Улей (СИ) - Тодорова Елена

— Ева, Ева, Ева… — с наслаждением растягивает ее имя.

— Адам, Адам, Адам… — потворствует его тону. — Как я должна в тебя влюбиться, если ты даже не пытаешься быть сказочным принцем?

— Все просто, Исаева. Ни одному из нас не нужно, чтобы все было, как в сказке. Давай, как в жизни, — подмигивает ей. — Со всеми демонами и тараканами.

Ехидно кривя губы, Ева подносит к ним два пальца и делает вид, что ее тошнит.

— Боюсь, Титов, это намного выше моих скромных возможностей.

— Ну же, Ева. Я в тебя верю, — поддевает указательным пальцем ее подбородок.

— Ой, все, — отмахивается от него девушка. — Отстань уже.

Прячет дрожащие руки в карманах пальто и делает шаг в сторону припаркованного автомобиля.

Титов задерживается, бросая на бушующее море последний рассеянный взгляд. Как обычно, ищет в родной стихии ответы на вопросы, которые застревают в его голове. Незаметно переводит дыхание, чтобы обернуться вслед за Исаевой и обратно столкнуться с непонятными его организму чувствами.

Машинально улавливает позади себя шорох и сдавленное шипение. А следом пронзительный крик Евы. Разворачивается, реагируя одними лишь инстинктами. Не успевает разум обработать происходящее, как Титов сталкивается лицом к лицу с человеком в черной балаклаве[33]. Отбивает рукой стремительный удар, направленный в центр его грудной клетки, и чувствует, как ладонь прожигает острая боль.

Адам не сразу осознает, что его пырнули охотничьим ножом. Это понимание приходит, когда по пальцам начинают сочиться теплые струйки.

Лезвие ныряет во влажный песок, но черная тень повторяет нападение, опрокидывая Титова на спину и наваливаясь сверху. Не помня себя от ужаса, Ева заторможено наблюдает за тем, как незнакомец пытается сомкнуть вокруг его шеи руки.

Адам, хоть и не был готов к нападению, быстро включается в этот смертельный поединок. Сталкивает мужчину на бок и наносит сразу несколько ударов.

Противники быстро перемещаются, и картинка смазывается. Летящий от них песок трещит по сапогам Евы, и вместе с этим атмосферу переполняет жуткая какофония звуков: удар, скрип рвущейся одежды, рычание, удар, трение и треск человеческой кожи, удар, хриплое и тяжелое дыхание, удар…

Кажется, это никогда не закончится. Как вдруг Титов трижды бьет противника ребром ладони в сгиб между плечом и шеей. Придавливает его к земле и воодушевленно колотит по скрытому балаклавой лицу.

Под возобновившийся вой ветра, хладнокровно расправляется с противником и вскоре отпихивает от себя бессознательное тело.

Ева подходит к Титову и соскальзывает по мокрому песку. Срывает черную маску с лица мужчины и судорожно выдыхает, когда узнавание заполняет ее разум.

Отец не собирался следить за Адамом, как посчитала она, услышав их с матерью разговор. Он приказал убийце следить за собственной дочерью. Этот приветливый парень покупал Еве выпивку и ошивался неподалеку все время, что она находилась в клубе.

«Отец велел ему убить Титова у меня на глазах!»

Все еще ощущая отголоски хмеля в голове и огонь в крови, борется с подступающей тошнотой. Но запах крови очень сильный. Он бьет в ноздри, перебивая аромат моря. Ева поворачивается на живот и утыкается носом в мокрый песок, чтобы хоть как-то смазать тошнотворный запах. Но это не срабатывает. Едва успевает встать на колени, как ее желудок выворачивает наизнанку.

30

Дежурному хирургу приходится наложить двадцать четыре шва на кисть Титова. К сожалению Евы, он справляется минут за двадцать. Еще пара у него уходит на то, чтобы, смерив Адама заспанным взглядом, выписать ему рецепт на антибиотик и обезболивающее.

А потом их отпускают.

Ева молчит и нервно сглатывает, пока они с Титовым идут по коридору к выходу. С волнением думает о том, чтобы вернуться домой. Она не может предположить, как ее встретит отец, и чем эта ночь для нее закончится.

Мрачный и молчаливый Титов притормаживает у кофейного автомата. Но Ева качает головой и тянет его за здоровую руку.

— Поехали домой.

И после этих слов Адам чувствует настоящее разочарование. Ему пока не хочется ее отпускать. Но он заставляет себя равнодушно пожать плечами.

— Ладно, поехали. Отвезу тебя в твой замок.

— Но я не хочу в гребаный замок, — противится его предложению Ева. — Хочу с тобой, Адам.

Титов прикусывает изнутри щеку и некоторое время пристально изучает бледное лицо девушки.

— К тому же, тебе нельзя вести машину, — выдвигает она дополнительный аргумент.

— Что ты предлагаешь, Исаева? Выражайся конкретней.

— Поехали к тебе. В твою квартиру. Туда, где мы останемся одни.

Глаза Адама прищуриваются. Понятное дело, он не ожидал ничего подобного.

Ева не в том состоянии, чтобы продолжать плести свои сети. Поэтому она не придумывает ничего лучше, как сказать ему правду.

— Я просто не могу сейчас возвратиться домой.

«А запасной аэродром отныне для меня закрыт».

— Только не думай, что война окончена, — грубее, чем хотел бы, предупреждает ее Титов.

Девушка сильнее сжимает его руку и приподнимает губы в улыбке. И только Бог знает, каких усилий ей стоит эта заученная гримаса.

— Конечно, нет.

Бросая BMW на стоянке больницы, вызывают такси и направляются в ту самую квартиру, куда Титов уже однажды Еву привозил.

В помещении тихо, тепло и темно. Но они не включают свет. Крадутся в спальню, как преступники. Точнее будет сказать, Адам ведет Еву. На ощупь. И она подчиняется, следуя за ним, словно тень.

Вместо современной душевой кабины, как ожидала Исаева, у Титова чугунная эмалированная ванна. Это открытие вызывает у нее замешательство, но она быстро с ним справляется и даже настаивает, чтобы Адам пошел в ванную первым. Рассчитывает, что он уснет до того, как она вымокнет в горячей воде и оставит на дне этого раритетного чудовища все свои переживания.

Но Титов не ложится спать. Когда разомлевшая Ева, не меньше, чем через час, тихо ступает в комнату, он все еще сидит на краю кровати.

Девушка разочарованно вздыхает и рассеянно следует глазами по выставленным напоказ татуировкам.

«Zombie»[34].

«Bad Bad Boy».

«Black. No Loyalty»[35].

«I do not accept Gang Bang. You can only be Мe»[36].

Волна смятения, застывшая внизу ее живота, поднимается выше и перекрывает дыхание.

— Я узнал кое-что важное о своем биологическом отце, — говорит Титов, поднося к губам дымящую сигарету.

Ева выпячивает подбородок и вскидывает брови.

— Его тело так и не было найдено, — Адам выдыхает дым, слегка вскидывая голову вверх, но не отрывая от нее взгляда. — Официально он числится пропавшим без вести.

— Почему тогда все родственники считают его мертвым?

— Потому что так утверждает моя бабка. Похоже, несмотря на вопиющее к ней презрение, в ее ведьминских силах никто не сомневается.

Ева переступает с ноги на ногу, и Адам зрительно прослеживает эти движения. А затем, очень-очень медленно, поднимает взгляд обратно. Останавливается на выступающей под тканью футболки груди. И снова следует чуть выше, к изящным ключицам в широком отвороте. И еще плавный рывок, к бьющейся под кожей жилке.

— Если они знают, что он мертв, и знают, что его убили, — сдавленно произносит Ева, позволяя ему себя рассматривать. — Они, должно быть, знают, кто это сделал.

— Я о том же подумал. И знаешь, что еще, Исаева?

Глаза Адама мрачнеют.

— Что?

— Руслан Дмитриевич Титов работал в фирме твоего отца. Видимо, тогда еще не было кровной вражды между нашими семьями. Как считаешь, Исаева?

Еве кажется, будто ее сердце останавливается. Во всяком случае, оно запинается и делает длинную паузу в ее жизни.