Проклятие Тунгусского метеорита - Евгения Грановская

– Привет! – вежливо прогудел Кульков. – Можно вас на два слова?

И он потащил иллюзиониста сквозь толпу обратно. Фокусник что-то кричал, но его крик гас на фоне возмущенных реплик и крепких ругательств, раздающихся вслед Паштету. Наконец они выбрались из толпы на свободный участок под кустом сирени.

Северинский хотел вырваться, но Паштет его крепко держал.

– Кто вы? – проблеял фокусник. – Что вам от меня нужно?

– Я Паштет, – объяснил верзила. – Я смотрел ваше шоу в Среднесибирске.

Глаза фокусника забегали.

– Вы меня с кем-то путаете, – пролепетал он. – Я вас никогда раньше не видел. И никогда не был в Среднесибирске. Отпустите меня!

Паштет покачал головой:

– Не могу. Все это представление затевалось ради вас.

Северинский рванулся изо всех сил, но стальные пальцы Паштета его удержали.

– Отпустите, – захныкал фокусник. – Отпустите, или я позову милицию.

– Зови, – добродушно разрешил Паштет. – Моя задача – поймать тебя, а будет рядом милиция или нет – это мне до лампочки.

Северинский воровато оглянулся по сторонам и снова запричитал:

– Не понимаю, зачем я вам понадобился? Я даже вас не знаю. – Вдруг глаза его блеснули. – Слушай, парень, если ты меня отпустишь, я дам тебе денег! У меня с собой двести долларов! Отпустишь – и они будут твоими! Хочешь?

– Заманчивое предложение, – сказал Паштет, ухмыляясь. – Но, боюсь, я вынужден его отклонить.

Вдруг Северинский выкатил глаза и уставился на что-то за спиной Паштета. Тот быстро обернулся и на мгновение ослабил хватку. Секунда – и Северинский выскользнул из его крепких пальцев.

Паштет завертел головой.

– Эй, артист, ты где? Куда ты подевался?

Паштет заметался – в одну сторону, в другую. Северинского нигде не было. Тогда Павел остановился и стукнул себя кулаком по голове.

– Дурак! – яростно прогудел он. – Идиот! Ты его упустил!

В то самое мгновение, когда Паштет занялся самобичеванием, иллюзионист Северинский, прошив толпу насквозь, вышел с другой стороны площади.

– Эй, дядя! – услышал он вдруг и резко обернулся.

Перед ним стоял лохматый мальчишка лет восьми. Северинский быстро огляделся – нет ли рядом опасности, и, не заметив ничего подозрительного, уставился на мальца:

– Тебе чего, пацан?

– Дай десять рублей!

– Нету!

– Врешь! Дай десять рублей, или не отстану!

Северинский досадливо дернул щекой и полез в карман за червонцем. И тут что-то холодное коснулось его запястья, а затем негромко и сухо щелкнуло.

– Ты что сделал! – Северинский уставился на наручники, одним кольцом сомкнувшиеся на его запястье, а другим – на запястье мальчишки, и дернул рукой. – Это что – настоящие? – изумленно спросил он.

– Угу, – кивнул Санька. – Я их полчаса назад у одного мента спионерил. Нравятся?

Северинский вновь дернул рукой, затем схватил другой металлическую цепочку и подергал ее.

– Бесполезно, – вздохнул Санька. – Это специальная сталь. Такую и зубилом не перебьешь.

– Какого черта ты это сделал? – рявкнул Северинский. – Я же хотел дать тебе десять рублей!

– Верю, – кивнул Санька. – Но в мире не все можно купить за деньги.

– Что ты плетешь, щенок? Да я тебя…

Северинский замахнулся, но крепкие пальцы перехватили его запястье, а низкий голос пробасил:

– Уф… Я уж думал, ты удрал.

Северинский уставился на Паштета, затем перевел взгляд на Саньку и, сузив глаза, пробормотал:

– Так вы заодно? Что вам от меня нужно? Деньги?

Паштет покачал головой:

– Нет.

– Тогда что?

– Кое-кто хочет с тобой поговорить.

– Да ты не бойся, – ободряюще сказал магу Санька. – Мы тебя бить не будем. – Подумал и добавил: – Если, конечно, сам не напросишься.

5

Спустя сорок минут вся честная компания, включая Северинского, сидела в квартире Елены Прекрасной. Несмотря на напряженность ситуации, Женя не могла не отметить, насколько все-таки здесь уютно. Жарко потрескивал поленьями мраморный камин с резными ангелами. Кресла были такими мягкими, что, раз усевшись, уже не хотелось вставать.

Гад Северинский сидел на стуле и испуганно смотрел на окруживших его странных людей. Невозмутимая белокожая красавица, рыжая оторва, бугай с бычьей шеей, маленький мальчик… Но больше всего Северинский почему-то боялся очкастой девушки. Она смотрела строго и спокойно, но в глазах ее полыхал странный огонек, от которого фокуснику делалось не по себе.

– Хорошо, – выдохнул Северинский, лишь бы не смотреть в эти странные глаза. – Хорошо, я все вам расскажу. Но только умоляю – дайте мне потом уйти.

– Дадим, – пообещала Елена. – Если вы ни в чем не виноваты, то дадим.

– Где Игорь? – снова крикнула Женя. – Куда вы девали моего Игоря?

Она бросилась к Северинскому, но Ксюша удержала ее. Женя, не выдержав наплыва чувств, разрыдалась.

– Пусть он отдаст мне Игоря… – плаксиво, совсем по-детски, проговорила она, вытирая пальцами слезы из-под очков.

– Я бы с радостью, но… – жалобно и растерянно сказал иллюзионист. – Давайте я расскажу обо всем по порядку, и вы поймете, что я ни в чем не виноват.

– Сделайте милость, – холодно сказала Елена Прекрасная.

– Мы с Игорем вместе учились в школе. Даже дружили в выпускном классе. Но потом дороги наши разошлись. Много лет я ничего о нем не слышал. И вдруг мы встретились… В Среднесибирске, в ресторане… Я был очень удивлен, когда он ко мне подошел. Подошел и сказал: «Привет, Северок!»

– Привет, Северок!

Рудольф обернулся и недоуменно посмотрел на блондина.

– Здравствуйте. А мы с вами… – Брови Северинского взлетели вверх. – Игорь? Это ты?

Игорь засмеялся:

– Я. А что, неужели так сильно изменился?

Северинский вскочил со стула, и бывшие друзья обнялись.

– Черт, как я рад тебя видеть!

– Я тоже. Вижу, ты осуществил мечту детства – стал фокусником?

– Да. Закончил цирковое, потом практиковался в Германии у маэстро Попова. И вот теперь я здесь! Заканчиваю гастрольный тур по Сибири. А ты-то как сюда попал? Кто ты теперь? Что здесь делаешь?

– Сейчас расскажу. Но сперва давай накатим по пятьдесят граммов, а то в горле пересохло.

– Давай! – кивнул Северинский. Он сделал знак официанту принести еще одну рюмку. А когда рюмка появилась, быстро взял графин и разлил водку.

– Черт, Игорь, как же я рад тебя видеть! Знал бы ты, как меня достали эти вшивые городишки с тухлым народцем, от которого так и прет нафталином. Первое нормальное лицо за три недели! Давай за встречу!

– Давай! – кивнул Игорь.

Мужчины чокнулись и выпили.

– Здесь даже водка дрянь, – жалобно проговорил Северинский. – А нормальной в меню нет.

– Эта у них на местной воде – целебная.

Иллюзионист махнул рукой:

– Да ну их… вместе с их целебными водами. Расскажи лучше о себе, Игорь! Помнится, ты мечтал стать артистом, а твой старик бревном ложился у тебя на пути. Кто победил?

– Оба проиграли, – с горькой усмешкой ответил Игорь. И потянулся за графином. – Театральное я закончил, – продолжил он, выпив еще рюмку. – Но настоящим актером – актером с большой буквы – так и не стал. Играл в театре. Но там, сам понимаешь, нужно десять лет говорить «кушать подано», прежде чем тебе дадут главную роль. Да и то не факт. Потом заделался конферансье и мотался по корпоративам.

– Погоди… Но у тебя же батя…

Игорь махнул рукой:

– Плюнул на меня батя. Ты же помнишь его характер. Как только я пошел ему наперекор, он тут же заявил, что я ему больше не сын, и вышвырнул меня из дома.

– Вот так вот резко? – удивился Северинский.

Игорь мрачно кивнул:

– Угу.

– И что, до сих пор не простил?

Игорь махнул рукой:

– Какое там. Вспомнил обо мне только тогда, когда… – Игорь внезапно осекся и подозрительно посмотрел на фокусника. – А ты ничего, что ли, не слышал?

– О чем?

– Понимаешь, случилась со мной в Москве одна неприятная история. Даже не история, а так, историйка. Связался, понимаешь, с одной истеричкой… Забеременела от меня, а когда я отказался жениться, – выбросилась из окна шестого этажа.

– Насмерть?

– Насмерть.

– Ужас, – сказал Северинский и взялся за графин.

Рюмки вновь наполнились водкой доверху.

– Главное, моей-то вины тут нет, – продолжил Игорь, выпив. – Она всегда была немного «с приветом». А беременность окончательно развинтила ей мозги. Но разве людям что докажешь? В общем, позвонил мне папаша – велел убираться из Москвы и забиться в какую-нибудь нору. Вот я сюда и приехал. Работаю в местном Доме культуры, руковожу театральным кружком… В общем, опустился ниже некуда.

– И долго ты еще здесь сидеть собираешься?

– Пока скандал не утихнет.

– А он утихнет?

– Если папаша пообещал – да. Скорей всего, уже утих. Просто мой старик не хочет, чтобы я мозолил ему в Москве глаза.

– Так, значит, ты можешь вернуться?

– В принципе да…