Русские воеводы XVI–XVII вв. - Вадим Викторович Каргалов

Ляпунов, под Москвой остались только воевода Дмитрий Трубецкой и атаман Иван Заруцкий. Они вели тяжелую войну с подошедшими к столице отрядами Яна Сапеги. Блокада Москвы ополчению не удалась, польский гарнизон продолжал получать подкрепления людьми и припасами. На севере начали враждебные действия шведы. На Псковщине появился новый «царь Дмитрий», и растерянные предводители ополчения поспешили признать его законным царем. Опять разобщенность, смута, тайные интриги… Не надеялся больше Дмитрий Пожарский на «земских правителей», не было у них четкой политической линии, не смогут они поднять на борьбу с интервентами народ…

Знал Дмитрий Пожарский и о призыве земского старосты Кузьмы Минина всем миром подняться на интервентов и «воров». Святое это было дело, но непривычное, «черные люди» сами начали воеводствовать…

Может потому Дмитрий Пожарский так осторожно и встретил нижегородское посольство, своего согласия не дал, посоветовав избрать на воеводство кого-нибудь из «столпов», всеми уважаемых и почитаемых, с кем бы местничать никто не мог, например боярина Василия Голицына. Но таких «столпов» не оказалось, они или сидели с поляками в Москве, или договаривались с королем Сигизмундом III в польском лагере, или давно попали в плен, как боярин Голицын. Беспокоило Пожарского и то, что, начиная святое дело, нижегородские посадские люди проявили непослушание воеводам, законно назначенным прежним царем.

Нижегородские послы приезжали в Мугреево «многажды», благо родовая вотчина Пожарских находилась неподалеку от Нижнего Новгорода. Наконец, в Мугреево отправился сам земский староста Кузьма Минин. Неизвестно, как и о чем говорили будущие соратники в освободительной войне, но, видимо, принципиальное согласие Дмитрия Пожарского было получено.

Вскоре к воеводе из Нижнего Новгорода прибыло официальное посольство: «добрый дворянин» Ждан Болтин, печерский архимандрит Феодосий и выборные из посадских людей. Князь Дмитрий Пожарский согласился стать во главе ополчения, но потребовал, чтобы у него «в товарищах» был Кузьма Минин. Это было необычно, противоречило всем местническим правилам, но народные массы горячо поддержали такое предложение, и послы согласились.

По призыву Дмитрия Пожарского к нему собрались вяземские и дорогобужские служилые люди, стоявшие в то время в дворцовой Ярополческой волости, смоленские помещики. К Нижнему Новгороду князь подъехал уже во главе большого конного отряда – настоящим воеводой.

Встреча была радостной и торжественной – с иконами, с хлебом и солью. К отряду воеводы присоединилось 150 местных стрельцов. Начало ополчению было положено.

С этого момента открывалась новая страница военной биографии князя Дмитрия Пожарского – организация войска. Здесь Пожарский показал себя дальновидным и осторожным военным деятелем. Он отлично понимал, что для успешной борьбы с интервентами необходимо хорошо вооруженное и обученное войско, состоящее из профессиональных воинов. Таковыми всегда считались стрельцы и дворяне. Из них-то и формировалось ядро ополчения.

Однако дворян нужно было собрать, вооружить, обеспечить всем необходимым для службы. С этого и начал Дмитрий Пожарский. Кипучая деятельность земского старосты Кузьмы Минина обеспечивала необходимые средства для создания ополчения.

Воевода устроил смотр дворянских отрядов. Грустная то была картина… Только немногие имели хороших лошадей. Оружие было неоднородным и недостаточного количества, одеты кое-как. По требованию воеводы земская изба тут же раздала дворянам и «детям боярским» деньги на покупку коней, доспехов и оружия. Им было определено постоянное жалованье – от 30 до 50 руб., в зависимости от «статьи». По требованию Дмитрия Пожарского составили «мирской приговор», по которому горожане обязывались обеспечить войско всем необходимым.

В ополчение принимались также добровольцы из посадских людей, «даточные люди» из крестьян, отряды казаков, которые сами приходили на службу. Принципиально важным стало решение вообще отказаться от иноземных наемников. Ненадежность наемников в боях была отлично известна Дмитрию Пожарскому, к тому же их содержание требовало непомерных средств, которых, несмотря на добровольные пожертвования и «пятую деньгу» с посадов и монастырских вотчин, руководители ополчения не имели. Да и не укладывались алчные, расчетливые, равнодушные наемники в рамки всеобщего воодушевления, свойственного освободительной войне. В ответе наемникам, пожелавшим поступить на службу, говорилось следующее: «Наемные люди из иных государств нам теперь не надобны… Так, уповая на милость божию, оборонимся и сами, без наемных людей…»

Тем не менее нижегородских дворян и «детей боярских» насчитывалось немного. Дмитрию Пожарскому пришлось обращаться с призывом к служилым людям других городов и уездов. Боярин Дмитрий Трубецкой, атаман Иван Заруцкий и их сторонники, объявившие себя земским правительством, всячески противодействовали этому. Вносила смуту и рассылка Мариной Мнишек «смутных грамот» от имени «царевича Ивана Дмитриевича», слухи о третьем самозванце. Сами нижегородцы занимали вполне определенную позицию: не признавать ни «псковского вора», ни «коломенского воренка». Однако обстановка в стране продолжала оставаться очень сложной.

Какими были стратегические планы Дмитрия Пожарского?

Первоначально он склонялся к прямому наступлению на Москву, 6 января 1612 г. из Нижнего Новгорода в разные города были разосланы грамоты о том, что ополчение выступает к Суздалю, осажденному «литовскими людьми». Суздаль был объявлен местом сбора ополчений из замосковных, рязанских и северных городов. Здесь предполагалось созвать Земский собор, который должен избрать нового царя.

План сорвал атаман Иван Заруцкий, который продолжал ориентироваться на «коломенского воренка». Суздаль заняли верные Заруцкому казацкие отряды. Начинать братоубийственную войну, которая только ослабила бы русские силы, Дмитрий Пожарский не хотел и принял решение идти на Ярославль, который должен был стать центром освободительной войны.

Выступление из Нижнего Новгорода ускорили слухи, что казаки атамана Заруцкого двигаются на Ярославль. Передовой отряд ополчения под командованием князя Дмитрия Петровича Лопаты-Пожарского, брата Дмитрия Пожарского, быстро пошел к Ярославлю, не задерживаясь в волжских городах. Он занял город раньше, чем к Ярославлю подоспели казаки атамана Заруцкого. Это был большой успех.

23 февраля 1612 г. выступили в поход главные силы нижегородского ополчения. Они пошли вверх по Волге, присоединяя отряды из попутных городов и собирая средства для освободительной войны.

В Балахне к ополчению присоединился Матвей Плещеев, известный воевода, соратник Прокопия Ляпунова по Первому ополчению.

В Юрьевце Дмитрию Пожарскому привел отряд служилых татар некий «мурза».

В Кинешме горожане сами предложили воеводе «подмогу».

В Костроме воевода Иван Шереметев попытался оказать нижегородцам сопротивление. Но ополчению даже не пришлось штурмовать город. Посадские люди осадили воеводу в его собственном дворе, и в результате Пожарскому пришлось спасать Шереметева от народного гнева.

Этот урок сразу усвоил ярославский воевода боярин Андрей Куракин. Он встретил Дмитрия Пожарского хлебом-солью, торжественным перезвоном колоколов. Началось ярославское «стояние» ополчения, сыгравшее важную роль в освободительной войне. Почти на 4 месяца, с апреля по июль 1612 г., политический центр России фактически переместился сюда.

Ярославль был крупнейшим городом Заволжья, поднявшимся после того, как установился морской путь из Западной Европы в Россию через Белое море. Через него проходила сухопутная дорога