Леди-обольстительница - Мередит Дьюран

Четвертое письмо было написано незнакомым угловатым почерком. Вскрыв конверт, Гвен поняла, что оно от Алекса.

У Гвен перехватило дыхание. Сегодня он бросил ей на голову лепесток на берегу Сены… Когда он смеялся, Гвен охватывал трепет. В золотистых лучах восходящего солнца Алекс был удивительно хорош собой. Он выглядел моложе, дружелюбнее, игривее. Это был человек, с которым можно говорить на равных.

Гвен не хотелось, чтобы эта чудесная ночь кончалась. Она готова была всю вечность бродить с Алексом по берегу реки. Ее пьянило не только выпитое в кафе вино, но и его голос.

«Гвен, — писал Алекс, — я надеюсь, что это письмо застанет вас в том же расположении духа, в каком вы были на рассвете. Я решился написать, поскольку срочная встреча с перуанским послом помешала мне нанести вам визит, чтобы обо всем договориться с глазу на глаз. В этом письме я вынужден затронуть щекотливые темы, которые обычно не доверяют бумаге, поэтому я прошу вас сжечь его по прочтении. Надеюсь, вы оцените доверие, которое я оказываю вам, сообщая факты, не подлежащие разглашению.

Итак, если коротко: я хочу сделать вам одно предложение. Но сначала я должен объяснить, что заставило меня приехать в Париж…»

Внимательно прочитав письмо, Гвен бросила его в огонь. От волнения ее била нервная дрожь. Алекс предлагал ей участие в осуществлении хитроумного плана. Гвен была горда тем, что за помощью он обратился именно к ней.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Алекс нуждался в ней. У Гвен перехватило горло от радостного чувства. Алекс не мог обойтись без нее в сложившейся ситуации, ведь Баррингтон пригласил в свое поместье их обоих.

Гвен немедленно написала ответ и позвонила горничной, чтобы распорядиться срочно доставить его мистеру Рамзи. Когда дверь за Мишель закрылась, Гвен призадумалась. Существовала одна помеха, которая могла сорвать их планы — Эльма!

Она, без сомнения, запретит Гвен участвовать в авантюрах Алекса. В эту минуту Эльма, наверное, жалуется на свою подопечную, сидя в Пале-Рояль за завтраком с леди Литто — женой английского посла. Эта дама была подругой Бичемов. Гвен представила себе их разговор.

— Я привезла эту неблагодарную в Париж. — Говорит Эльма, лакомясь устрицами. — А она теперь не желает сопровождать меня. Вообразите, сегодня утром Гвен отказалась вставать с постели!

Леди Литтон делает вид, что нисколько не удивлена подобным поведением Гвен, она сочувственно кивает и похлопывает Эльму по руке. «Чего еще ожидать от девицы, которую дважды бросили, опозорили, раздавили?» — думает она.

Однако Гвен не чувствовала себя раздавленной. Напротив, она ощущала себя полной энергии и радости жизни. Особенно теперь, когда ее помощь понадобилась Алексу.

Засмеявшись, Гвен плашмя упала на постель, раскинув в стороны руки и ноги. В детстве в Оксфордском музее она видела морских звезд. Экскурсовод рассказывал, что если отрубить морской звезде одну конечность, то за ночь она снова отрастет. Что-то подобное произошло и с Гвен. Сейчас она чувствовала себя более бодрой и счастливой, чем даже накануне свадьбы, до того как ее бросил Томас.

Гвен вскинула вверх ноги, и ее ночная рубашка задралась по бедра. Гвен стала с интересом разглядывать свои голые ноги, сравнивая их с ногами танцовщиц канкана в «Мулен Руж». У нее были изящные щиколотки и красивые округлые икры. Но вот колени Гвен подкачали. Ей нравились пухлые, с ямочками, а ее колени были слишком костлявыми. Впрочем, это не помешало бы ей хорошенько пнуть Томаса. Она, как никогда, полнилась решимостью устроить ему взбучку. Гвен чувствовала себя королевой Пиратского берега. Теперь она не будет выслушивать пустую болтовню, которой мужчины обычно потчуют женщин, а в особенности болтовню бесхребетных прохвостов.

Возможно, сегодня она наконец разыщет Томаса.

Однако планам мести, которые Гвен строила в голове, видимо, не суждено было осуществиться. Эльма сообщила ей, что Томас покинул Париж. Услышав об этом, Гвен едва не выронила чайник.

— Вы уверены, что это правда? — спросила она, недоумевая, как это Томасу удалось незаметно приехать и так же незаметно уехать из Парижа.

— Абсолютно уверена, — ответила Эльма, сидевшая за столиком в гостиной напротив Гвен. Судя по ее виду, она пребывала в отличном расположении духа. — Эту новость мне сообщила леди Литтон. Томас ее дальний родственник. Он всегда наносит ей прощальный визит перед отъездом. Мне кажется, он относится к ней как к матери, ведь его собственная мать — настоящая мегера. — Эльма зябко передернула плечами. — Вы счастливо избежали родства с ней, моя дорогая. Считайте, что вам повезло.

— Но куда он направился? Вам это известно?

— Леди Литтон говорит, что в Баден-Баден, а оттуда собирается поехать на Корфу.

Гвен задумчиво кивнула. Эльма, вернувшись домой, предложила устроить праздничное чаепитие. Неужели она полагала, что такое событие, как отъезд из Парижа бывшего жениха Гвен, следует отпраздновать? Если дело обстояло именно так, то со стороны Эльмы это было довольно подло. Она хорошо знала, что Гвен приехала в Париж с одной целью — вернуть кольцо брата. Отъезд Томаса не являлся для нее поводом для радости.

— Не беспокойтесь, дорогая моя, — сказала Эльма, заметив на лице своей подопечной недовольное выражение, — у меня есть для вас и более приятные известия. Но сначала давайте поднимем чашки с чаем.

Гвен насторожилась, но все же подняла чашку, в которую был налит чай со сливками. Она надеялась, что Эльма сейчас не станет провозглашать тост за упокой какой-нибудь графини, умершей в первую брачную ночь, или в память скоропостижно скончавшегося богатого наследника, у которого остался холостой брат.

Эльма загадочно улыбнулась, готовясь преподнести Гвен какой-то сюрприз.

— Дорогая, во-первых, я должна извиниться за то, что несдержанно вела себя сегодня утром. Я знаю, в последнее время вы находитесь во взвинченном состоянии, на вашу долю выпало много страданий, а Париж — не место для печали. Вам нужно было хорошенько отдохнуть, развлечься, а я совершенно некстати пристала к вам со своими нотациями.

— О, не надо извиняться! Мне очень жаль, что я огорчила вас, но уверяю, я прекрасно провела сегодняшнюю ночь.

— Не надо меня оправдывать, дорогая, мне нет прощения. Вместо того чтобы нападать на вас, я должна была строго осудить поведение мистера Рамзи. Честно говоря, я ожидала от него большей порядочности. Мне, конечно, известно, что далеко не все считают его общество приемлемым, но я надеялась, что давняя дружба с вашей семьей заставит его вести себя более прилично. Я была страшно разочарована вашим рассказом о вчерашней прогулке, но отчитывать за нее я буду не вас, а его.