Друг на все времена - Владимир Келер

«У нас порою путают начитанность человека с подлинной интеллигентностью, а образованность с воспитанностью. Между тем школьный аттестат или диплом вуза свидетельствует иногда лишь о степени выученности его владельца. Мы увидим, что данным лицом изучалась физика или химия, но так и не узнаем, остановит ли дипломированный специалист машину, заметив плачущую женщину у обочины».

Чтобы человек стал ценным, настоящим членом общества, мало насыщать его одними знаниями; надо одновременно воспитывать в нем нравственность.

Человек должен быть гармоничным: знания должны в нем расти вместе с порядочностью.

Не сотворят намеренно зла только люди в широком смысле образованные, то есть и знающие достаточно, и нравственно стоящие высоко, обладающие богатыми глубинными ценностями.

Им, и только им одним, дано ощутить великую гордость слов и знающих и достойных – единственных богачей на свете:

«Звездное небо надо мною и закон нравственности во мне».

Идеал – гармония

Природа дала человеку в руки оружие – интеллектуальную и моральную силу, но он может пользоваться этим оружием и в обратную сторону; поэтому человек без нравственных устоев оказывается существом самым нечестивым и диким, низменным в своих... инстинктах.

На протяжении всей книги мы рассматривали, одно за другим, различные свойства внутреннего человеческого мира. Вероятно, в заключительной главе всего естественней поговорить о том, что значит для человека гармония – согласие, созвучие их всех.

Как выглядит гармоничный человек?

Лично мне это сочетание двух слов впервые пришло в голову, когда я много лет назад познакомился с Валерьяном Павловичем Правдухиным.

Сейчас его имя мало говорит большинству читателей. А между тем это был хороший писатель, яркий представитель зарождающейся советской литературы. Его книгой на охотничьи темы «Годы, тропы, ружье» зачитывались во время моей юности все (в 1968 году эта книга выходила вновь в издательстве «Советский писатель»). Он воспитал немало начинающих талантов, в том числе талант своей жены, известной писательницы Лидии Николаевны Сейфуллиной.

Мы часто собирались в их маленькой двухкомнатной квартире в проезде Художественного театра, в Москве: директор театра, специалист по проектированию парков культуры и отдыха и я – начинающий инженер.

Сначала шла болтовня – обо всем на свете,– потом Лидия Николаевна потчевала нас чаем с печеньем. После чая мужчины садились играть в распространенную в те времена карточную игру, преферанс, а хозяйка дома, «поболев» немного за чьи-то карты, удалялась на свою половину.

Как я был влюблен в Валерьяна Павловича! Он мне представлялся идеалом человека.

Высокий, статный, как говорится, «косая сажень в плечах» (он был, если не ошибаюсь, из оренбургских казаков), он, кажется, сочетал в себе все лучшее, что выпадает на человеческую долю. Был превосходным спортсменом – одним из лучших теннисистов столицы. Любил природу и охоту, пользовался авторитетом у охотников. Был превосходным редактором и организатором (вместе с Емельяном Ярославским, старым большевиком, основал выходящий и поныне журнал «Сибирские огни»: кстати, в том журнале Сейфуллина опубликовала свою «пробу пера», весь пронизанный многоточиями первый рассказ «Четыре главы»). Был добр и честен. Был тонок и умен...

– Гармоничный человек! – говорил мне о нем «дядя Ваня» (И. М. Сметании, директор театра), когда у нас заходил разговор о маленьком семействе в проезде Художественного театра.

Можно ли сказать, что гармоничный – это тот, в ком всего много: нравственного и умственного, званий и умения с ними обращаться?

Конечно, такой человек гармоничен тоже, как В. П. Правдухин. Но «гармония» значит «соответствие», «пропорциональность». Когда произносят это слово, обсуждая чей-то внутренний мир, подразумевают не столько количество достоинств, сколько их согласованность, единство. И значит, цельность личности.

О цельности мы уже писали (в главе «Цельный человек, цельный мир»). Здесь – об идеалах этой цельности, о том, к чему и цельные натуры – часто незаметно для себя – стремятся.

Они стремятся к всесторонней образованности: умственной и нравственной. Они все больше понимают, что лишь в такой гармонии образуется человек, и тянутся к ней, как могут.

А как добиться этого? Где путь к достижению такой гармонии?

Мне кажется, это путь интеллигентности.

Как выглядит интеллигентный человек?

Иногда первым делом хочется отметить его скромность.

Если говорить о внешнем, видимом, это совершенно верно. Всесторонняя образованность – это достоинство, а достоинство, как мы помним, неотделимо от скромности. Чем человек возвышеннее своими помыслами и делами, чем он больше знает и умеет, тем он действительно скромнее в личной жизни. Чем больше человек по-настоящему стоит, тем меньше, как правило, ищет для себя. Это святая истина.

Ленин жил в простой и скромной квартире. Единственное, пожалуй, что там было в достатке,– это книги.

В маленьком двухэтажном домике среди деревьев и кустов американского университетского городка Принстона жил до самой своей смерти Эйнштейн – крупнейший физик нашего столетия.

Люди больших дел и чувств обычно далеки от мелочных утех, ценимых чаще всего там, где нет иных утешений.

И все же скромными в идеальном смысле нельзя назвать даже самых возвышенных, самых увлеченных людей.

Идеально скромными, то есть во всем решительно отодвигающими себя в тень, никогда не бывают люди, имеющие что сказать. Они всегда стремятся выразить себя, поделиться своим с другими. И те, другие, лишь выигрывают при этом. Выходит, что не только скромность украшает человека; бывает, и какая-то «нескромность» тоже.

По-моему, главные черты интеллигентности надо искать не в видимости. Хотя живущее в глубинах личности не может не вырываться на поверхность, но основное все же остается там, внутри.

Смысл интеллигентности раскрывается в самом этом слове.

Само по себе слово «интеллигентность» происходит от латинского «интеллегере», что значит «постигать, схватывать, быть знатоком». Но смысл, который в него – и в слова «интеллигенция», «интеллигент» – сегодня вкладывается повсюду, во всех языках, имеет чисто русское происхождение.

Сто лет назад русские писатели взяли у французов слово «ентеллижан» (смышленый, умный, понятливый) и придали ему смысл: всесторонне духовно развитый, возвышенный, тонко чувствующий (людей, вещи, явления). Затем слово – только уже с русскими окончаниями и в русском смысле – вернулось во французский язык и стало считаться – бывают же такие чудеса! – французским, заимствованным в русском языке.

Сейчас, однако, у нас широкое распространение получил другой смысл слов «интеллигентность», «интеллигенция», «интеллигент». Его относят к людям, для которых умственный труд является источником существования. То есть к врачам, ученым, художникам, инженерам, актерам, учителям, журналистам и другим.

Нетрудно показать, что подобный смысл часто резко противоречит первоначальному: тот, о ком с полным основанием говорят в одном смысле: «он – интеллигент», характеризуется со столь же полным основанием, как «неинтеллигент» в другом смысле.

Вот пример.

Жил в прошлом веке немецкий рабочий-кожевник Иосиф Дицген. Он не имел даже среднего образования: окончил в деревне народное училище, потом два класса городского училища. Проработал большую часть жизни рабочим и мастером.

Кто же был Дицген: интеллигент или неинтеллигент?

– Неинтеллигент, конечно,– должен бы ответить всякий, стоящий на распространенной точке зрения.– Умственный труд его не кормил.

Но вот другая сторона личности Дицгена. Он самостоятельно пришел к диалектическому материализму и написал несколько, ставших потом знаменитыми, философских книг. С ним постоянно переписывались Фейербах и Маркс. Маркс даже как-то приезжал к нему.

Очень уважал Дицгена как мыслителя и Ленин. К 25-летию со дня смерти этого рабочего Ленин написал специальную статью.

Конечно же, Дицген был интеллигентным человеком.

Еще больше интеллигентных рабочих в наши дни.

А наряду с ними можно встретить инженеров, даже профессоров, настоящей интеллигентности в которых не рассмотришь и под микроскопом.

Здесь уместнее просто «специалист». Или: «работник умственного труда».

Как же обозначить емким словом ту гармонию между «наружной» просвещенностью и просвещенностью «внутренней», о которой говорилось в книге?

Я не нашел выражения лучшего, чем «интеллигентность», в его первоначальном, духовном – русском – смысле. Лишь в такой интеллигентности раскрывается точный смысл общей культурности человека.