Умри для меня - Эми Плам

Потому, Кейт.

Это как принуждение.

Это как давление, растущее внутри, пока вы не должны сделать что-то, чтобы получить облегчение.

«благотворительные» или «бессмертные» мотивы не делают ценным боль и травмы сами по себе.

Против нашей природы этого не делать.

— Тогда как этому сопротивляется Жан-Батист.

.

.

Как? на протяжении тридцати лет?

— Чем дольше ты ревенет, тем проще удаеться этому сопротивляться.

Но даже с пару сотней лет у него под каблуком, это требует от него гигантских усилий самоконтроля.

Однако у него на это есть веские причины.

Он не только приютил наш маленький клан, но и поддерживает другие группы ревенентов по всей стране.

Он не может управлять направо и налево и продолжать управлять, что накладывает большую ответственность.

— Ладно, — согласилась я.

— Я поняла, что у вас есть принуждение к смерти.

Но это не объясняет почему, в период между всеми умираниями, ты делаешь такие вещи, как, например, ныряние в Сену, после попытки самоубийства.

Очевидно же, что ты не умрешь от этого.

— Ты права, — сказал Винсент.

— Случаи, когда мы и действительно умираем, спасая кого-то, редки.

Один

.

.

самое большее два раза в год.

— Обычно мы делаем, что-то вроде того, как предупреждаем хорошеньких девушек, чтобы те не погибли под обломками обрушившегося здания.

— Очень учтиво, — сказала я, пихая его.

— Но это именно то, что я имел в виду.

где награда за это? или это тоже принуждение?

Винсент, похоже, смутился.

— Что? Это действительно вопрос.

— Мы все еще говорим про двадцать первый век, — сказала я, оправдываясь.

— Да, но мы выходим немного за рамки первоначального вопроса.

Пока он изучал упрямое выражение лица, зазвонил его телефон.

— Уф, звонок меня спас, — сказал он, подмигивая мне, и ответил.

На другом конце линии я услышала пронзительный голос в панике.

— Жан-Батист с тобой? Хорошо.

Шарлотта, просто постарайся успокоиться, — утешал он.

— Я сейчас буду.

Винсент достал бумажник и положил на стол немного мелочи.

— Чрезвычайная семейная ситуация.

— Я должен сходить помочь.

— Я могу пойти с тобой?

Он помотал головой, пока мы вставали, чтобы уйти.

— Нет.

Произошел несчастный случай.

Это может быть, — он замолчал, подбирая слова, — неприятно.

— Кто?

— Чарльз.

— А Шарлотта с ним?

Винсент кинул.

— Тогда я хочу пойти.

Она говорила с грустью в голосе.

Я могу помочь ей, пока ты не разберешься с

.

.

не важно, что тебе там нужно сделать.

Он посмотрел на небо, как будто ждал божественного вдохновения, которое подскажет как объяснить это мне.

Все не так как обычно.

Как я уже говорил, обычно мы умираем вместо кого-то только один, может быть два, раза в год.

Это читая случайность, что Жюль и Амброуз оба умерли, как только мы с тобой начали встречаться.

Мы дошли до скутера.

Винсент разблокировал на нём замок и одел шлем.

— Это же твоя жизнь, правильно? и ты обещал ничего не скрывать от меня.

Так может, это то, что мне следует увидеть, если я захочу понять, что на самом деле значит встречаться с ревенентами.

— Внутренний голос говорил мне, чтобы я всё бросила, пошла домой и держалась подальше от "семейных" дел Винсента.

я его проигнорировала.

Он прикоснулся пальцем к моему упрямо сжатому рту.

— Кейт, я правда не хочу, чтобы ты шла со мной.

Но, если ты настаиваешь, я не собираюсь тебя останавливать.

Я надеялся, что пройдет больше времени, прежде, чем ты увидишь худшее, но ты права — я не должен укрывать тебя от нашей действительности.

Натягивая свой шлем, я уселась на скутер позади него.

Винсент завел двигатель и поехал к реке.

Мы проехали мимо Эйфелевой Башни и остановились в скверике перед Королевским мостом.

Я знала это место потому что, это — конец маршрута экскурсионных лодок прежде, чем они возвращаются в центр Парижа.

Одна из таких экскурсионных лодок была вытащена на берег, а перед ней была взволнованная толпа людей, которая что-то высматривала из-за защитного ограждения полицейских барьеров.

Две машины скорой помощи и пожарная машина были припаркованы на лужайке рядом с рекой, их мигалки горели.

Винсент прислонил скутер к дереву, не потрудившись даже привязать его и, держа меня за руку, побежал к ограждению, чтобы поговорить с полицейским, который стоял за этим ограждением.

— Я член семьи, — сказал он полицейскому, который даже не шелохнулся, но кинул вопросительный взгляд на своего начальника.

— Дайте ему пройти.

— Это мой племянник, — раздался знакомый голос, и Жан-Батист зашагал сквозь орды парамедиков и отодвинул заграждение, давая нам возможность пройти.

Винсент крепко обнимал меня рукой за талию, давая понять, что я с пришла с ним.

Теперь, когда у нас перед глазами никто не маячил, я увидела на берегу реки три тела.

Одно достаточно далеко от других.

Это был маленький мальчик, возможно пяти-шести лет, а он лежал на носилках обернутым в одеяло.

В его изголовье сидела женщина и тихо плакала, вытирая его мокрые волосы полотенцем.

Через секунды, два парамедика по бокам помогли ему маленькому и дрожащему подняться до положения сидя, лицом от двух других тел, и начали задавать вопросы ему и женщине.

С ним очевидно всё было в порядке.

В отличие от тела, лежавшего в нескольких ярдах в стороне.

Это была маленькая девочка, возможно того же возраста, что и мальчик.

Её голова лежала в луже крови.

Рядом с ней сидела обезумевшая от горя женщина и кричала что-то неразборчивое.