Союз Преданных (СИ) - Саша Урбан

— Свою голову я всем остальным не приделаю, — раздраженно проговорил Эд. — Но за предупреждение спасибо.

— Ты знаешь, что я пришла не за этим, — тяжело вздохнула княгиня, отбрасывая назад седые волосы. — Эдвин, я знаю, что ты поставил на княжении крест, но то, что сделал Ирвин, не отменяет твоего права на правление. В тебе столько же княжеской крови, сколько и в нем. Ты все еще можешь, обязан, бросить ему вызов. Гряда воет от голода, люди умирают от болезней, и Ирвин ничего с этим не делает. Только вербует больше солдат в дружину, но что толку от голодной и босой армии?

— Зачем ему армия? — вскинул брови Эдвин. — С кем он собрался воевать?

Авериа лишь устало развела руками.

— Подумай, вариантов масса. Но с кем бы он ни планировал войну, это не усилит Север, а лишь погрузит его в хаос. Его нужно остановить.

— И оставить Гряду без правителя.

— Ты все еще можешь стать правителем Гряды, Эдвин, — с нажимом проговорила княгиня. — Только скажи, и мои воительницы встанут на твою сторону.

— И это, по-вашему, не погрузит Север в хаос?

— Не больше, чем бессмысленная война, которая может разлиться по княжествам, как лесной пожар. Ирвин точит зуб на Бернберг, и он попытается получить его любой ценой, — сказала она еще тише. Затем подошла к Эдвину и слегка коснулась его щеки. — Ты возмужал, и все же ты так похож на мою милую Ингрид.

Имя матери резануло по памяти, как старая ржавая пила. Эдвин поморщился, но все же вымучил благодарную улыбку.

— Спасибо за предупреждение, я должен отдать пару распоряжений, — кивнул он.

— Обещай подумать над моим предложением, — попросила Авериа.

Эдвин поцеловал ее руки и почтительно поклонился. Затем придержал дверь, выпуская княгиню вперед.

10

«Самой важной чертой придворного, и вообще светского человека, является чувство такта. Даже в ситуации скандала или вооруженного конфликта представители сторон-участниц должны помнить о взаимном уважении и не отказываться ни от одной встречи на мирной почве и других проявлений вежливости, будь то даже поздравление друг друга со свадьбой или рождением наследника», — Калисса обожала наставлять таким образом южных фрейлин, которые могли месяцами вспоминать друг другу стащенный из-под носа кекс или украденную идею наряда. Южанки были особыми мастерицами в соблюдении видимости приличий: на лицах их, несмотря ни на что, были милейшие улыбки, а между слов сквозили пожелания скорейшей мучительной смерти. К недоумению Доминики, Калисса была довольна. Она говорила, что даже подобной видимости достаточно, чтобы двор не погрузился в кромешный хаос.

Видимо, того же мнения придерживались и северяне. Князья собрались в главном холле, одетые в торжественные наряды с символами своих родов. Что бы ни происходило между ними несколько часов назад — все были подчеркнуто вежливы, улыбались, кивали, окидывали друг друга оценивающими взглядами. Княгиня Авериа быстро заняла место подле Элизабетты и с мягкой улыбкой делилась с ней женской мудростью. Эдвин и князья Оннады стояли в углу, подпирая стену, а Фредерик расхаживал по залу, пытаясь ненавязчиво избежать общества Ирвина Ортира. Доминика и Куно спустились к гостям, и все взгляды мгновенно устремились к ним. Почти как дома, только в их глазах не было желания убить молодых людей как можно скорее.

Ладвиг подошел к Доминике и протянул ей согнутую в локте руку.

— Окажи мне честь, — Куно с готовностью отступил.

— Не лучше ли нам разделиться, чтоб на время маршрута к площадке…, — она не успела договорить, Ладвиг приблизился к ней вплотную и, практически прижавшись губами к шее, прошептал:

— Принцесса, время политики настанет завтра утром, а сейчас — время бала, — сказал он и подмигнул ей. Она непонимающе посмотрела на него, но все же согласилась. В его словах как будто был тайный шифр, который она никак не могла разобрать.

Как только она коснулась его руки, перед глазами вспыхнули воспоминания о его прикосновениях, жгучих, страстных, о его затуманенном желанием взгляде. Щеки Доминики вспыхнули румянцем, а в следующую секунду замок погрузился во тьму. По холлу пронесся удивленный возглас, гости принялись собираться в тесный круг. То тут, то там вспыхивали огни глаз. Два желтых круга мелькнули прямо перед Доминику, а в следующую секунду ее ладони коснулось что-то шуршащее. Доминика сжала пальцы, и глаза тут же исчезли. Раздался щелчок пальцев — и в воздухе разлилось голубоватое свечение. Оно выхватило из темноты силуэты столпившихся костей и Куно, одиноко стоявшего в центре зала. Свет начал сворачиваться в парящие огоньки, они пульсировали и перемещались, как маленькие медузы, принесенные к берегу поздним летом. Куно направлял их своими руками, а они послушно устремлялись к гостям и дальше, помечая путь. Двери распахнулись, и гости увидели, что весь двор и уходящая с него тропа освещена такими же фонариками. Княгиня Авериа восхищенно зааплодировала, Элизабетта и Васса повторили за ней, а следом неохотно захлопали в ладоши и мужчины. Куно размашисто поклонился.

— Дамы и господа, пора отправляться на празднество. Народ уже ждет.

Ладвиг протянул руку и крепко сжал ладонь Доминики. Принцесса оглянулась — позади нее начали выстраиваться пары: Карстан под руку с Аверией, Фредерик с Элизабеттой, позади них шли Сиршен и Ирвин, за ними слуги. Замыкали процессию Эдвин и Васса. На лицах гостей было радостное предвкушение, как будто это не им предстояло стать свидетелями поединка, который решит судьбу Севера. Только Эдвин был мрачнее тучи. Сейчас Доминика чувствовала к нему чуть ли не… понимание.

Процессия двинулась вперед, по освещенной светильниками Куно дороге. Чародей то и дело совершал пассы руками, подгоняя огоньки вперед. Под ногами серебрится и похрустывал снег, изо рта вырывались клубы пара, но холода Доминика не чувствовала. Она словно замерла в собственном теле и позволяла вести себя все дальше и дальше, за ворота замка, под кроны деревьев, где переплетение веток сформировало туннель.

Посередине пути князь перехватил ее руку, накрывая ладонь своей. Доминика удивленно посмотрела на его пальцы.

— Ты замерзла, — произнес князь, скосив глаза на нее.

— Наверное.

— Я не хочу чувствовать себя виноватым за то, что исполнил твое желание, — заговорил он, понизив голос.

— Тогда не извиняйся.

— И в мыслях не было.

— Правильно, сейчас тебе стоит думать о другом, — кивнула Доминика. Ладвиг чуть повернул голову, впился взглядом в ее равнодушный профиль, пытаясь разобраться, действительно ли она так спокойно и все нормально, или его ждут адские пытки и очередные ножи в спину. Доминика не выглядела как человек, готовый устроить сцену, но не стоило недооценивать разъяренную женщину.