Великие стервы России. Стратегии женского успеха, проверенные временем - Евгения Шацкая

Но страсть такой силы трудно вынести в больших количествах. Между Дункан и Крэгом начались ссоры. Камнем преткновения стало желание Гордона забрать Дункан со сцены. Он как человек гениальный не мог смириться с соседством еще одного таланта.

Крэгу хотелось видеть Айседору дома, мирно ведущую хозяйство и помогающую мужу в творчестве. «Ты не должна выступать на сцене и махать руками! Ты должна сидеть дома и точить мне карандаши!» – так он выражал свое желание.

Не понимал он, глупец, что отлучение Дункан от сцены подобно смерти. Нет танца – нет Айседоры. Они неразделимы. А желание Крэга привязать танцовщицу к дому, скорее всего, была завуалированным поводом расстаться с ней. Гордон давно и безнадежно любил другую женщину, Елену. На ней он, в конце концов, и женился. Вскоре после того, как Айседора Дункан стала матерью.

Да, безумные оргии в первые дни знакомства с Крэгом закончились для Айседоры беременностью. Через положенные девять месяцев она успешно разрешилась очаровательной девочкой, которую по воле Крэга, все-таки признавшего свое отцовство, назвали необычным ирландским именем Дирдрэ.

«О, женщины, зачем нам учиться быть юристами, художниками и скульпторами, когда существует такое чудо? Наконец-то я узнала эту огромную любовь, превышающую любовь мужчины».

Но быть только матерью Айседора, конечно, не могла. Не приспособлена она была жить на одном месте. Куда ее только ни заносили гастрольные поездки. Даже такая страна, как Россия, не осталась без ее внимания. Поездкой и выступлениями в Санкт-Петербурге Дункан осталась недовольна.

Во-первых, знойная женщина попала в Россию зимой, а зима, сами понимаете, не самое приятное время для путешествия по заснеженной, холодной стране. Сохранилось письмо, написанное Айседорой во время гастролей: «Мне это совсем не нравится. Все эти важные чиновники пялятся на меня самым пугающим образом. Возле камина дама, у нее на лице просто написано, как она меня не одобряет. Я почти испугана. Это не место для человека с таким легким и радостным характером, как у меня. Зала выглядит как сцена из романа, та самая комната, в которой плетутся интриги и строятся козни.

Всю ночь поезд не летел, а едва плелся сантиметр за сантиметром по большим заснеженным полям, бесконечным белым равнинам, по огромным царствам, покрытым снегом (Уолт Уитмен мог бы их прекрасно описать), и над всем этим сияла луна. За окном вихрь искр от локомотива – это действительно стоит увидеть… Город засыпан снегом, и по нему носятся сани. Всё и вся здесь скользит…

Сейчас мне надо идти. Надо смыть с себя сажу и позавтракать…»

Во-вторых, в России она получила, по-русски говоря, «от ворот поворот» от русского режиссера Константина Сергеевича Станиславского, который на Дункан произвел огромнейшее впечатление.

Как человек театра, Айседора Дункан, конечно, слышала о реформаторской деятельности русского режиссера, о его знаменитых МХАТовских постановках, о его школе. Наконец, увидела его самого. Высокий, седой, усатый породистый мужчина просто очаровал Айседору. Да и «босоногая» танцовщица не оставила его равнодушным. Однажды, зная, что нравится Константину Сергеевичу, Айседора наградила знаменитого режиссера страстным поцелуем.

Что за этим последовало, она опишет позже в своей автобиографии: «У него был страшно удивленный вид… он, глядя на меня, с ужасом воскликнул: «Но что же мы будем делать с ребенком?» «Каким ребенком?» – поинтересовалась я. «Нашим, конечно». Я расхохоталась, а он посмотрел на меня с грустью и ушел».

Но Айседора так просто отступать не собиралась. Она знала, чем можно заинтересовать мужчину.

– Я хочу танцевать только для вас, – сказала Айседора.

На что Константин Сергеевич ответил:

– Я непременно приду! Вместе с супругой Машенькой!

Эти недоразумения не оставили злых воспоминаний ни у Айседоры, ни у Станиславского. Долгие годы они продолжали оставаться друзьями.

Дункан работала в эти годы много и плодотворно. Но денег все равно не хватало. Айседора, испытавшая в детстве бедность, боялась ее возвращения. Она любила вкусно питаться, любила красивую одежду, украшения. Все это требовало денег. К тому же, Айседора открыла школу для одаренных детей, в которой она обучала и содержала сорок учеников. Деньги, деньги, деньги… Больная для нее тема. Она молилась только об одном – достать побольше денег. И небеса услышали ее молитвы, послав ей миллионера. Самого настоящего. Сына магната Исаака Зингера, сделавшего свои миллионы на знаменитых до сих пор швейных машинках.

– Парис Юджин Зингер, – так представился Айседоре мужчина с вьющимися светлыми волосами и бородой, статный и уверенный.

Он пригласил ее посетить свою виллу на Лазурном берегу. Встречать ее Парис вышел во всем белом, как настоящий принц. Айседора называла его Лоэнгрином.

Семь лет длилось ее счастье. Она ни в чем не знала отказа. Миллионер окружил ее роскошью: вилла, яхта, путешествия, отданные в распоряжение Айседоры сверкающие автомобили, драгоценности, щедрое финансирование очередных гастролей. Любое желание исполнялось по первому требованию. И самое главное, он подарил Айседоре еще одного ребенка, сына Патрика.

Жизнь Айседоры Дункан в эти годы можно было бы назвать сказочной. Она имела все, что только может пожелать женщина. Если бы не одно «но». Миллионер был патологически ревнив. А такая женщина, как Дункан, привыкшая к поклонению и вниманию мужчин, видимо, давала повод для ревности. Ну не могла она отказаться от флирта!

Разрыв произошел на одном из костюмированных балов в Париже. Зингер приревновал Айседору к молодому человеку, оказывающему не совсем пристойные знаки внимания его жене. Бурные выяснения отношений закончились его отъездом в Египет и отказом от строительства театра для Айседоры.

Дункан тяжело переживала разрыв с Зингером. Нервное напряжение было столь велико, что у нее начались видения. Словно наяву, она видела два детских гробика среди снегов. Иногда ее преследовали звуки траурного марша. Айседора волновалась за свой рассудок, ей казалось, что она сходит с ума. А это было предчувствие страшной судьбы. Интуиция у нее была потрясающей.

В 1913 году произошла трагедия, которая изменила не только жизнь Айседоры Дункан, но и ее саму.

По дороге в Версаль, куда Айседора отправила отдохнуть своих детей, Дирдрэ и Патрика, с гувернанткой, заглох автомобиль. Шофер вышел из машины, чтобы разобраться с неисправностью. Неожиданно автомобиль покатился и упал в Сену. Спасти детей и гувернантку не смогли.

Может ли быть большее горе, чем гибель детей? Узнав о трагедии, Айседора не плакала; она впала в прострацию. Состояние лихорадочного возбуждения не покидало ее и в крематории, когда на ее глазах сжигали три гроба. Она поддерживала Зингера, заболевшего сразу после трагедии, ходатайствовала за шофера, которого задержала полиция. Париж был потрясен трагедией Айседоры и ее мужеством. Студенты Парижа скупили все белые цветы у цветочниц и привязали букеты к ветвям деревьев в ее саду. Великий Клод Дебюсси всю ночь играл для нее, пытаясь звуками музыки утешить артистку.