Османская империя. Шесть веков истории - Оливье Буке

Эдирне и Стамбуле росло количество лавок портных, трикотажников, шорников, одеяльщиков, кузнецов, ковалей-подковщиков, лудильщиков, бакалейщиков, кожевников-дубильщиков и ювелиров; дубильщики получали шкуры от мясников и превращали их в кожу для продажи шорникам и сапожникам. В Каире ковры, которые сегодня рынок искусства называет мамлюкскими, производились и после завоевания 1517 года. Они славятся высоким качеством по сравнению с коврами из Анатолии, а их мастера высоко ценятся в мастерских Стамбула. Так называемые турецкие ковры были ценным товаром, представленным на картинах так часто, что искусствоведы даже связывают их с именами художников: картины Гольбейна узнаются по большим квадратным коврам, выстилающим полы; для Лотто характерна золотисто-желтая сетка на красном фоне.

В строительных профессиях было занято значительное количество рабочих. Государственные стройки включали возведение или укрепление крепостей, акведуков и мостов. Огромная масса более или менее квалифицированных ремесленников, рабов и набранных крестьян, выполняя множество профессиональных задач, составляла вселенную османского производства, осуществляя под руководством зодчих и мастеров повседневное обслуживание и ремонт труб и источников. Рекруты, сформированные из распущенных в XV–XVI веках вспомогательных войск (яя, юрюк и мюселлем), направлялись на выполнение функций надзора за порядком, охраны транспортных коридоров и каторжных работ. Они участвовали в ремонте крепостей, производстве смолы, необходимой для пропитки и ремонта галер, и в литье пушечных ядер на имперских рудниках. В арсеналах Галлиполи и Стамбула неотличимые друг от друга толпы рабов и чернорабочих выполняли плотницкие работы, изготавливали весла и шкивы, ковали, конопатили и закладывали паклю. Корабельная древесина, добытая из обширных лесов Коджаэли и понтийского побережья, доставлялась на лесопильни Измита и Гейнюка. Резервуар рабочей силы для государства, кандидаты (аджеми-огланы) работали на производстве оружия, доспехов и пороха в Стамбуле, на селитровых копях, в тележных мастерских и в мастерских чеканщиков монет. По большей части эти несчастные выполняли любую работу и «[по смерти] не оставляют денег даже на собственный саван. Хватает только обмыть тело»[184].

Торговые пути

Империя не являлась торговым государством, каким были Венецианская и Генуэзская республики или какими позднее станут Нидерланды и Англия. По размаху действий она оставалась скорее наследницей Византии. Центральная власть способствовала обращению товаров, следила за содержанием основных дорог и поощряла строительство мостов, часто финансируемое за счет доходов вакфа. Мосты Боснии и Герцеговины прославились в веках, стоит упомянуть Козий мост, ведущий в Сараево (1550), Мостар (1566) и Вишеградский мост (1571) на Дрине, с которого сбрасывали женщин и детей во время геноцида 1992 года. Вмешательство государства было даже шире: оно следило за уровнем производства, опасаясь, что излишки приведут к снижению цен в ущерб торговцам или, наоборот, что дефицит вызовет тяжелый для потребителей рост цен. Поэтому оно контролировало рыночные цены, устанавливало монополию и проводило учет рабочей силы. Империя стремилась увеличить налоговые поступления от торговли и направить ее в свою пользу, иногда она делала крупные заказы, иногда – запрещала экспорт ради защиты внутреннего потребления.

В связи с этим государство рассматривало значительное количество вещей, имущества и продуктов как стратегические товары (оружие, лошади, порох, золото, серебро, медь, свинец, железо, сера, шкуры, а также злаки, овощи, воск, шерсть и хлопок) и выдавало на них экспортные лицензии, сочтя их производство превышающим необходимый уровень. В конце XV века были введены таможенные пошлины, дававшие преимущество купцам-мусульманам (1 %) перед их иностранными конкурентами (4 %); оно также позволило подданным Османской империи устанавливать цены намного ниже, чем на международном рынке. Таким образом обеспечивалось снабжение городов, в частности новой столицы. Почти не производя сырья, Стамбул потреблял чрезмерно много, будь то основные продукты питания (зерновые, мясо, овощи, свежие или сушеные фрукты, молочные продукты и сыры) или материалы (дерево, железо, кожа, шерсть, хлопок). Власти следили за тем, чтобы в городе не было нехватки еды и питья; за Стамбулом закреплялось производство зерновых в нескольких регионах, и богатые провинциалы, в обмен на освобождение от налогов, обязывались поставлять установленное число овец по доступным ценам. Османам удалось направить в сторону Бурсы караваны с шелком и пряностями, которые прежде приходили в Трабзон, затем достигали Константинополя и далее – портов Средиземноморья. Они контролировали торговлю зерном и рыбой, обеспечивали снабжение продукцией из Средней Азии и Ирана. Но в торговле с Востоком наблюдался дефицит, все еще немногие отправлялись на разведку европейских рынков. Чтобы изменить ситуацию, султан подписал ахднаме, с несколькими иностранными торговыми партнерами, они позиционировались как проявление его доброй воли. Соглашения включали договоренности о свободном перемещении купцов, безопасности товаров и людей, возврате законным наследникам имущества и долговых обязательств в пользу умерших в пути торговцев, условиях уплаты таможенных и других сборов. Если в стране неверных происходил какой-то инцидент с османским подданным, то султан решал этот вопрос лично, в письменном виде, как государственное дело.

Черное море – сердце торгового пространства империи. По нему Стамбул снабжался сырьем и рабами[185]. Поскольку Босфор был закрыт для иностранных кораблей, северная граница империи находилась в безопасности. Иначе армии султана не могли бы поддерживать двойной фронт: против Ирана на востоке и христианских стран – на западе. Однако это не мешало торговцам с севера обосновываться повсюду в Черном море благодаря греческим, армянским, еврейским, татарским или персидским посредникам, в большинстве своем османским подданным. Сумев обойти строгие рамки регламентации рыночных инспекторов (мухтасибов), новая категория мусульманских, еврейских и христианских торговцев (tüccar) богатела на торговле предметами роскоши (драгоценности, ткани, специи, красители и духи). Во второй половине XV века эти купцы все еще использовали старый маршрут Львов – Киев – Каффа для ввоза мехов, кожи, воска, моржовых клыков и ртути, а также для экспорта шелка. Тем не менее все большее количество торговцев привлекал молдавский маршрут (Аккерман – Львов). В 1409 году генуэзцы открыли в Аккермане свою факторию. Их постепенно вытесняли османские подданные (армяне, греки, евреи и молдаване). Для продажи товаров вплоть до Бурсы последние использовали именно этот маршрут, бывший более безопасным, чем путь из Тебриза через Трабзон. В 1420-х годах османы попытались взять под контроль Килию и Аккерман, в 1484-м это им удалось. На рубеже XVI века множество кораблей вышло из Стамбула, чтобы добраться до Синопа, Каффы, Аккермана, Килии и вернуться назад в столицу. В их трюмах находились виноград, инжир, фундук, грецкие орехи, хлопок, рис и вино, предназначенные для Польши и Московии. Они возвращались с грузом меха, рабов, трески, осетрины и икры. В дополнение к этому укоренению на севере создавалась сеть торговли с Восточным Средиземноморьем (Алеппо, Дамаск и Александрия обеспечивают связь между Европой и Ираном / Индией), Красным морем, портом Смирна, а также на востоке – с портом Триполи. Завоевание Родоса в 1522 году позволило оградить поставки греческой пшеницы