детский сад - сергей воронин

Егор, немного пообвыкнув, посмотрел на Игоря. Тот сидел, шарил в кармане.

- Сигарету?

Егор кивнул. Игорь дал ему сигарету, прикурили.

- А я, знаешь, все о нашем разговоре думаю… Не могу так отпустить… А ты спишь, я смотрю.

- Это не сон. - хриплым залежавшимся голосом ответил Егор.

Игорь кивнул.

- Меня что-то беспокоит… Начало беспокоить… А раньше, знаешь, не беспокоило…

- Меня тоже.

- Что делать то будем, Егор?

- Знаешь, Игорь… - Егор потер глаза, выдавливая из них попавший дым. - Есть такое правило у рыцарей… Было. Делай что должен, и будь что будет… Главное… В начале не ошибиться, а потом идти… До конца.

- Хм… А я боюсь… Вот раньше не боялся, а сейчас боюсь… До конца…

- Чего ты хочешь, Игорь?

- Я… Хочу… Я чувствую, что сейчас… Происходит важное… Для меня. Мне нужно… Нужно будет кое-что сделать… Только я не знаю. Вот, блин! - Игорь непонимающе посмотрел на окурок в руке, бросил и, подложив руки под голову, оперся о стену и улыбнулся. - А я ведь и забыл уже что такое сомнение… Это ты подселил мне своего червячка…

- Это не червяк. - Егор смотрел в цементный пол. - Это. Может быть самое важное, что есть… Это мы слушаем… Прислушиваемся…

- Прислушиваемся. У меня были… Сомнения. Раньше… И я встретил того, кого сделал Цезарем. И сомнений не стало. Теперь ты - и они появились снова… Другие только. - он опять сел прямо, подсгорбился, начал тереть виски. - Это задача… Ее нужно решить.

- Это не задача, Игорь… Может быть решения нет… Может быть оно есть, но оно не простое. Не задачное.

- Может быть. Может быть… Я не хочу «может быть»! Мне дышать нечем в этом «может быть»!

- Игорь. Я могу тебе помочь?

- Да… Можешь. Помоги мне!

Он порывисто опять сел на корточки перед Егором и схватил за руку.

- Пожалуйста, помоги мне! Ну пожалуйста! Егор даже растерялся.

- Но как? В чем? Что нужно сделать?

- Помоги мне… До конца! До конца пройти!

- Игорь, ты решил… То что ты решил, когда… - Егор начал путаться и испугался. Сейчас нельзя было.

- Это, то что тебе мешает, эта искра, эта маленькая… Это может та соломинка, которая и поможет! Вытащит и все решения примет, только…

Игорь встал и начал медленно отступать к двери, странно улыбаясь.

- Говори. Говори, давай.

- Ты же хочешь узнать себя, так слушай себя всего, все должно прийти в согласие. Тогда поймешь что правильно… Игорь, не надо! Ты убьешь себя!

Игорь развернулся и с размаху ударил кулаком о стену.

- Задача решена! Спасибо тебе! - потирая ушибленный кулак. - Вот теперь я действительно стал сильным!… А буду еще сильнее!

- Игорь, ты с ума сходишь, это безумие. Просто остановись. Не делай пока ничего!

- Все! - вдохнул полной грудью. - Все! Я свободен!… Прощай, Егор! - глаза сверкали. - Иду до конца! Все! - улыбнулся.

- Не торопись! Ты спешишь, натягиваешь! - крикнул Егор.

Но уже в закрывающуюся. В закрывшуюся дверь.

Я… Я виноват… Я…

Нет! Хватит!

Я не виноват! Он сам. Сам сделал выбор. Я не мог заставить. Это ведь то, чего я хочу. Чтоб никого не заставляли. Человек может понять только то, что готов понять. Не заставишь. Не всунешь себя ему!

Но что же?

Что- то произошло. Будто хрустнуло в Игоре. Эта радость отчаянная.

И теперь он захочет, чтобы хрустнуло не только у него!

От внезапного озарения Егор заметался по камере, стукаясь о стены в опять наставшей кошмарной темноте и зажимая уши руками, чтоб не слышать опять чудящегося крика.

Обессилено сел, привалясь к стене, напротив тускло очерченной двери и, уронив голову на руки, застыл.

                                                                         11. Максим.

Где- то мерно капало.

Этот вначале больной и неприятный звук постепенно стал попадать в пульс. Егор, закрыв глаза, слушал уже только его.

Все - кап - кап - кап. Пройдет - кап - кап - кап. Все - кап - кап - кап. Пройдет…

Вдалеке где-то зашумело. Шум нарастал. Постепенно дробясь, он оказался шагами. Густыми и множественными. В камере было пусто и зябко, не хотелось вставать. Так и застыть.

В этот раз свет вспыхнул без предупреждения, затем заскрежетала дверь. Егор зажмурился и больно укусил себя за ладонь.

- А кто это? - зазвенел голосок.

- Это предатель, мой Цезарь. - голос теперь уже не Игоря.

Предатель? А кто он? Егор, не дожидаясь, поднял голову, щурясь.

- Егор? Это же Егор!

- Это предатель, мой Цезарь.

Помимо этих двоих, в камере были еще. Максим и эти, как же их, Рыцарь с Пантерой.

Все глядели на него. Егор так и остался сидеть на месте, только к стенке привалился. Тоже смотрел.

- А что он… сделал?

- Он предал тебя! Он предал всех!

Марагон говорил неспокойно, накручивая себя.

- Это… Точно?

А Цезарь говорил жалко и неуверенно. И Егору очень захотелось спасти этого мальчика.

- Да, мой Цезарь!

Марагон подошел ближе, веки у него подергивались, а глаза все о чем-то будто просили. Он повернул голову к Цезарю.

- Мы тут поймали одного хорька!

К Егору.

- Такое имя «Стив» тебе ничего не говорит?

Егор вздрогнул на имени.

- А имя «Стас»? А другое? Знаешь!… Они здесь! И скоро все будут здесь! С нами!

Веки дергались все сильнее. Он будто заставлял себя произносить каждую фразу.

- Это имена заговорщиков, мой Цезарь! Мы взяли их! И они рассказали зачем он здесь! И он! - показал рукой на Максима, тот посмотрел непонимающе. - Их целью было все разрушить! То, что мы строим! Придти и разрушить!

- Но…

- Хватит ломать комедию. - устало сказал Егор. - Если себя не жалко, то его хоть пожалей…

- Пожалей! - Марагон нервно хохотнул. - Нет! Все! С жалостью мы закончили! Теперь только целесообразность!… Ты веришь мне, Цезарь? - спросил, не оборачиваясь, продолжая щуриться на Егора.

- Ну… Да…

Резко обернулся.

- Веришь?

- Да… Если ты говоришь… Раз все так… Но… Максим? Максим - это правда?

Максим, по-собачьи смотревший на Цезаря, повернулся к Егору, будто пытаясь что-то вспомнить. Опять на Цезаря.

- Нет, мой Цезарь… То есть… Я нет! Нет! Я не хочу! Не могу!

Так жутко было видеть этого гордого красавца таким, что Егор не выдержал, хоть и знал что бесполезно.

- Макс! Макс! - позвал он. - Ты вспомни. Вспомни меня! Ты помнишь? Меня! Как мы… А ребят? Ребят помнишь?

- Но… - начал Цезарь, Марагон жестом остановил его.

- Подожди. Посмотрим. Сейчас посмотрим!

Максим опять вопросительно глядел, не понимая чего от него хотят. Цезарь кивнул ему.

- Ну скажи.

- Я помню тебя, Егор. - ровным голосом сказал Максим. - Я все помню… Зачем ты это говоришь? Это все было. Прошло.

- Я хочу чтобы ты… Егор закрыл лицо руками, не договорив.

Марагон удовлетворенно хмыкнул. Но он еще не закончил задуманное.

- А пусть он сам признается. Скажи нам, предатель!

Егор отнял руки от лица. Посмотрел в пол, ища нужные слова. Пока он здесь сидел и слушал капли, как-то выпал в другое, в другой темп, сейчас все происходило слишком быстро, надо собраться.

- Я скажу… - начал он. - Цезарь. - заглянул в эти детские глаза. - Цезарь. Это все неправильно… Из-за тебя и из-за него. - кивнул. - Это все неправильно. Разве ты не понимаешь?… Не видишь, как ты действуешь на людей?… Что вы делаете с людьми?… Люди не куклы… С ними нельзя в солдатиков… Ты же должен это понимать, не зря в тебе это!

Цезарь не понимал.

- Что «это»? Мы ничего не делаем. Мы помогаем… Строим. - он посмотрел на Марагона, тот кивал.

- Продолжай, продолжай.

- Я Цезарь! - голос его креп. - Вокруг меня все строится! Это моя жизнь! Мой долг!

Ну как тут объяснишь? Ну как?

- Ты ослепляешь. Люди слепнут, глядя на тебя, и перестают видеть! Они свободны, а ты делаешь их рабами.

- Рабами?! - искренне изумился Цезарь. - Да ты посмотри! - он показал рукой на телохранителей. - Разве они рабы? Они мои товарищи! Они служат, потому что любят меня! И наше дело! Они свободные, просто они так выбрали!

Егор оглядел всех. Рыцарь, Пантера, Максим - такие умные и сильные, глядели на него и не понимали что он говорит. Здесь был только один человек, который его понимал. Тот, кто объявил себя врагом.

- Там! - Цезарь махнул рукой. - Чокнутые! Больные! Они приходят сюда, и мы учим их! Учим защищать! Любить! Учим быть благородными и сильными! Как рыцари!

Его звенящий голос метался, отталкиваясь от стен.

Последовавшая тишина казалось все еще позвякивала.

Егор не знал что сказать.

В какой- то страшный момент ему даже показалось, что Цезарь говорит правду, а он, дурак, один тупит и не может понять, но наваждение прошло. Словами было не убедить. Время для слов все вышло. Закончилось.

И Марагон это тоже понимал. Он прогулялся по камере.