Сорвать банк - Эрл Гарднер

Отцу Филиппа было известно о письме, которое я получила. Он написал Дирборнам и попросил, чтобы мне нанесли визит. Парень пытался что-то у меня выведать, а его сестра принялась добиваться дружбы со мной, пытаться использовать меня. Она не доверяла Кулаку. Не знаю откуда, но ей точно было известно, что он был связан с Корлой Бурк. Она тоже хотела все у меня выведать, но была так глупа, что я ее легко обманула. Квартиру, где ты меня нашел, я сняла неделю назад. Я чувствовала, что отношения с Кулаком близились к концу, и хотела отыскать возможность, чтобы уйти от него навсегда. Я знала, что ему никогда не придет в голову искать меня в другой квартире в том же городе.

Но после убийства я должна была держаться твердо. Я вышла купить чего-нибудь поесть и, черт возьми, налетела на улице на эту девицу Дирборн. Она знала, что я скрываюсь, и предложила свою помощь. Не могу понять почему. Гарри забрал у меня пачку денег, как только я вошла, и у меня с собой было не больше тридцати центов. Эта Дирборн предложила купить продуктов. Ну, я ей и позволила.

Мы забираем твою машину на несколько дней. Я полагаю, она тебе не понадобится. Когда она перестанет быть нам нужна, я пошлю тебе весточку в твою контору и сообщу, где ты сможешь ее найти.

Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было в жизни, а сбегаю потому, что хочу, чтобы ничто не вклинивалось в воспоминания о том времени, что мы провели вместе. Я знаю, что все кончено. Я знаю, мы не сможем продолжать. Я чувствую, что, если попытаюсь продолжить, случится что-нибудь, что лишит наши отношения всей их прелести.

Луи не знает всех подробностей, но ему известно достаточно, чтобы уловить суть. Он говорит: если тебе когда-нибудь кого-нибудь понадобится убить, тебе достаточно только в разделе частных объявлений лос-анджелесских газет напечатать слова: „Луи, парня зовут так-то и так-то“. Луи жизнь свою отдаст за тебя. Луи утверждает, что люди испытывают подобные чувства по отношению к тебе, потому что ты настоящий чемпион. Я думаю, это потому, что ты так чертовски чист и порядочен. Как бы то ни было, мы оба с тобой и оба говорим: „Прощай“».

Я дрожал от холода и нервного возбуждения. Рука моя тряслась так, что я с трудом удерживал в ней письмо. Я включил душ – горячую воду, сильную горячую струю, разделся и встал под струю. Я сделал ее такой горячей, какую только мог выдержать.

Когда вышел из душа, почувствовал себя немного лучше. Растерся полотенцем, зашел на кухню и заглянул в печку. Только Луи мог подумать о подобной мелочи: он приготовил растопку и сухие дрова, и все, что от меня требовалось, – это поднести спичку.

Когда пламя с ревом разгорелось, я снял крышку и уронил в огонь письмо Хелен. Поставил кофе, надеясь на чудо, пошарил в буфете в поисках виски. Не смог найти ни капли. Тепло от горячего душа выветрилось. Но восток полыхнул ярким пурпуром, взошло солнце, и печка сделала свое дело – мои кости и жилы начали оттаивать. Закипел кофе, и я выпил две большие чашки. К тому времени я осознал, что голоден. Разбил несколько яиц на сковородку, перемешал их, поджарил несколько тостов в духовке и выпил еще чашку кофе с яичницей и тостами.

Тепло? Нет.

Меня бросало в дрожь. Каждый предмет в доме напоминал о Хелен. Все вокруг было наполнено воспоминаниями – и в то же время было пусто, как в склепе.

Я упаковал свою сумку и вышел наружу – постоять на солнце.

Появился хозяин дома и заправочной станции. Я подошел к нему и сказал:

– Лечу самолетом. А те сели в машину и уехали. В доме остались продукты, если хотите, можете взять их себе.

Он поблагодарил меня, с любопытством на меня посмотрел и сказал:

– Я слышал, как ночью уезжали ваша жена и тот, другой мужчина.

Я направился к шоссе.

Выйдя на него, увидел подъезжающую из Рино машину. Она остановилась. Я поднял глаза. В горле у меня стоял комок. Какая-то женщина опускала стекло, рука закрывала ее лицо.

Стекло опустилось. Женщина убрала руку.

Берта, конечно, Берта.

– Где ты был?

– Приводил здесь все в порядок.

– Никого там не было, не так ли?

– Никого.

– Я была уверена, что никого и не будет… Любовь, вытаскивание из трясины – глупости, вздор! Поехали, Дональд. Нам предстоит работа.

– Где и какая?

– Для начала мы вернемся в Лас-Вегас. Этот тип Клейншмидт из полиции рвет и мечет, и только ты можешь его хоть как-то успокоить.

– Как прошла встреча Филиппа с девушкой?

Берта фыркнула.

– Потеря памяти, как же! Что ж, может, и к лучшему, если он на это клюнет.

– Они помирились? – спросил я.

– Помирились! Ты бы их видел… со всем их вздором!

– Где они сейчас?

– Улетели в Лос-Анджелес. Мы же должны вернуться и все уладить с Клейншмидтом. Залезай, поехали.

Я забрался в машину, и она сказала водителю:

– Отлично, теперь в аэропорт.

Самолет ждал нас.

В Лас-Вегасе нас встретила машина.

– Отель «Сал-Сагев», – распорядилась Берта и обратилась ко мне: – Ты плохо выглядишь. Прими ванну, побрейся и приходи ко мне в номер. Мы подготовим Клейншмидта.

– Что его гложет? – спросил я.

– Он думает, ты увез свидетеля. И еще ему не нравится, как мы все уехали из города прошедшей ночью, ничего ему не сообщив. Еще он думает, что ему следовало бы допросить Корлу Бурк… Ты должен с ним все уладить. Это будет не так просто.

– Я знаю.

Мы пришли в отель. Я сказал Берте, что у меня на рубашке ослабла пуговица, и попросил у нее иголку с ниткой. Вдруг она стала по-матерински заботливой, сказала, что готова пришить пуговицу, но я повторил свою просьбу.

И как только закрылась дверь ее номера, рванулся к лифту. Вниз, вниз! Иголку я воткнул в лацкан пиджака. До места, где жила Хелен Фрамли, было недалеко. Я постоял у подножия лестницы, чтобы удостовериться, что поблизости никого нет, резко воткнул иголку в палец, выдавил кровь. На цыпочках поднялся вверх и на цыпочках сошел вниз.

Когда я вернулся к Берте Кул, она разговаривала по телефону. «Вы в этом уверены?.. Да, ну и дела… Вы наводили справки в аэропорту?.. Совершенно верно. Мы вылетим дневным рейсом. Я встречусь с вами в Лос-Анджелесе сегодня вечером… Прекрасно. Передайте им мои поздравления. До свидания».

Она повесила трубку. Пробормотала:

– Очень странно.

– Ты хочешь сказать, что Эндикотт так и не объявился.

Она впилась в меня яростным взглядом своих глазок.

– Дональд, у тебя обыкновение изрекать ужасные вещи. Откуда тебе известно, что он не прибыл на место?

– Я не знаю. Что-то домыслил, может быть, по твоему разговору.

– Вздор! Ты знал заранее, что он и не собирается прибывать на место. Куда он отправился?

– Не знаю.

– Он не улетел из Рино тем рейсом на Сан-Франциско. Он просто растворился в воздухе.

Про себя улыбнувшись, я спросил:

– Когда мы начнем развлекать лейтенанта Клейншмидта?

– Он как раз поднимается ко мне.

И тут же в дверь постучали костяшками пальцев, я открыл, вошел Клейншмидт.

– Вы? – изумился он.

– Верно, я.

– Ну и подлым же ты оказался человеком, Лэм.

– А что такое, лейтенант?

– После всего, что я для тебя сделал, – сбежать и посадить меня в лужу.

– Но-но-но… Я работал на тебя.

– Благодарю! – произнес он саркастическим тоном.

– Как я понимаю, все, что тебя интересует, – это убийство Дженникса.

– Да, да, это все. Просто небольшое дельце. Но у шефа странные комплексы. Он вроде как подгоняет меня, время от времени критикует, несколько раз намекал, что твой отъезд был неожиданным и я лучше охранял бы интересы налогоплательщиков, если бы отправил тебя за решетку… Где эта Фрамли?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Ты уехал вместе с ней.

– Угу.

– Где же ты ее оставил?

– В Рино.

– А потом?

Я пожал плечами. Нахмурился.

– Давай не будем говорить о моих делах… Другой парень перешел мне дорогу, и все.

Берта Кул уставилась на меня. Клейншмидт – тоже.

– Кто же это?

– Мужчина. Хейзен.

– Тот, кто опознал труп?

– Он.

– Вот уж кто не показался мне дамским угодником.

– Я совершил ту же ошибку, лейтенант.

– Мне придется провести собственное небольшое расследование, Лэм.

– Валяйте! Я даже сообщу вам имя человека, который владеет заправочной станцией. Мы там у него снимали домик… Он сообщил мне сегодня утром, что слышал, как моя жена уехала ночью с другим мужчиной.

Клейншмидт не мог меня не пожалеть.

– Мне кажется, ты не очень хорошо выглядишь. Тебе нужен хороший отдых. У нас в Лас-Вегасе самый лучший климат на Западе… Мистер Лэм! Мы будем весьма огорчены, если вы снова неожиданно покинете нас, и я приму меры, чтобы этого не случилось!

– Ну, не надо так торопиться со мной, лейтенант. Есть кое-что для вас более оперативное.

– Что? – насторожился страж порядка.

– Помните Пола Эндикотта? Он правая рука Уайтвелла…

– Конечно, помню.

– Не знаю, слышал ли ты, как Уайтвелл говорил, что собирается сделать своего сына партнером, когда тот женится. Но у налоговых инспекторов возникают странные мысли на этот счет, и, когда будет организовано новое партнерство, они захотят провести ревизию. Даже если Уайтвелл будет против нее.