Мифриловый крест - Вадим Проскурин

- Ребенок вампира становится вампиром?

- Ребенок вампира рождается обычным человеком, он может стать вампиром только на общих основаниях.

- А как вообще становятся вампирами?

- Очень просто. Достаточно выпить кровь вампира.

- И все?

- И все.

Зина тяжело вздохнула и стянула с себя свитер, оставшись в простеньком хлопковом лифчике.

- Давай, кусай, - сказала она.

- Как?

- Ты что, сказок в детстве не слушал? Вот сюда, - она указала на яремную вену, - или в локоть, но это больнее.

- Но… с чего ты взяла, что я хочу стать вампиром?

- Эту мысль прочитал бы любой священник с двухлетним стажем. Давай, кусай, пока не передумала.

Я наклонился к Зине, она пахла чистым женским телом, в ее запахе не ощущалось ничего из того, что так любят описывать писатели, работающие в жанре ужасов. Ни сладковатого смердящего аромата, какой доносится с поля недавнего боя, устеленного свежими трупами, ни затхлого ощущения древности, какое создает пожелтевшая газета полувековой давности, с которой осыпается бумажная пыль, никакого чувства или предчувствия разложения, гниения, приближающейся или прошедшей смерти. Это нормальная живая женщина, не слишком привлекательная, но не из-за своей жутковатой природы, а просто потому, что при зачатии бог ей выдал не самое лучшее тело. Невозможно поверить, что она вампир! Неожиданно я почувствовал, как во мне просыпается желание.

- Сколько тебе лет? - спросил я неожиданно хриплым голосом.

- Сорок пять. Не отвлекайся.

Я прикоснулся губами к шее Зины в том месте, где под кожей еле заметно просматривалась голубоватая ниточка вены. Губы непроизвольно дрогнули и получилось, что я ее поцеловал.

- Успеешь еще, - хихикнула Зина, - кусай давай.

- Но… это же больно!

- Ничего страшного, мы, вампиры, терпеливые.

Я сжал шею зубами, вена напряглась и запульсировала. Я сдавил челюсти, Зина застонала, я сжал челюсти еще сильнее, но кожа не прокусывалась.

- Подвигай зубами туда-сюда, - простонала Зина. - Давай быстрее, больно же!

- Я не смогу, - сказал я, разжав челюсти. - Может, лучше как-нибудь ножом или, там, бритвой?

- Ты должен прокусить вену собственными зубами, это имеет ритуальное значение. Давай, действуй!

Я снова склонился над вампиршей и укусил ее в то же место. Сжав зубы настолько, насколько мог, я двигал нижней челюстью вперед и назад, но вена упорно не желала прокусываться. Хорошо вампирам, у них клыки есть. Зина начала судорожно подергиваться, ее руки скребли по подлокотникам кресла, ей было очень больно, я хотел прекратить это, я начал мотать головой, как это делает тигр, терзающий добычу, и мои попытки, наконец, увенчались успехом. Теплая соленая кровь полилась мне в рот тонкой струйкой, она не хлынула, она еле-еле сочилась, и прошло не менее десяти секунд, прежде чем я сделал первый глоток.

Это похоже на подогретый томатный сок, только на вкус еще более противно. Я глотнул еще раз, вторая порция крови заструилась по пищеводу, но я все еще не чувствовал ничего особенного.

- Еще один глоток и хватит, - сказала Зина.

Я сделал третий глоток и отстранился. Зина ласково взглянула мне в глаза и сочно поцеловала в окровавленные губы. Из маленькой ранки на ее шее сочилась кровь, она стекала тонкой струйкой на грудь и уже запачкала лифчик. Зина скосила взгляд вниз, всплеснула руками, сосредоточилась, что-то пошептала и кровотечение прекратилось. Она сняла лифчик, совершенно не стесняясь меня, и оказалось, что ее грудь хоть и маленькая, размер А, не больше, но очень аккуратная, и вообще, Зина совсем не выглядит плоской.

- Как себя чувствуешь? - спросила Зина.

- Нормально. Ничего особенного. Я должен был почувствовать что-то необычное?

- Перерождение занимает от шести часов до двух недель в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Подожди, я умоюсь.

Зина удалилась в совмещенный санузел, там зашумела вода, а потом она вернулась и в ее взгляде горело желание.

- Это традиция, - сказала она.

Я не сопротивлялся.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВАМПИР НА СЛУЖБЕ ЦЕРКВИ

1.

На утреннем совещании в кабинете владыки отец Константин официально заявил о своей неспособности разобраться в тайнах креста. Владыка немного повозмущался, но больше для проформы, похоже, что он и сам не верил, что у Константина что-то получится. В общем, в лабораторию на следующее утро я не пошел, а вернулся обратно в келью, но не один, а с Агафоном, который аж приплясывал от радости, что великий научный труд по описанию параллельного мира снова продолжается. Мы работали до позднего вечера, прервавшись только на обед, и составили довольно подробное описание того, как устроена православная церковь в моем родном мире. Дело сильно осложнилось тем, что я сам не знаю многих вещей, поскольку до перехода в этот мир церковными делами вообще не интересовался. Тем не менее, Агафон говорит, что это ценнейший материал даже в таком виде, в каком он есть.

Около восьми часов вечера Агафон собрал бумаги и ушел, Татьяна куда-то умотала еще раньше, и я наконец-то остался один.

Как дела? обратился я к кресту.

Тебя что-то гнетет.

Да. Я даже знаю, что именно.

Ты никак не можешь решить, стоит ли тебе становиться вампиром.

Как это не могу решить? Я все решил, когда решился укусить Зину.

Пока еще не поздно все переиграть.

Как это? Подожди… так это ты тормозишь мое перерождение?

Я приостановил его.

Зачем?

Перерождение необратимо. Такие поступки нельзя совершать, не будучи уверенным в своей правоте.

Если я не превращусь в вампира, я не обрету веру.

Ты можешь обрести веру через молитвы, как все нормальные люди.

Это займет несколько лет.

Да.

У меня нет такого запаса времени. Пройдет всего несколько недель или даже дней, и тебя отнимут у меня, а без тебя я буду беззащитен.

Ты не более беззащитен, чем любой другой человек.

Любой другой человек не убил три десятка монахов. Любому другому человеку не грозит смертная казнь.

Смертная казнь тебе не грозит, владыка простил тебя.

Пока простил. А что будет дальше?

Не знаю.

Не мешай моему перерождению.

Ты уверен?

Абсолютно.

Хорошо, не буду.

2.

Примерно через полчаса вернулась Татьяна, мы сходили в столовую, поужинали, а потом отправились на танцы в монастырский клуб. В келью мы вернулись только около полуночи, и за все это время не произошло ничего необычного, если не считать того, что, выпив почти литр вина, я чувствовал себя мучительно трезвым.

Татьяна думала, что я сразу же завалюсь спать, но она ошибалась, спать мы легли только часа через полтора.

- Ну ты и силен, - только и сказала Татьяна по этому поводу.

3.

Никакого похмелья утром после такой дозы - это сильно, ради этого стоит стать вампиром. Шутка.

Все утро Агафон доставал меня вопросами по математике и физике. Вначале я пытался занять глухую оборону и отвечать "не знаю" на все вопросы, но Агафон упорно задавал все новые и новые вопросы, нисколько не смущаясь моему невежеству, и в конце концов я махнул рукой и даже начал припоминать отдельные куски школьных учебников.

По математике Агафон знал гораздо больше меня и ему не удалось получить никакой новой информации в этой области. С физикой получилось куда более удачно. Теория относительности стала для Агафона настоящим откровением, несмотря даже на то, что я смог вспомнить одну-единственную формулу E=mc2, да и ту запомнил не из учебников, а из рекламы одного невкусного пива. Эта формула привела Агафона в настоящий восторг, от возбуждения он даже забегал по комнате, размахивая руками и бессвязно бормоча что-то вроде:

- Больше масса, меньше сила… ангел расширяется… зверь теряет плотность… источник энергии… - и прочий подобный бред.

Но главным потрясением для Агафона стала атомная бомба. Когда он узнал, что существует оружие, способное за считанные минуты стереть с лица земли целый город, он сначала даже не поверил мне, он решил, что я над ним издеваюсь. Мы немного поругались по этому поводу, а потом он стал задавать множество каверзных вопросов, и чем больше я отвечал, тем сильнее мрачнел Агафон. Наконец, он сказал, что больше не сомневается в том, что я говорю правду, потому что придумать столько разнообразных и непротиворечивых деталей не в силах человеческого разума. Он сказал, что эта информация не просто очень ценная, а…