Третий шанс - Герман Иванович Романов

на фронт пришли плохо подготовленные второочередные дивизии. И еще более скверно обученные формирования третьей очереди. Он тогда сразу понял, что держать оборону с ними можно, а вот наступать никак нельзя — кадровых офицеров практически нет. Австрийцы и венгры куда хуже германцев, потому на Юго-Западном фронте генералу Брусилову и удался его знаменитый прорыв, да и местность благоприятствовала.

— Надеюсь на успех флота, Евгений Иванович — без поддержки со стороны моря японцы долго не продержатся. Снаряды и патроны закончатся, и тогда все — мы их просто перебьем, сдаваться они не будут. Кого-то они вывезут ночами на миноносцах, но это будут крохи.

— Попробуем, все настроены решительно — все же у нас семь броненосцев, а у Того всего четыре. Выйдем двумя отрядами — у меня «Цесаревич», «Ретвизан» и все три «Полтавы». У Степана Осиповича оба «Пересвета» и три «рюриковича». Плюс крейсера с «Баяном» — еще пять больших кораблей. Нам от Дальнего рукой подать от Эллиотов, японцам до Сасебо очень далеко идти, и мы их просто так не отпустим. Так что Хейхатиро Того не позавидуешь в такой ситуации — у него все на одном бое держится, поражение означает проигрыш в войне. У нас ведь еще одна эскадра на Балтике есть, и будет доведена до готовности. Эх, жаль что «Ослябя» с «Авророй» не пришли, другой бы расклад сейчас был — эти два корабля очень нужны были.

— Рожественского поблагодари — это он Вирениуса придерживал. Могли бы и «Наварин» с «Сисоем Великим» здесь оставить — к их ремонту ведь и не приступали, как я знаю, только с началом войны работы пошли. А еще «Император Николай» с ремонта в прошлом году вышел, а ему артиллерию решили поменять — вот и упустили время. А так были бы еще четыре броненосца — какое уж в таком случае нападение японцев, если у нас броненосцев добрый десяток тут собран был.

Генерал качнул головой, прекрасно понимая, что тут он свою руку приложил, хотя флот вроде не его епархия, там генерал-адмирал Алексей Александрович всем заправлял. Но если бы в июле прошлого года он настоял на посылке подкреплений, то в морском ведомстве зашевелились, отправили бы броненосцы. А с ними и пару дополнительных корпусов вполне можно было перевезти по Транссибу, да снаряды с пушками.

Вот только задним умом все крепки!

— Да понимаю я тебя, — они как-то незаметно перешли на доверительное «ты» — совместная работа их определенно сплотила. — Нельзя нам войну проигрывать, вот и думаю теперь, что лучше. Потерять мы можем один-два корабля в бою, ведь погода хорошая, что японцам преимущество дает изрядное. Но зато Того уберется на ремонт в Сасебо — дивизии этого Оку ты сможешь как щенят перетопить. Или отпустить японцев из блокады, корабли наши целыми останутся. Действовать только миноносцами, у них неплохо вроде бы получается. И крейсерами поддержать — несколько транспортов с войсками точно потопим, всех японцы охранять не смогут. Нет, нельзя, Макаров не поймет, офицеры осудят, а команды роптать начнут. Надо атаковать неприятеля, обязательно атаковать — иного нет!

— Потеря для японцев трех дивизий более значима, чем для нас одного-двух, даже трех кораблей, — Алексей Николаевич говорил осторожно. Он понимал нелегкий выбор адмирала, и тот гнетущий груз ответственности, который Алексеев нес как наместник.

— У японцев чуть больше двухсот батальонов регулярной пехоты, кадровых, что особенно значимо. У нас сейчас чуть больше ста двадцати, с подходом пехотных дивизий будет около двухсот. С прибытием двух корпусов в конце августа до двухсот пятидесяти батальонов сосредоточим. Запасные дивизии можно не считать — на фронте их использовать нельзя, наступать они просто не смогут, а вот для гарнизонов крепостей вполне годятся. Так что японцы уже дюжину батальонов потеряли, и если мы доведем общий убыток до полусотни батальонов, то противник потеряет инициативу окончательно — для восстановления дивизий потребуется долгое время. А каждый батальон у японцев без малого тысяча солдат и офицеров. И без помощи флота перебить их будет весьма затруднительно…

— Да все понимаю, — усмехнулся Алексеев, пожав плечами, — надоедливые они зело, упрямые. Линевич все время докладывает одно, и тоже — лезут к нему на позиции, обойти все время пытаются, фронт растянуть. Их постоянно бьют, а японцы снова в атаки бросаются.

— Поверь, запал у них не скоро окончится, только силенок маловато. Им «верденскую мясорубку» устроить на реке Ялу, крови хорошо пустить, лишь тогда призадумаются.

— «Верденскую мясорубку» ты сказал? Так это крепость во Франции, ты к чему ее назвал?

— Оставь, пустое, — Алексей Николаевич смутился, как то непроизвольно вырвалось. И поспешил поправиться:

— У французов крепости вдоль границы, Верден одна из мощных. По расчетам их командования каждая должна притянуть немцев на долгое время, и в ходе обороны обескровить дивизии тевтонов. Вроде как через «мясорубку» пропустить, чтобы в «фарш» перемолотить.

— Никакой ценности в христианских душах не видят со времен Наполеона — там тоже «птенцы Марии-Луизы» были. Ладно, послезавтра первый летний день — мы выходим в море, и будь, что будет…

Этот пропагандистский рисунок не имеет ничего общего с реальностью знаменитых японских атак в первые недели вооруженного противостоянии на суше. То как агрессивно действовали японцы, у них именовалось «ускоренными атаками», более позднюю версию первой мировой войны можно назвать синонимом — «мясной штурм»…

Часть третья

«ЖРЕБИЙ БРОШЕН» июнь 1904 г. Глава 34

— Под «шпицем» ошиблись с этими кораблями, их не нужно было строить, ни к чему. По стоимости постройки дороже «Цесаревича», а пользы в бою будет намного меньше, Вильгельм Карлович.

Наместник стоял на открытом крыле мостика, пристально смотря на идущий в кильватерном строю отряд вице-адмирала Макарова. Впереди шел «Пересвет», за ним тянулась как по натянутой ниточке «Победа» — два высокобортных броненосца, что прекрасно показали себя в бою с японскими броненосными крейсерами. Ведь когда на море волнение, они и получают превосходство, так как созданы для океанских плаваний, и ради мореходности и дальности плавания на них пожертвовали броневой защитой и вооружением. Особенно последним — в башнях вместо двенадцатидюймовых стволов лишь десятидюймовые пушки, что гораздо слабее. Но все это полбеды, когда нет ответа на главный вопрос — зачем строить для действий на коммуникациях Британской империи дорогостоящий броненосец, если для этого есть пароходы Добровольческого Флота, потеря которых не столь значима, а эффект от действий будет