Ты постучишься в дверь мою (СИ) - Акулова Мария

— Я тоже злилась, — Ксюша хмыкнула, а потом щеку закусила, глянув в окно. Сначала злилась, а потом… Таяла. — На Ивана сложно не злиться… Даже ты злишься иногда, признайся…

Макс усмехнулся, кивнул легко… Понял, что его замечание насчет Кристины скорее всего останется для Ксении не слишком важным. К сожалению.

— Но вы все равно будьте осторожны, Ксения Игоревна.

— Буду, Макс. Непременно буду… И… Расскажи мне о ваших делах…

Ксюша непросто было сделать этот «шаг», но когда Макс сначала удивился немного, потом заговорил — местами довольно сухо в плане выражений, но так трепетно в плане тона рассказывая, как идут их «беременные» дела, что Ксюша почувствовала, будто один из камней упал с души. Тяжелый был. Дышать не давал. А теперь… Легче стало. Жаль только, со вторым камнем так же просто не получится — Тихомировский лежал мертвым грузом.

* * *

Поднявшись на нужный этаж в офисном здании, Ксюша как-то непривычно нервно ждала, пока створки лифта разъедутся.

Молилась, чтобы Тихомиров не шастал сейчас по коридору, потому что… Уверена была — щеки запылают, взгляд его выдержать не сможет. Туго будет…

Выдохнула прерывисто, когда окинула взглядом холл, не увидела мужа… Быстрым шагом в кабинет, закрыться внутри, прислониться лбом к дереву двери… Снова скинуть звонок Кристины…

Почувствовала, что телефон опять вибрирует, но на сей раз приходит смс…

Сердце замерло, потому что от контакта «Тихомиров». Открыла их диалог с чередой «добрых утр» и «добрых ночей».

«Давай двигаться, Принцесса. Постепенно.».

Ксюша прочитала трижды, прежде чем смысл уловила. Он повторил свое утреннее предложение. Она же…

Точно так же, как утром, на него не ответила.

Глава 29

Настоящее…

Ксюша игнорировала всех две недели…

Ваню, Кристину, родителей, Кирилла… Всех. Почти ни с кем не говорила, углубилась в работу и в себя.

Сбегала из офиса домой, как только появлялась такая возможность, не выходила из квартиры, если получалось…

Нужна была переоценка. Нужно было подумать. Нужно было собраться… Она же только расклеивалась и растекалась.

Отчего-то была уверена — появись Ваня у нее на пороге, нажми хотя бы немного… Она бросится ему на грудь, разрыдается опять, как сразу после его возвращения… И все простит. Просто потому, что в голове намертво засело понимание — она снова может каждое утро просыпаться, поворачиваться на бок… И видеть его. Никому такой шанс не дается. На всем белом свете таких людей единицы, наверное. А она… Особенная. И сейчас тратит… Просто тратит бесценные минуты второго шанса так бездарно, что потом не простит себя никогда…

Но страшно было не простить себе и то, что сдалась так легко. Разумом в угоду сердцу.

Говорят, все начинается с маленькой лжи. У них с Бродягой же все было не как у людей. Они сразу начали с большой… Большой лжи во благо.

Первая встреча после паузы, которую Ксюша не просто «должна была пережить», но которую хотела — стал обед с Альбиной.

Пусть Тихомирова никогда не попадала в такую ситуацию, пусть сама не пережила бы подобного, наверное. Понимала, что поддержать обязана.

Пришедшая на встречу Прудкая выглядела далеко не так хорошо, как обычно… И была куда менее воинственной, чем во время своего последнего прихода в офис…

— Ты прости меня, Ксюша. Я просто… Голову снесло из-за обиды. Я эту телку только со спины видела. Но вы правда похожи. И я знаю… Знаю, что Кир к тебе годами дышал неровно. Все наивно надеялась, что раз меня замуж позвал — забыл тебя, но, видимо… Не настолько любил, чтобы оставаться верным.

Альбина грустно хмыкнула, Ксюша ее руку своей накрыла, пытаясь подбодрить. Она никогда не озвучила бы то, что Прудкой когда-то сказал о жене — даже не знает, любил ли вообще. Это слишком жестоко. Слишком больно. Альбина этого не заслужила.

— Кирилл — очень сложный человек. Ты ведь знаешь, что дело не в тебе, правда?

Альбина кивнула. Убеждала себя день ото дня, что дело не в ней, а в его кобелиной натуре, его изменчивом настроении, его неспособности разобраться, чего вообще хочет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но теперь его сложности — не мои проблемы. Пусть эта… разбирается с его сложностями.

— Или создает новые… Он заслужил.

Альбина на секунду задержалась на лице Ксюши, а потом кивнула, улыбаясь практически незаметно.

— Спасибо тебе за поддержку, Ксюш… Я не ожидала, что ты… Вы же с Иваном его друзья…

— Да. И мы знаем, каким козлом он бывает. А та девка… Бог ей судья, Альбина. Все ведь возвращается…

— Я уже успокоилась… Почти. Главное, чтобы на глаза мне не попадались… И он, и она… Иначе…

Альбина не договорила, что было бы иначе. Ксюша же… Попыталась на себя примерить и поняла, что убила бы. Бродягу убила, ту, с которой он изменил, тоже.

И признала, что даже разведись они. Даже живи отдельно. Даже не видься… Все равно убила бы. Потому что до сих пор считала его своим. Безальтернативно.

* * *

Прошлое…

— Расскажи о себе, Вань…

Бродяга имел смутное представление о том, как принцессы привыкли проводить время. И, если быть честным, не больно-то напрягался тем, чтобы представление стало менее смутным.

Своей Принцессе он устраивал тест-драйвы. Каждое свидание — непременно игра для нервов, риск для жизни…

Знай ее отец, что провстречавшись с Иваном меньше месяца, Ксюша успела прыгнуть с банджи, испробовать рафтинг, чуть не вылететь из лодки… Первой встречи с «завидным женихом» и вовсе не было бы.

Ксюша же пьянела от того, какой мир открывал ей Тихомиров. Мир без тормозов и страха. Где адреналин бьет ключом, где ты вечно в состоянии эйфории, где ты заражаешься его энергией… Где у тебя руки трясутся, а ты хочешь на шею к нему бросаться и благодарить за это.

Сегодня он одолжил у друга байк, привез ее на гранитный карьер… Теперь же они сидели на высоте пятиэтажки, свесив ноги над водой бирюзового цвета…

Ксюша всю жизнь думала, что боится высоты, а сейчас… Если бы Бродяга сказал: «прыгаем», прыгнула бы… Непременно. И не страшно было бы.

— Что тебе рассказать? Ты вроде бы знаешь все…

— В том-то и дело, что ничего не знаю.

Ваня задумался… Камешек в руки взял, бросил в воду… Вдвоем с замиранием сердца следили, как летит, ждали, через сколько секунд булькнет…

— Тогда вопросы задавай. Я отвечу. Сам не придумаю…

Ксюша приняла правила игры, устроила свою голову на его плече, руку на колено положила, с трепетом отметила, что он тоже ее обнимает, пальцами пробирается под свитер, начинает кожу на боку поглаживать. Большой любитель физических контактов, как оказалось… И она такая же. Тоже — как оказалось.

— Ты не знаешь родителей?

— Я не могу их знать. Мать умерла, кто отец — неизвестно.

— Ты не пытался искать?

— Ксень… — он ответил без раздражения, но понятно стало — лучше не колупать.

— А с Киром вы как сошлись?

— Два дурака… Почему бы не сойтись?

Ксюша улыбнулась… Глаз не открыла, но голову чуть повернула, носом провела по щеке, потом губами, мочку уха прихватила, хмыкнула мысленно, когда пальцы, которые бок поглаживали, сбились немного…

У них тогда еще не заходило дальше поцелуев. Бродягу это не больно-то устраивало, очевидным было, но… Ксюша тоже позволяла себе играть на его нервах. Давала себе время на то, чтобы решиться окончательно, а ему, чтобы проголодаться посильней.

Ей нужны были доказательства того, что он будет верным всю жизнь. Что хотеть будет ее. Что если она решила подождать — он будет ждать… Или убеждать, что ждать смысла нет. Ее. Только ее убеждать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы не дураки, Вань. Я бы в дурака не влюбилась.

— А ты что, успела в Кира втюриться?

Бродяга шутил, да только… Веремеева была быстрой на расправу… Ткнула в бок, Иван увернуться не успел, получил… Скривился даже…

— В тебя, к огромному сожалению…