Затерянный остров - Беатрикс Маннель

Так что я искала возможности поговорить с Эдмондом. Я ждала, что он будет неловко смотреть вниз и избегать моего взгляда, но я ошиблась. Он смотрел мне прямо в лицо черными глазами, сияющими, как море безлунной ночью.

Затем он спросил меня своим нежным голосом, почему я за ним постоянно наблюдаю. Мне стало стыдно, я почувствовала себя ужасно старой и, что самое главное, глупой женщиной, я не знала, как все ему объяснить.

Издалека мое поведение казалось мне уместным — платонический идеал настоящего Эроса, — но теперь, когда я стояла перед ним так близко, что его запах одурманивал меня, пока он смотрел мне в глаза, я совсем растерялась. Что за самообман! Эта предположительно чистая любовь настойчиво требовала крайне непристойного воплощения. Мне хотелось раствориться в этом обворожительном запахе ванили, дыма и мяты, который исходил от его кожи. И чем дольше я вдыхала его аромат, тем отчетливее распознавала вишневое цветение и цибетин. Что за неотразимое сочетание! Я потеряла голову! Я надеюсь, моя любимая Флоренс, что твое прежнее отвращение к парфюмам с возрастом прошло и уступило место интересу, который соответствует твоему происхождению.

Эдмонд улыбнулся мне и посмотрел на меня так внимательно и беззаветно, как он смотрел на свою ваниль, что в некоторой степени вернуло мне самообладание.

— Это опасно — привлекать к себе внимание такой умной и красивой женщины, — сказал он на безупречном французском языке и снова обезоружил меня.

Опасно, о да! Мне это нравилось. И почему я вбила себе в голову, что этот молодой человек должен быть покорным только потому, что он раб?

— Итак, чего вы от меня хотите? — спросил он, и я не знала, что ответить, у меня в голове были только глупые слова наподобие: «Я хотела бы стать твоей ванилью».

Он подошел ко мне поближе, и его аромат окончательно меня опьянил. Он протянул ко мне свои руки, и я ни секунды не колебалась, не огляделась, не проверила, смотрит ли на нас кто-нибудь, и, даже если бы это была ты, моя дорогая, я бы сделала это. Я вложила свои ладони в его. Они были грубыми, все в мозолях, его кожа была сухой и шелушащейся. И с первой же минуты, как только наши пальцы соприкоснулись, мы будто стали единым целым, его пульс стал моим, мое сердцебиение стало его собственным, я дышала через него, а он — через меня.

Моя дорогая Флоренс, я от всей души тебе желаю, чтобы ты испытала что-то подобное со своим мужем, а если нет, тебе необходимо сделать все, чтобы найти человека, который будет твоей второй половиной, с которым ты будешь чувствовать себя целостной. Мне нужно сделать маленький перерыв, я отвыкла так долго держать в руке перо.

18 Куромзи

Куромзи в Японии называют растущее в горных частях страны, очень распространенное здесь бензойное дерево, Lindera Sericea L. Из этого серо-белого блестящего дерева с приятным ароматом путем дистилляции в Японии получают эфирное масло темно-желтого цвета.

Паула проснулась оттого, что у нее чесалось все тело. Укусы муравьев на руках, на шее, на лице и в зоне декольте за ночь распухли и ужасно зудели. «Если бы у меня был напильник, я бы с удовольствием поскребла им по коже», — подумала она, мечтая хотя бы о кусочке шероховатой ткани.

Расчесанные участки кожи начали кровоточить, и она попыталась прийти в себя: «Прекрати немедленно, если это в условиях влажной жары воспалится, ты можешь умереть!»

Но ее кожа пылала, ей нужно было что-то делать. Она встала и чуть было не упала, потому что у нее очень дрожали колени. Следовало понюхать ванильное масло, чтобы успокоиться.

— Привет! — крикнул Вильнев с улицы.

Паула посмотрела на себя, полуголую, с расчесанной кожей. «Уже абсолютно все равно», — подумала она, открутила пробку, вдохнула аромат, как одержимая, и с удовлетворением заметила, как хорошо знакомый запах пробудил в ней тепло, отчего ей стало очень хорошо.

Вильнев вошел, посмотрел на Паулу и покачал головой.

— Вам нужно прилечь в кровать.

Паула снова закрыла бутылочку.

— Во-первых, здесь нет кровати, а во-вторых, я хорошо себя чувствую, нам нужно отправляться в путь. Как малыш? — В тот момент, когда она спрашивала о мальчике, она что-то почувствовала в груди, и ей стало ясно, что она не выдержит, если ребенок умрет.

— Очевидно, вы муравьям понравились больше, чем он. Его состояние удовлетворительное. Но вам нужно следить за стерильностью этих открытых ран и перевязывать их.

Паула пожала плечами. Она знала, что он прав, но также знала и то, что у Вильнева немного бинтов в аптечке, и это было бы просто расточительство — тратить их на такие неглубокие раны.

— Если бы мы нашли алоэ, я накапала бы на раны сок, и все сразу прошло бы. А до тех пор я обработаю пораженные места маслом чайного дерева.

— Нам нужно остаться здесь и подождать, может, носильщики изменят свое решение и вернутся, а тем временем ваши раны заживут.

— Я не думаю, что это хорошая идея. — Из-за спины Вильнева появился бородатый Мортен.

Вильнев повернулся к нему.

— Но без носильщиков мы не можем идти дальше.

— Они не вернутся. — Нориа отодвинула Мортена в сторону и зашла в палатку с малышом на руках.

Паула впервые посмотрела на него с внутренним спокойствием, без тех сумбурных чувств, которые овладевали ею вчера. Мальчик оглядел палатку своими большими глазами. Паула подошла ближе к Нориа.

У ребенка было четко очерченное овальное лицо с красивым ртом в форме сердца, который светился на черном как вороново крыло лице светло-розовым цветом, словно цветы японской вишни. Крошечные пальчики были сжаты в маленькие кулачки и дрожали возле его лица.

— Хотя путь к цели намного короче, чем назад, без носильщиков нам будет нелегко, — сказала Нориа и вложила большой палец в крошечный кулачок малыша. — И, несмотря на это, нам лучше сразу же отправиться в путь. Я не знаю, что начнется в деревне, если там узнают, что мы нарушили фади.

Мортен хлопнул в ладоши, из-за чего ребенок вздрогнул.

— Хорошо, тогда давайте собираться в дорогу.

Вильнев ухмыльнулся.

— Если Нориа права, что вполне вероятно, то нам действительно нужно собираться. Но нам следует взять только то, что мы сможем нести сами, все остальное придется оставить.

Мортен заметно съежился.

— И как нам быть с госпожой Келлерманн?

Паула отчетливо услышала, что он хотел сказать. Госпожа, которой мы всем этим обязаны, может не надеяться, что мы потащим и ее багаж…