40k способов подохнуть. Том 3 - Hydra Dominatus

— Важные гости? — Виктор скривился, ведь подобная формулировка звучала слишком глупо для командного мостика. — Вы понимаете, как это звучит?

Однако стоило взглянуть на лицо Георга и становилось всё понятно. Инквизитор не стал бы говорить глупостей. Если он говорил, что прибыли какие-то гости и они были важны, то это действительно так. Хотя лично Виктор не видел никакой возможности для спасения планеты. Разве что лично Робаут Жиллиман явиться сюда с десятками тысяч ультрадесанта, чтобы сокрушить родившегося демон-принца.

И когда гости явились, то в ступор пали все, но больше всех встречей был парализован сам Георг. Прибыли его коллега из малого ордена, входящего в группу Ордо Минорис. Инквизитор незаметно подобрался почти к сердцу флота, после чего был сопровождён и принят на борт. Там он со своей свитой поприветствовал весь командный состав, соблюдены были все церемонии и почти сразу же он запросил личную аудиенцию. Казалось что время он выбрал наихудшее, но по совету Георга Виктор согласился и вскоре понял, что ситуация ещё хуже, чем казалась изначально.

Под тусклым светом ламп, в полутьме личных покоев главнокомандующего проходила встреча, ведь даже старшие офицеры на мостики флагмана не должны были слышать этого диалога. Хотя Георг при этом умолчал о том, что запросом был диалог лично с ним, то есть даже без участия Виктора Кроуна. Однако подобное могло внести разлад в ряды группировки.

Поэтому во встрече участвовали трое.

— Давно же я не видел этой инсигнии, — не веря своим глазам, Георг откровенно пялился на знак власти прибывшего инквизитора.

— Первый раз такую вижу, — прямо заявил Виктор, который был тут лишь из-за влияния Георга и считал происходящее какой-то шуткой. — Объяснитесь как можно скорее, потому что терпение моё подходит к концу.

— Меня зовут Герос, мой ордос действительно мало известен. А до возвращения Робаута Жиллимана и вовсе считалось, что нас более не существует. Но пришло время и мы снова явились…

Голос Героса был полон механический ноток. Всё его тело покрывала аугментика, но сам он всё равно производил впечатление крайне дряхлого старика, нежели опасного киборга. Трудно было сказать сколько ему лет, но опыт подсказывал Георгу, что этот человек был невероятно стар. Возможно речь даже о десятках веков.

Тем временем Герос едва заметно двинул пальцем, что означало приказ для его серво-черепа, который подлетел к хозяину и с помощью манипулятора взял инсигнию, передав её Виктору для более пристального изучения. Георг же не нуждался в проверках, ведь Герос прошёл все протоколы защиты. Его ордос существовал, за него поручились два влиятельных инквизитора, которые для самого Георга считались примером для подражания и во многим аспектах учителями. Не было никаких сомнений в подлинности личности, ведь подделать подобное было практически невозможно. Хотя сам Георг до последнего не мог поверить в подобное.

— Ордо Хронос, и зачем же вы прибыли сюда, инквизитор? — спросил Виктор, вернув инсигнию.

— Незримые следы и века кропотливой работы привели меня сюда. Планету нельзя уничтожать.

— Это ещё почему?

— Это вам знать не положено, — без какого-либо страха Герос прямо в лицо заявил подобное главнокомандующему целой группировкой из десятков кораблей и миллионов солдат. — Но смею заверить, что на планете есть объект стратегической ценности. Его утраты нельзя допустить, а риски потерять даже всю вашу группировку сочтены мной приемлемыми.

— Боюсь мы уже допустили всё, что только могли.

— Это не имеет значения, объект стоит даже куда больших жертв. От этого возможно зависит судьба всего Империума и… — Герос на мгновение замялся, но всё же быстро решился и дал серво-черепу передать ещё один предмет. — Мои действия одобрены лично Робаутом Жиллиманом. Надеюсь это сможет вас убедить. Более того, Виктор Кроун, я смею говорить, что меня направляет сам Бог-Император.

— Я верю вам, Герос, — произнёс Георг, которого пробила дрожь от одного взгляда на печати конверта, содержимое которого начал изучать Виктор. — Но боюсь сами Тёмные Боги положили глаз на эту планету, более двадцати тысяч праведников в едином хоре не смогли даже задержать распространение скверны. И боюсь у нас… у нас просто нет никакой возможности что-то изменить. Это просто… невозможно, сколь бы сильно мы не верили в иное. Мы подвели Его, а вы опоздали.

— Опоздал? — Герос вдруг неожиданно смутился, быстро начал рыться в карман и через мгновение выудил часы, которые поднёс прямо к лицу, чтобы разглядеть в мельчайших деталях каждую из семи стрелок. — Нет-нет, я прибыл как раз вовремя.

— У меня нет оснований считать, что документ подделан. Но происходящее теперь кажется мне ещё большим безумием, — грозно заявил Виктор, а нервы его натянулись как струна. — У вас пять минут, чтобы рациональным способом доказать мне ценность этого мира, иначе я отдам приказ об тотальном уничтожении всего живого с помощью недельной бомбардировки из всех орудий, после чего наш флот покинет систему. Вы же будете заключены под стражу за попытку намеренного вредительства успеху Неистового Крестового Похода. И никакая инсигния вам не поможет.

— ВЫЖЖЕЧЬ ЕРЕСЬ, СТЕРЕТЬ ИХ С ЛИЦА ЗЕМЛИ, РАЗБИТЬ И СОКРУШИТЬ!!! — закричал я и голос мой пронёсся рёвом над траншеями.

Враг был силён и во время очередного наката он смог прорвать нашу оборону, но какого же было удивление офицеров Кровавого Договора, когда из штаба последовала контратака. Связисты, квартирмейстеры, даже раненные, которым пришлось проволокой привязывать рукояти лазганов из-за нехватки пальцев или вовсе отсутствия кистей. Мы шли на все ухищрения и задействовали весь имеющийся ресурс, заставляя служить нашей победе даже трупы, что становились новыми укрытиями и баррикадами на пути врага.

И сваренная из баллистических щитов платформа на основе станков двух тяжёлых болтеров уже ехала по траншеи, пихаемая двумя калеками. Она служила для нас прикрытием и для её хода мы заранее идеально выровняли траншею, а также подготовили доски и листы, которые просовывались в просвете снизу и перекрывали воронки от ракет и снарядов. Устав запрещал творить подобное, как и Криг очень строго относился к любым проявлением инакомыслия, но здесь не было никого, кто мог бы помешать мне делать