ВЕЧНЫЕ ВСАДНИКИ - Х.Байрамукова

– А у нас расстреляли секретаря колхозной комсомольской организации. Он тяжело болел и не смог бежать. Весь аул теперь взбудоражен… Со вчерашнего дня держат в сарае взаперти семерых жен и матерей командиров Красной Армии. Что с ними будет – никто не знает… Семьи партизан взяли на учет. Говорят, немцы погонят их впереди себя, когда отправятся с собаками на поиски партизан. Вся наша жизнь перевернулась вверх дном! Э-э, брат, худо дело…

Когда поели, старик спросил:

– Куда же путь держишь, джигит?

– В Большой Карачай, к родственникам…— ответил Солтан, не желая пока называть имя дедушкиного друга Атлы.

– Поймают тебя! Да еще скажут, что ты партизан и едешь к партизанам. Видишь ли, … аллах меня проверить хочет, послав тебя ко мне: как, мол, ты, старик, с неповинным юнцом да с этим райским животным поступишь? Ну, а я хочу, чтобы аллах мне сказал: «Правильно поступил, раб мой!» Но как поступить? Вот этого я и не знаю… В Большой Карачай ты, конечно, не поедешь. Это ты выдумал! Домой к себе тоже не вернешься! И у меня тебе оставаться нельзя: коня не спрячешь в сундук! Но не спасти тебя грех. Я помогу, даже рискуя жизнью. Только дай обдумать все.

Солтан теперь поверил старику. Ему было стыдно таиться перед ним. И Солтан решился, спросил:

– Дедушка, вы не знаете такого – Атлы?

– Как не знать! Урусов Атлы. Такое имя ему дали при рождении, желая, чтобы у него был собственный конь: ведь «атлы» означает «имеющий коня». При Советской власти он не одного коня заимел, а целые табуны: стал главным коневодом в колхозе! Знаю я его, как же не знать своего односельчанина?

– Мой дедушка – его друг!

– Я и твоего деда знаю хорошо, лицом ты весь в него пошел. А о твоем коне и о твоей славе весь Карачай знает! О твоей буденновской сабле тоже. Вот потому тебя и ищут вовсю.

– Я спрячусь у Атлы!

– Никак нельзя, у него главный фашист на постое! Дом у Атлы отличный, понравился поганым. Мы с тобой должны придумать что-то другое! Ложись спать. Придумаем! Утро вечера мудренее.

Спать Солтан лег рядом с Туганом в сарае. Но он ни капельки не спал. Он размышлял, как поступить. «Спасу тебя, даже рискуя жизнью», – сказал старик. Нет, такой ценой Солтан спасать ни себя, ни Тугана не желает. Своего дедушку он пожалел, ушел из Даусуза. А этого славного старика подвести? Нет.

Под небом родного Карачая он, Солтан, не находит себе места, мечется, как волк. Не себя он бережет, а Тугана. И сбережет!

…Когда старик чуть свет вошел в сарай, ни парня, ни Тугана там не оказалось.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Комендант Клаус среди множества своих забот вспомнил о Тугане и буденновской сабле! Неужели этот бездельник староста до сих пор не сумел выполнить приказания? Пристрелить негодяя легко, но кого поумнее найдешь среди тех, кто согласился служить рейху?

Старосту будто кипятком обдало, когда ему сказали, что зовет Клаус. Ноги ослабли от страха, он зашел в кабинет коменданта сам не свой.

– Переведи герру коменданту, – пробормотал он учительнице, – что я ночи не сплю, ищу. Человек, которому я поручил обшарить огород Лепшоковых, ничего там не нашел.

– Сам ищи, переверни огород вверх дном! – крикнул комендант. – А вообще, я вижу, пора тебя уже…— И комендант показал на шею.

Помертвевший от страха Сушеный бок нашел спасение только в одном:

– Зато мы на след Тугана напали! Коня видели в ауле Мара. На нем кто-то выехал в полночь со двора Маммета, старика. Это дед Солтана, он уже сидит в тамошней комендатуре. Мой человек сейчас там, снимает допрос.

– Даю тебе сроку еще три дня. И запомни: конь должен быть доставлен не в ту комендатуру, а в эту. Понял? В эту, ко мне.

Сушеный бок вышел, пылая злобой против Шайтана: «Этот змееныш уверяет, что обшарил потихоньку весь огород Лепшоковых. Неужели врет? Неужели этот голодранец не хочет заработать денег?»

Староста позвал Кривого и приказал ему идти к Лепшоковым, перерыть весь огород.

– Что я, трактор? – окрысился Кривой. -Там неделю рыть надо! Иди сам!

– Я вижу, тебя уже пора…— взвизгнул Сушеный бок и, подражая коменданту, показал на шею. – Этой сумасшедшей Марзий боишься? Ну так возьми с собой пистолет. И не церемонься.

Кривая талия рысью помчался к дому Лепшоковых.

– Что, опять явился? – грозно спросила его Марзий.

– А ты чего, женщина, сидишь взаперти, прячешь щенка своего? – сказал Кривой, входя в ворота и озираясь кругом.

Собака рвалась с цепи, яростно лаяла. Барана не было, он с ишаком пасся за аулом.

Кривой вытащил пистолет и подступился к Марзий:

– Ты, проклятая баба, скажешь наконец, где твой сын и где эта самая сабля?

Марзий взорвалась, страх как рукой сняло:

– Чтоб твою талию еще раз переломали твои тюремные дружки, с которыми ты сидел за воровство! Ничего, скоро ты будешь сидеть и за предательство своего народа! Придет твой час!

На шум выскочили соседки и смотрели сюда через плетни.

– Отойди! – приказал хозяйке Кривой. – Начинаю обыск.

Он начал шарить по всем закоулкам двора. Вошел в сарай, полазил и в курятнике, под навесом, шевелил бревна. Перевернул Кривой все вверх дном. Собака ни на минуту не переставала лаять на него. Он снова вытащил наган:

– Ну, баба, становись, я тебя сейчас прикончу. И богу не успеешь помолиться!

Соседки за плетнями истошно завопили.

– Убирайтесь оттуда! – крикнул на них Кривой, растерянно пряча пистолет, и попытался поговорить с Марзий по-хорошему: – Пойми, гадюка, сына твоего мы не тронем! Нам нужен не он, а конь. Ты умная женщина, но разве захочет умный человек беды сыну из-за казенного коня? Казенного!

Марзий смотрела широко раскрытыми глазами на щетинистое лицо Кривого и клялась:

– Аллах свидетель, что я сама ничего не знаю о сыне и о его коне. Но аллах свидетель и тому, что, если бы даже знала, тебе бы не сказала. Какая мать выдаст родного сына?

– Гадюка! – снова обозвал ее Кривой и пошел осматривать огород.

Марзий побрела за ним, с тревогой припоминая, хорошо ли она замаскировала бывший тайник.

Кривой, вытянув нос, как собака-ищейка, осматривал чуть ли не каждый вершок земли. «С той ночи хоть бы один раз дождь пошел!» – сокрушалась Марзий, следуя за Кривым.

Вдруг полицай остановился. Приник к земле. «Аллах мой, разнюхал!» – обомлела Марзий.

Кривой бережно поднял комочек рыхлой земли. Потом разбросал ногой кукурузные корешки. «Нашел!» – говорил его торжествующий вид.

Он приказал принести лопату и начал лихорадочно копать землю. Вспотел. Расстегнул ворот черного бешмета, сбросил серую войлочную шляпу.