недаром его жена Лариса Рейснер с гордостью говорила о тех днях, что «мы (т.е. она и ее супруг. — В.Ш.) расстреливали красноармейцев как собак». Хлеще, пожалуй, и не скажешь! При этом сами Раскольников и Рейснер жили во время пребывания на Волге на широкую ногу, не отказывая себе ни в чем. Писательница Васильева в своей книге «Кремлевские жены» утверждает, что они с легкостью реквизировали в свою личную пользу имущество ближайших усадеб, в том числе и наряды. Сопровождавшего их сына питерского вождя Каменева они вообще нарядили в одежду цесаревича Алексея. Перед нами самая настоящая мания величия и упивание безграничной властью.

Но и этого Раскольникову было мало. С подачи своего благодетеля Льва Троцкого, он решает обрушить красный террор уже на весь военно–морской флот. 20 августа 1918 года Раскольников телеграфирует из Нижнего Новгорода в Москву еще одному известному троцкисту, Антонову-Овсеенко: «Всех военных моряков, отказывающихся идти на Чехословацкий фронт, следует незамедлительно увольнять со службы и отправлять в Свияжск в распоряжение товарища Троцкого для предания суду Революционного трибунала».