Солнечные искры. Мой идеальный смерч - Анна Джейн

– Девушка, вы от него ребенка хотите?

– Что? – едва не уронила она мороженое себе на грудь. Парень, с которым она гуляла, не слишком приятно посмотрел в нашу сторону. Не на меня, а почему-то на Смерчинского.

– Так хотите или нет? – наседала я. И так вечно – когда злюсь, такую чепуху несу, что потом самой стыдно бывает!

– Что за вопросы? – наконец пришла в себя девушка. – Вы что, пьяны?

– Нет, у меня всего лишь токсикоз, я, знаете ли, беременна, – гнусно посмотрев на Сморчка, отвечала я, понимая, что несу чушь. А Дэн не нашел ничего лучше, чем расхохотаться: громко и заразительно, так, как это умеет делать только он.

– Наташа, они наркоманы, – обнял свою девушку за талию ее парень. – Пошли отсюда.

Наташа кинула на смазливую физию Смерча печальный взгляд и со вздохом удалилась. Я же решительно насела на нервную систему своего спутника.

– Не злись. Это всего лишь шутка. Приятельская, – вновь и вновь произносил Смерч, хотя по его озорному взгляду я понимала, что он ничуть не раскаивается.

– Очень смешная шутка. Все обхохотались, – отвечала я. – Это не ты писал шутки Чарли Чаплину?

– Чарли Чаплин снимался в немом кино. В основном, – уточнил он.

– Вот и бери с него пример! Молчи!

Если хорошенько подумать, эти препирательства, кажется, нравились нам обоим. Только ни я, ни он пока что этого не осознавали, а может быть, не хотели этого делать. Мне нравилось злиться на Смерча, а ему – меня успокаивать и подтрунивать.

Ох ну и сердитая же я сошла с детской карусельки. Моим единственным желанием было придушить славного шалуна Дениса Олеговича, который после дикого сумасшедшего аттракциона слегка покачивался, но выглядел довольным, что уел меня. Увидев предателя, я бросилась к нему, но едва не упала, немного подвернула ногу и разозлилась еще сильнее. Воровки, фанатки, глупые розыгрыши, да еще и мой любимый тут на свидании с Троллем – с ума сойти можно!

Кровопролитие не свершилось только потому, что Черри позвонил нам и заорал, что «Ольга и мажорик» сейчас выйдут прямо на нас! Пришлось бежать, прекратив военные действия. Анька, которая тоже слонялась по парку, иногда подходила к нам, хихикала, а иногда убегала к Черри. Все происходящее ее изрядно веселило. В присутствии этой невежливой неряхи и балды я чувствовала себя Князевой, общающейся со мной.

Да, я хорошо потрепала нервы парню. Сначала орала, потом ныла, потом стала со вкусом последнего меланхолика жаловаться, решив, что жилеткой Дэну быть вполне пойдет.

Я, хитро косясь на Дэна, продолжала ныть и во время нашего «привала».

– Поскорее бы сессия закончилась! – вздохнула я. – У Федьки будет свадьба, и уж тогда-то я оторвусь! Эй, ты часто бывал на свадьбах?

– Да, приходилось бывать.

– А я только в детстве, – пожаловалась я, отбирая у этого сладкоежки шоколадку. – Поэтому Федькину жду, как свою собственную. Хочу прокатиться на лимузине и все такое. Но чтобы дожить до свадьбы, сначала нужно сдать экзамены. Самое главное – английский. Эх, повезло тебе, Смерчинский, у тебя память классная – наверное, сама от себя в шоке. А мне… как мне, бедной и несчастной милой малышке, сдать этот противный инглиш? Молчишь?

– Не молчу, милая малышка, – отрицательно покачал головой Дэн. – Английский – легкий язык. Итальянский, немецкий и французский – тоже. Китайский сложнее. Как и все восточные.

– Ну, ты-то и его знаешь отлично, – прищурилась я. – Как тебе только не стыдно быть таким умным рядом со мной!

– А я и не умный. – Дэн вздохнул и скромно продолжил: – Я гениальный.

Я только головой покачала.

– М? Совсем уже того? Бли-и-ин, ну что же мне делать с инглишем? – это был риторический вопрос.

– Сбросьтесь на подарок вашей англичанке. Я ведь не путаю, у тебя Королёва? – уточнил Денис фамилию моей преподавательницы.

Прямо над макушкой у него сияло солнце. Кажется, оно любило играть с его шоколадного цвета волосами. А мне нравилось смотреть на это.

– Королёва, она самая, – кивнула я, перебарывая желание коснуться его растрепанных волос.

– Тогда подарите ей билеты на «Разгневанного царя», – вдруг посоветовал Дэн.

– Что подарить?

– Билеты на мюзикл, который приезжает к нам с гастролями. Лучше всего – на премьеру.

– Ты о чем, Смердяков? Какой еще «Царь»? Это ты без царя в голове… Хотя нет, у тебя там, как в 1917 году – Временное правительство…

– Бурундук, я серьезно. Подарите ей билеты на этот мюзикл.

До меня дошло, что хотел сказать парень.

– А, ты имеешь в виду этот популярный московский мюзикл, который к нам приезжает на днях? – обрадовалась я, вспомнив, как по новостям говорили об этих самых гастролях. «Разгневанный царь» – жутко модный комедийный мюзикл про царя-батюшку Петра Великого. Критика его жутко не любила, а простой люд валом валил, чтобы посмотреть на смешное и яркое музыкально-танцевальное действо.

– Ты права, Чип. Именно это я имею в виду.

– Умник. Как мы тебе достанем билеты на премьеру? Они уже все раскуплены и вообще жутко дорогие, – хмыкнула я, одновременно вандальничая – выводя на лавке маркером фразу: «Смерчинский – лох».

– У тебя есть я, твой незаменимый партнер, – отозвался Денис. – Извинись за свое нахальное поведение, и я, так и быть, достану тебе два билета.

– У меня руки чешутся тебя прибить, – мигом рассердилась я. – Обнаглел? Я тебе сейчас извинюсь до перелома.

– Королёва тебе за эти билеты автомат влепит, – вдруг серьезно сказал Смерч. – Она обожает театральную жизнь. На кафедре ее называют в шутку «театроманкой». Ну а что вы планировали ей подарить вместе со своим другом господином Чащиным?

– Откуда ты это знаешь? – широко раскрыла я глаза.

– Догадываюсь. Ты говорила, что вы оба – худшие студенты в своей группе по английскому, Чип. Вы наверняка попытаетесь задобрить вашу англичанку.

– Ну, не только мы, – справедливости ради заметила я. – Но вообще ты прав, Сморчок. Мы хотели купить ей классный коньяк и конфеты.

– И у вас ничего бы не вышло. Королёва не пьет, а на шоколад у нее аллергия, – уголки губ парня приподнялись. – Билеты. Презентуйте ей билеты, Бурундук.

– Денисочка, прости меня, пожалуйста, я больше не буду поступать плохо и обзывать тебя всякими нехорошими словами. – Мигом изменился у меня голос на сладенький-сладенький. Одновременно, не глядя, я принялась выписывать продолжение крамольной фразы про Смерчинского: «…и сволочь».

– Прощаю, – довольным голосом победителя произнес Дэн. – Завтра билеты будут у тебя. И не переживай из-за своего английского – ты его сдашь. Гарантия от меня. – Он коснулся указательным пальцем своей груди, а потом легонько ткнул им мне в лоб и зачем-то пересел с другой стороны, довольный жизнью. Правда, нет-нет да и его лицо становилось усталым, как будто бы Смерчу надоело все на свете, а улыбаться он себя просто заставляет. Я, как всегда, быстро остынув (слова парня о ненавистном английском меня просто окрылили и давали надежду!), проявила себя с самой лучшей стороны и молча протянула ему последний кусочек ваты, которой я, кстати, наелась на год вперед.

Дэн молча его взял, разделил на две части. Меньшую взял себе, большую протянул мне. Я улыбнулась. Он показал мне пальцами знак победы и глубоко-глубоко вздохнул.

То, что он вдруг заткнулся, мне не понравилось. Что-то частенько его эти приступы меланхолии берут. Поэтому я решила взбодрить Дэнни, одновременно как бы между прочим положив руку ему на плечо – чтобы растормошить.

– Эй! Не спи, Смерчинский! – крикнула я ему в ухо. – Все на свете проспишь! И вообще где Клара и Гоблин?! Долго нам здесь сидеть и ждать у моря погоды?

Дэн хотел что-то сказать, но замолчал. Его лицо оставалось по-прежнему спокойным, но вот зрачки вдруг расширились – я это отлично видела, потому что близко наклонилась к его лицу.

Смерч неожиданно положил мне руку на плечо и прижал к себе излишне сильно.

– Молчи, – едва слышно прошептал он мне на ухо. И я послушалась его гипнотического голоса. Когда нужно было, этот харизматичный парень умел становиться властным. Непередаваемо властным и уверенным в своем праве на эту власть. – Молчи и улыбайся.

«Чего вдруг?» – стало жутко любопытно всем моим мыслям, и они, переливаясь из красного в желтый и обратно, поспешили сложиться в огромный знак вопроса.

– Привет, – раздался вдруг удивленный и жутко знакомый голос. Я, конечно, смолчала, не испустила стремный вопль: «О Боже! Что они тут делают?! Ва-а-а!!!» и не припустилась в кусты, даже пальцем тыкать в парочку не стала. Лишь улыбаться не могла. У меня лицо стало каменным, словно по нему хорошенько, можно сказать, с любовью, треснули чем-то тяжелым и плоским.

Только вот мой орел не замер, а в отличие от меня принялся носиться вокруг гостей, не мигая, а хищно поглядывая на знакомую макушку со светлыми волосами до талии, которую я так часто видела на лекциях. Потому что я всегда сидела выше и дальше от преподавателей. А она предпочитала сидеть на первых рядах.