Дочь Петра Великого - Казимир Валишевский

Тем временем принялись всячески улучшать положение Украины. Были приняты энергические меры для борьбы с пожарами, беспрестанно опустошавшими ее; посланы были значительные суммы денег для облегчения страшной нищеты ее жителей. Отозвание семи русских полков, расквартированных в стране, обрадовало население, удовлетворяя одну из самых настойчивых его просьб. Смешанная комиссия, в которой они видели орудие притеснения для себя, прекратила свое существование. Все русские чиновники уехали из края, и управление им, состоя в ведении Сената, снова перешло к Коллегии иностранных дел, что являлось залогом хотя бы относительной свободы. Восстановление резиденции гетмана в Батурине, бывшей столице Мазепы, представлявшей лишь груду развалин, точно так же, по-видимому, знаменовало собой возврат к славным традициям прошлого.

К несчастью, гетману стало скучно в выстроенном для него дворце, и он под предлогом расстроенного здоровья просил вернуть его в прекрасный петербургский климат. Елизавета снизошла к его просьбе; Батурин опустел, и управление страной было предоставлено прихотям низших чиновников и алчных родственников Разумовского. Но и оставаясь среди них, Кирилл Разумовский был бы совершенно неспособен руководить ими или сдерживать их; однако дело возрождения Украины, если бы даже он и проявил личную инициативу, не выиграло бы от этого. К нему был приставлен в качестве ментора некий Теплов, стоивший сам по себе трех русских членов бывшей комиссии, взятых вместе. Теплов со страстным рвением принялся противодействовать либеральным стремлениям нового режима, выразившимся, между прочим, в указе, данном в 1754 г. и разрешавшем торговлю хлебом между Великороссией и Малороссией, затем в 1755 г. сказавшегося в отмене таможенного сбора, наложенного на иностранные продукты в пользу метрополии, и в постепенном уничтожении множества внутренних налогов, обременявших местную промышленность. В 1756 г., склоняясь на советы своих сотрудников, Кирилл Разумовский вступил в борьбу с Бестужевым и, дабы досадить канцлеру, испросил указ о возвращении Украины в ведение Сената. Это подкашивало в корне принцип автономии, и развитие ее вследствие этого потерпело непоправимый ущерб. В 1761 г. Сенат вздумал отторгнуть от Малороссии Киев, превратив его в главный город округа, находившегося в непосредственном управлении Сената. Это равнялось отсечению главы Малороссии и обозначало полный и окончательный возврат к объединительной программе, в которой гений Петра Великого восторжествовал над ошибками его преемников.

Южнее, в необозримых степях, окаймлявших нижнее течение Днепра, царствование Елизаветы подготовило гибель запорожцев. После уничтожения Сечи в 1709 г., вызванного сообщничеством запорожцев с Мазепой, они попытались в следующем году основать кош на месте слияния Каменки с Днепром. Будучи отброшены на восток, они стали под покровительство хана и продолжали на низовьях Днепра в урочище Алешки традиции казачины. Они были последними представителями типа запорожских казаков. Но новое их положение, ставившее их в зависимость от их естественного врага, было плачевно. Они тяготели к России и к ее царю. В 1728 г. Апостол заявил, что запорожцы желают вернуться к своей Сече и принять русский протекторат. Это благоприятное настроение испортилось благодаря недомыслию Петра II. Апостолу приказано было с оружием в руках отбросить людей, изъявлявших преданность России. Анна Иоанновна оказалась мудрее. Возводя по ее приказу в степях целую линию фортов, тянувшихся от Днепра до верховьев Дона, генерал Вейсбах вместе с тем завязал сношение с кошем. В 1733 г., с соизволения императрицы, кошевой атаман Милошевич основал новый кош на русской земле, на правом берегу Днепра, на полуострове, образованном маленькой, но глубокой рекой Подпильной. С разрешения киевского архиепископа там была построена церковь. То был последний казацкий кош. В 1734 г. атаманы отправились в Белую Церковь, где присягнули императрице и получили от нее грамоту и обещание платить им жалованье. Окружающая область была организована по-казацки, разделена на курени, подчиненные двум товчам, управляемым паланками или собранием старост — старшиной.

Эти казаки сражались под русскими знаменами в Турецкую войну, и Белградский трактат (1739 г.) утвердил переход Сечи в русское подданство. Дополнительным договором все земли запорожцев перешли во владение России, за исключением небольших владений на берегу Буга. Отныне Запорожье и Сечь находились во власти России, которой было теперь нетрудно уничтожить последние остатки прежнего режима. Но правительство Елизаветы обнаружило в данном вопросе осторожность, терпение и мудрый либерализм, вызвавшие многообещавшее колонизаторское движение. В 1750 году, в бытность Михаила Бестужева посланником в Вене, сербские офицеры предложили свои услуги для сформирования гусарских и пандурских полков, взамен уступки им земель в днепровских степях. В Петербурге предложение это не было отвергнуто, и в следующем году в Киеве появился полковник Хорват с 218 товарищами из обоих полков. Ему дали чин генерала и обширные земли на северо-западе от Запорожья. Эта колония, занявшая пространство от реки Кагальника до соединения Омельника с Днепром, в нынешней Херсонской губернии, получила название Новой Сербии. В 1753 г. начали строить в ней форт Св. Елизаветы, ныне Елизаветград, на верховьях Ингула. Но запорожцы смотрели подозрительно на эту постройку. Порта тоже обеспокоилась ею, и работы пришлось остановить. Но дело это было лишь отложено. Уже раскинуты были сети, которые вместе с Запорожьем должны были постепенно захватить и Крым.

В мае 1753 г. два других серба, Шевич и Прерадович, получили угодья в северо-восточной части Запорожья, между северным Донцом и реками Бахмутом и Ланганьей. Этим было положено начало Славо-Сербии. Пустые пространства между обеими колониями постепенно заселялись болгарскими, молдаванскими и валахскими переселенцами, составившими пестрое население, яркими красками описанное Кулишем в его романе «Михаило Чернышенко». В 1755 г. оно состояло из 2800 степных жителей; из них 1300 носили оружие. Очевидно, среди них не мог царить полный порядок. Возникали постоянные столкновения между этими буйными, беспокойными и свободолюбивыми народностями и правительством, вынужденным, в силу их же строптивого нрава, прибегать к деспотическим мерам. В 1759 г. на просьбу дать указ, который утверждал бы переселенцев в их правах, комендант форта Св. Елизаветы, Муравьев, ответил: «Указ — это я». Однако до самой смерти Елизаветы как Малороссия, так и Запорожье сохранили автономное и демократическое устройство.

Что же касается других казаков, рассеянных по юго-восточной границе России, азовских, астраханских и волжских, то за отсутствием столь крепких уз, связывавших их с прежними традициями вольности, какие были у запорожцев, их поглощение огромной империей и их распределение в объединенных рамках ее организации не возбуждали таких же вопросов и затруднений.

Но еще далее на востоке правительство Елизаветы стояло лицом к лицу с другой огромной задачей: устроением и заселением громадных пространств, тянувшихся от Урала до берегов океана. Первый оренбургский губернатор, И.И. Неплюев, автор известных и весьма любопытных «Записок», сделал в ту эпоху великое дело в тех краях. Оренбургская губерния была создана особым указом в марте 1744 г. Она была сперва подчинена особой канцелярии, находившейся в столице Империи, и среди населения ее русские были в меньшинстве: их было всего 200000 душ, из них 2000 чиновников. Оно состояло главным образом из азиатских выходцев, бухарцев, хивинцев, даже персов, но в особенности из татар и различных туземных народностей: башкиров, киргизов, черемисов, чувашей, вотяков; с ними приходилось скорей воевать, нежели управлять ими. Открывая заводы, надо было снабжать их пушками. С целью поставить столицу области в лучшие стратегические условия, Неплюев счел нужным перенести ее в другое место и основать в двухстах верстах расстояния, на берегу Урала, новый Оренбург, тот, что существует и теперь. Он натравливал вместе с тем одну на другую эти буйные народности и одновременно, сообразуясь с тенденциями, проявлявшимися в высших сферах, практическая ценность которых не ускользала от него, развил чрезвычайно деятельную религиозную пропаганду, принесшую обильные плоды, в особенности среди калмыков. Не обнаруживая особой способности оценить благодеяния христианской веры, эти туземцы, поставлявшие в армию Апраксина и остальных завоевателей Пруссии самых ярых мародеров, проявили большую алчность, и переход их в православную веру оплачивался весьма щедро.

В 1746 г., через три года после своего основания, новый Оренбург насчитывал уже шестьсот двадцать восемь домов, четыре церкви и сто семьдесят пять лавок; из них сорок сосредоточились в гостином дворе, имевшем много покупателей. К несчастью, Неплюев был отозван в 1758 г., а преемникам его было далеко до него. Они принадлежали к типу, часто встречавшемуся в эту эпоху, когда только что преобразованный на европейский лад правительственный класс во всей империи, во всех областях и на всех ступенях, лишь прививал новые элементы развратности к худшим порокам прошлого.