Последний шаг от ненависти, или сколько стоит любовь? - Юлия Михалина

Пожалуй, в жизни Антон так терпеть не мог только три вещи – сидеть на пассажирском месте авто, когда его водят вокруг пальца и… геев. Безусловно, странное сочетание, мужчина и сам прекрасно это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Но всему было, как ему казалось, вполне логическое объяснение.

Находится в автомобиле и не за рулем, это что-то вроде сродни самоубийству. Хотя бы потому, что Антону было слишком некомфортно наблюдать за всем действом поездки со стороны, так как казалось, что будь он за рулем, то ехал бы лучше и быстрее. И ко всему прочему любовь к быстрой езде и ни чем не передаваемый адреналин, который вряд ли мог сравниться с чем-то иным. Разве что с занятием сексом, да и то… не совсем. Особенно в последнее время. Исключительно реально крутой автомобиль и педаль газа, выжатая до упора, развивающая самую сумасшедшую скорость, могли снять напряжение и зарядить нереальной энергетикой.

Когда водят вокруг пальца… Тут даже объяснения излишни. Все гораздо проще, нежели может показаться на первый взгляд. Да, Громов был эгоистом, и никогда не скрывал этот факт ни от кого. Для него всегда существовали всего лишь две точки зрения – его и не правильная, то бишь любая, что так или иначе шла наперекор его. Он всегда получал то, что хотел. Любыми способами. Плевать, что думаю остальные. Плевать, если кому-то подобное не нравится. Это случалось все реже, но тем не менее Антон не любил подобного. Просто привык, что все должно быть по его. Многие считали это перебором, но в большинстве держали истинное мнение при себе. Это было противнее всего. Когда в глаза слышишь одно, но прекрасно понимаешь, что на самом деле о тебе совсем иного мнения. Ну или так, как Влада. Всячески пытается убедить, что не хочет его, но действия и многозначильная реакция говорят о нечто ином.

По поводу геев, наверное, и так понятно. Громов был слишком мужиком – падким к женщинам, к каким-то развлечениям, к удовлетворению первобытного инстинкта куда более традиционными способами, чтобы терпеть подобных сомнительных личностей. Нет, он никогда не любил делить людей на классы, виды, по социальному положению, по каким-то иным факторам, но подобное… Это не вызывало ничего, кроме отвращения. Как вообще нормальный мужик может отказаться от всех прелестей нормальной жизни, чтобы связывать свою жизнь с себе подобными.

От подобной мысли Антон невольно передернулся. Блин, к чему он сейчас вообще думает о геях, когда более важных и насущных проблем и так выше крыши? Да уж, нервы однозначно сегодня ни к черту!

- Да не нервничайте Вы так, - добродушно отозвался таксист, бросив взгляд на Антона, - минут через пятнадцать доедем. Успеете еще на свою… кхм… вечеринку.

Воздержавшись от едкого комментария на подобный странный выпад, Громов посмотрел на Владу, что гордо задрав голову, сидела, словно завороженная, и внимательным взглядом всматривалась в ночную Москву, и недовольно протянул:

- Ильина, ты хоть партнерам сказала, куда ты их пригласила? Или так как и для меня, решила устроить сюрприз? Это уже не смешно, право слово. Может, перестанешь дуться?

Девушка не повела и плечом. Лишь, изобразив еще большую сосредоточенность, буквально влипла в окно, в ответ невнятно фыркнув:

- Я и не дуюсь. На великого начальника дуться просто грешно.

Закатив возмущенно глаза, мужчина в ответ громко выдохнул.

Похоже, этой девушке доставляет удовольствие выносить ему мозг. Мало того, что изображает вечную неприступность, так еще и постоянно преднамеренно пытается выставить его полным идиотом. Хотя почему пытается? В том, что он идиот, Антон уже давно… ну как давно? Наверное, сегодня с утра и так мысленно себе признался.

Настолько паршиво, как сегодня, Громов еще никогда себя не чувствовал. Практически никогда. Во всяком случае, с тех самых пор, как стал успешным директором такой огромной компании, как «Трэнд-медиа». Давно не чувствовал ни чувства вины, ни тем более какой-то безысходности из сложившейся ситуации. А сегодня, как последний хлюпик, пацан, ничего не смыслящий в жизни, ощущал, что попал в тупик. Причем выбраться из него было довольно сложно. Возвращаться назад слишком поздно. Ломать стены не самый удачный вариант в данном случае. В этом Антон уже убедился. Как вариант оставалось только взять крепость штурмом и измором. Пожалуй, именно этим он и займется в ближайшее время.

Бросив украдкой на Владу еще один беглый взгляд, Громов не мог не отметить, что она сегодня, как никогда, выглядит шикарно. Точнее, она всегда выглядит хорошо. Но сегодня в этой девушке было что-то особенно трепетное и манящее. Атласное изумрудное платье, чуть выше колен с тонкими бретелями, отлично подчеркивало все достоинства её фигурки, и овеликолепно сочеталось с её зеленоватыми глазами, словно отражая их. А длинные волосы, изящными локонами ниспадали на плечи…

Черт! Сжав ладони в кулаки до бледнеющих костяшек, мужчина, мысленно выругался. Она сейчас была слишком сексуальной и тянула к себе как магнитом. Точнее, она была сексуально не только сейчас, точнее ни потому, что в этом платье. Она манила к себе и без платья, в одном халатике… без халатика! Неважно, как! Просто манила…

И снова идиотское воображение, подхватив фантазии Громова, с непреодолимой скоростью стало развивать мысль дальше, вырисовывая все в мельчайших деталях и подробностях.

Стоит ли говорить, что он хотел эту девушку? Хотел, как никого до этого. И это напоминало манию. Как в детстве. Когда они с родителями пошли на День Рождение к его, тогда еще другу, Максиму, и подарили тому настоящую железную дорогу с дистанционным управлением. В то время она считалась роскошью, и Антону только и оставалось, что мечтать о подобном. Точнее, он просил, чтобы купили и ему, но в силу того, что Антон был старше друга на пять лет и ему было почти двенадцать, родители отмахнулись, почитав, что ему это ни к чему, и заветная игрушка досталась другому. Как тогда Антон завидовал Максиму. Трудно даже представить.

Глупое сравнение, но и сейчас у Антона были подобные чувства, с одним лишь отличием – это была далеко не игрушка, а вполне живой человек. Да и с «хозяином» она рассталась и практически была свободной, но от этого не более доступной.

Игрушка… какое-то кощунственное сравнение, и это Влада вчера с успехом ему показала. Когда мужчина вышел из душа, то грубо говоря, офигел. По-другому увиденное назвать в тот миг нельзя было. Влада… главная героиня его основных сексуальных фантазий, перед ним, на широченной кровати, практически без ничего. Разве можно мечтать еще о чем-то? Только о том, чтобы она была его… До конца. Без остатка.