Беглец из Кандагара - Александр Холин

Долго ли, коротко ли, но любой усердный труд всегда награждается. Беглецу удалось нащупать более пологий склон, и он осторожно пополз по нему вверх. Наконец он выполз в тот коридор, по которому удирал от расправы. Собственно, от Лиходеева нечего было ожидать чего-то иного, кроме подлого выстрела, а вот Бурякин, видимо, скурвился. Но ведь недаром говорят, что рыба с головы гниёт. Если у полковника заместитель такой, то и сам он недалеко ушёл.

— Ничего, — скрипнул зубами Кудрявцев. — Ничего. Если Господь не даст мне погибнуть, то встретимся когда-нибудь, господа офицеры. Дуэль ещё не закончена, и следующий выстрел остаётся за мной!

Может быть, глаза у беглеца в темноте сверкали справедливым гневом, только этого не могли видеть даже базальтовые стены пещеры. Вдруг откуда-то со стороны потянуло холодным пронизывающим сквозняком. Вадим обернулся в ту сторону и даже стал принюхиваться. Но это ему ничего не дало. Оставалось так же, по стеночке, стараясь не уклоняться в сторону, пробираться на слабое морозное дуновение. В пещерной темноте сквозняк оказался для беглеца как Божья свечка, как долгожданный маяк на крутом берегу материка, где ожидают спасения от стихийных хаотических штормов, где есть надежда на возвращение к жизни и любви. На этот раз Господь дал хорошую подсказку, показал, как можно найти выход. Значит, Вадим ещё не все дела закончил в этом мире. Если бы всё было сделано по силам и возможностям, то Лиходеев не промазал бы.

Сквозняк усиливался. Вадиму не терпелось быстрее выбраться из пещеры, но всякое нетерпение в темноте могло привести к непредвиденным результатам, поэтому беглец, стиснув зубы, медленно, ощупывая чуть ли не каждый сантиметр пещерного пространства, продвигался вперёд. И вскоре тонкий лучик света из щели, выходившей в ущелье, возвестил, что он идёт правильно.

Грот оказался тем же: барахло бесформенной кучей высилось в центре. Видимо, ничего, кроме сундука с драгоценностями, советских офицеров не интересовало.

И всё-таки первым делом Вадим решил выглянуть наружу.

Он медленно выполз на площадку, осторожно выглянул из-за скального выступа и осмотрел ущелье. К счастью, никого вблизи не было видно. Офицеры, забрав с собой сундук, спокойно уехали. Они не боялись, что Вадим сможет благополучно выбраться.

Расчёт оказался верным: если беглец не погибнет от потери крови после ранения, то сдохнет от голода, потому что никаких верёвок в пещере больше не было, и спуск из пещеры был невозможен. К тому же горная дорога — это далеко не степной ухабистый тракт. В горах одна и та же дорога может привести как к спасению, так и к гибели. Осознав перспективу, Вадим чуть было не завыл как волк-одиночка, загнанный в западню.

Однако армейская жизнь и врождённое умение искать выход из безвыходных ситуаций ещё раз помогли беглецу.

— Так, — отметил Вадим, — спуститься отсюда не получится. Что же делать? Хоть бы перекусить чем-нибудь, на пустое брюхо — не хватает духа.

Будто в ответ на высказанную жалобу желудок утробно заурчал и дал понять, что в таком состоянии скоро будет совсем плохо, потому что последний раз с едой беглец знакомился неделю назад. Вадим снова полез в пещеру и принялся рыться в оставленном барахле, надеясь найти хоть какую-то верёвку. Поиски оказались безрезультатными, но не совсем. Руки беглеца наткнулись на ятаган из булатной стали, рядом с которым лежал хороший отрез китайского шёлка.

— Так, — обрадовался Вадим, — шёлк под перепадами горных температур пострадать не должен, если это настоящий шёлк! Кажется, есть возможность сплести себе шёлковый канат. Только найти бы, чем перекусить и заставить хоть на время замолчать капризный желудок.

Он снова начал нащупывать рукоять ятагана, и вдруг цепкие пальцы ухватили круглый металлический футляр фонарика, обронённого офицерами. Это была ещё одна настоящая удача. Значит, действительно Всевышний не оставил Вадима подыхать с голоду, как это сделали бывшие сослуживцы. Но и офицеров понять можно: людей часто охватывает жадность, зависть и трусость — самые подлые и самые близкие человеку страсти.

Вдруг где-то невдалеке тонкий слух беглеца уловил еле слышный шорох. Будто кто-то пытался подобраться к беглецу незаметно, неслышно, невидимо. Шорох не прекращался, наоборот, становился отчётливей. Более того, к нему добавился тихий, но явственный звук деревянной трещотки. Вадим боялся пошевелиться, но одной рукой сжал найденный фонарик, другой попытался нащупать ятаган. Оружие в этот момент было как нельзя кстати.

— Только не спешить, — приказал себе беглец. — Только не спешить!

Шорох и деревянный треск послышались совсем близко. Вадим решился. Одновременно он включил фонарик, резко обернулся и осветил пространство за своей спиной. Во второй руке у него уже был зажат ятаган. То, что предполагал беглец, оказалось правдой — за спиной у него, всего в метре, маячила гремучая змея! Вадим вложил всю силу в удар оружием. Ятаган послушно просвистел в воздухе и рассёк змею на две половины.

Вадим тут же отпрыгнул в глубь грота, снова направил на змею луч света и уже более спокойно наблюдал смертельные судороги коварного врага. Гремучая змея очень ядовита, но редко нападает на человека. Почему же эта готовилась к нападению? Скорее всего пещерный грот был домом для змеи, и она просто защищала свои владения. Но для Вадима всё обошлось удачно. Змея уже превратилась в свежее мясо. Беглец не раз слышал, что китайцы с удовольствием едят змей и даже ядовитых рыб. Но на то они и китайцы.

Совсем недавно в Афгане Вадим с братом как-то распивали китайскую водку со змеёй. Но это водка, где была заспиртована маленькая змейка. А здесь — довольно большая и одна из самых ядовитых! К тому же ни огня, ни каких-либо других способов приготовления в пещере не было. А голод уже подавал сигналы так сильно, что кружилась голова. Беглецу приходилось снова выбирать: либо соглашаться на голодную смерть, либо в сыром виде проглотить только что убитую дичь!

Конечно же, Вадим выбрал второе. Он отсёк змее голову, разрезал тело её вдоль и обнаружил, что у змеи тоже есть кровь, хотя эту жидкость нельзя было назвать настоящей кровью. Под лучом фонарика мясо змеи выглядело как куриное. Во всяком случае, Вадим пытался убедить себя, что это именно так. Просидев некоторое время с закрытыми глазами, держа в руках разделанный кусок мяса, беглец вдруг отчаянно вцепился зубами в упругую, плохо разрываемую зубами пищу. С этого момента он уже без остановки старался проглотить как можно больше кусков. Это ему удалось, но змея осталась всё-таки недоеденной. Внутренний инстинкт или ещё какая-то ветвь подсознания вдруг воспротивилась поглощению сырого змеиного мяса, и беглеца чуть не вырвало. Однако всё обошлось, но пришлось оставить дичь недоеденной. Вадим убеждал себя, что остальное он съест утром и, пытаясь не смотреть на остатки трапезы, принялся разматывать рулон шёлка.