Стать Собой (СИ) - Анна Стриковская

Высшие с самого начала не желали иметь с пришельцами ничего общего. Драконы же поступили с аронайцами так же, как и с их предшественниками: явились в приемлемом виде и рассказали об этом мире и его Творцах. Аронайцы, в отличие от Высших, радостно приняли религию нового мира и стали строить храмы в честь Двенадцати.

Надо сказать, драконы с самого начала пытались наладить контакт с Высшими. Имеется в виду, соблазнить их женщин. Но Высшие все поголовно маги, и легко отличали волшебных существ, принявших другой облик, от своих соотечественников. Так что легенды о том, что их союзы были бесплодны, не соответствуют действительности. Никто не знает, какими они могли быть за отсутствием опыта.

Вот с аронайцами драконам действительно не повезло. Близость с аронайскими женщинами не приносила желанных плодов, детей от драконов аронайки родить не смогли.

В общем, драконы не сумели смешать свою кровь с кровью пришельцев.

А потом появились лебды.

Они тоже пришли из другого мира, вернее, были оттуда выброшены другой, более сильной расой. Они приняли этот мир, покорились аронайцам и стали молиться здешним богам. У лебдов не было ничего: ни магических способностей, ни выдающихся познаний и умений, была только огромная жажда выжить и невероятная цепкость к жизни. Лебдов также выделяла поразительная по меркам Высших способность к размножению.

Высшие не хотели иметь с ними ничего общего, аронайцы увидели в них удобных рабов, а вот драконам они неожиданно понравились. Понравились именно этой своей жизнеспособностью. Но и тут их ждала неудача: лебды исправно рожали детей от драконов. Но не драконов, а таких же лебд, какими были сами.

А зачем драконам было пытаться соединяться со всеми расами по-очереди? Затем, зачем сейчас Владыка старается снять проклятие со своего народа. Их было мало и становилось все меньше. Драконицы не отказывались иметь детей, но высидеть больше двух яиц за всю жизнь просто физически не могли.

Боги, какая сложная биология! Дурдом! Впрочем, я повторяюсь.

И вот тогда к Владыке высших, отцу нынешнего, пришла делегация от драконов. Они предложили стать одним народом, смешать кровь и таким образом выжить в этом мире. Драконы даже разработали специальный ритуал объединения. Высшие наотрез отказались. Главой делегации была драконица. Женщина. Она приняла необыкновенно прекрасный облик, но Высшие остались неумолимы. Тогда она прокляла всю расу, сказав: «Вы не захотели породниться с нами и спасти нас и себя от вымирания. Будьте же прокляты! Я проклинаю вас именем богини Любви. Вы любите только себя, а теперь не сможете любить никого. С вами будет то же, на что вы желаете обречь нас. Но мы уйдем в другие миры и там найдем спасение, а вы будете навечно привязаны к этому миру, наблюдая, как вас становится с каждым днем меньше, и не имея возможности ничего изменить. Лишь когда любовь возродится, в ваш клан добровольно войдет существо чуждой расы и подарит вам дитя своей любви, тогда вы можете рассчитывать на спасение».

Ее попросили удалиться. Нет, ее не убили, даже не попытались. В основном потому что она дракон. В любую минуту эта красивейшая женщина могла трансформироваться и не оставить от дворца камня на камне. А еще и потому, что убив наложившего проклятие, ты делаешь его неснимаемым. Она же, когда уходила, добавила: «Только богиня любви может вам помочь, если захочет. Но вы ее не признаете.» Ее слова были записаны летописцем.

С тех самых пор все и началось. Сначала Высшие не придавали проклятию большого значения. Но чем дальше, тем яснее становилось – если ничего не делать, оставить все как есть, конца остается ждать недолго.

Владыка два десятка лет положил на то, чтобы придумать план, снимающий проклятие. Разработал заклинание, которое делало бы Высшим ребенка, рожденного женщиной любой расы. Для содержания этих женщин была переоборудована казарма для молодых воинов.

А я еще гадала, зачем там общий душ и раздевалка.

Потом появились первые женщины. Владыка решил экспериментировать со всеми расами, не зацикливаясь. Проблема состояла в том, что Высшие утратили способность любить. Не способность соединяться с женщинами, тут все было в относительном порядке, но чувств к этим женщинам они не испытывали.

Даже наоборот. Дирперидиола, например, они жутко раздражают. Но отстранить его от выполнения плана невозможно. Во-первых, самый ближайший родственник. А во-вторых, лучший воин клана.

О чем думали Демиурги этого мира, когда пускали сюда этих больных на голову эльфов, помешанных на чистоте крови и собственном превосходстве?

Я остановила излияния Владыки, сказав:

– Диагноз ясен. Как лечить будем?

– Что? О чем ты говоришь, девочка? Я могу это понять так, что ты согласна?

– Согласна? Ни с чем я не согласна. Я говорю о том, что поняла вашу проблему и готова подумать над тем, как ее решать. Вы столько времени потратили на всякую ерунду, изучали разную, прости Господи, фигню, а ничего и не поняли.

– О чем ты?

– Вы слишком зациклены на себе любимых. Вы живете здесь уже несколько тысячелетий, изучили все, что касается вас самих, но не изучили этот мир! Не поняли, как он устроен, как функционирует! На каких принципах создан своими Демиургами! Без этого все ваши усилия псу под хвост! Даже я больше о нем знаю, а я здесь случайная гостья. Ах, вы такие крутые, все должны под вас подстраиваться. Да ничего подобного. Либо вы подстраиваетесь под окружающий мир, либо он ломает вас через колено!

Что-то я разошлась. Стоит ли кипятиться из-за чужих проблем? Все просто: ненавижу тупости и ограниченность. Владыка, хоть и не тупой, но ограниченный так, что страшно делается. Дальше своего пупа и смотреть не хочет. Моя бабушка называла такой подход «центропупизм».

– Все равно я тебя не понимаю. О каких принципах ты толкуешь?

– Слушай, Владыка, ты меня в триста пятьдесят раз старше, что же ты такой бестолковый? Задумайся хотя бы над тем, почему Демиурги вообще кого-то пустили в свой мир. А пока думаешь, задумайся заодно над тем, как бы нам пообедать.

– Хорошо, обед сейчас принесут. Но… Ты хочешь сказать, что знаешь отгадку?

– Да она лежит на поверхности!

– А почему я не вижу?

– Если от чего-то отворачиваться и старательно закрывать глаза, увидеть довольно трудно.

Владыка замолчал. Такое чувство, что из него просто выпустили воздух. Он вдруг ссутулился, и прожитые тысячелетия проступили на его лице не морщинами, а каким-то выражением запредельной усталости.

– Эй, Владыка, расслабься! Не все еще потеряно! – услышала я собственный голос.

Это что же, я его жалею? Выходит так. А он меня пожалел? Или пожалеет? Не знаю, не думаю.