Скаут (СИ) - Башибузук Александр

Справившись, Тимофей присел и потребовал у посла:

— Теперь рассказывайте. Как это все случилось?

Сличенко осторожно промокнул платком глубокую ссадину на скуле и посмотрел на летчика.

— Расскажите вы.

Тот кивнул и сбивчиво затараторил:

— Я штурман, Конев Игорь Александрович. Почти сразу после взлета, нас принял на связь родезийский диспетчер и приказал занять эшелон тысячу метров, сославшись на погодные условия. Пришлось снизиться, а потом… — он зло шмыгнул носом. — Нас обстреляли… из чего, увы, не знаю, но успел заметить трассера с земли. Правый двигатель сразу стал, пробило топливопроводы и гидросистему. Пришлось сбрасывать топливо и срочно садиться на вынужденную посадку. К счастью, самолет удалось посадить, но…

Штурман замолчал.

— Первый пилот погиб, — закончил за него посол. — Второго пилота сильно покалечило, кажется у него сломаны обе ноги. Думаю, нас специально заставили снизиться, чтобы достала ствольная зенитка. Что вы думаете по этому поводу, мистер Бергер?

Тим резко захотелось курить, он припомнил, что сунул перед вылетом в карман ранца пачку сигарет, но когда полез за ними, обнаружил что осколок превратил пачку в обрывки бумаги и табачную крошку.

Сличенко выудил из кармана пиджака мятую пачку «Мальборо» и протянул Тимофею.

Тим подкурил, глубоко затянулся и тихо ответил.

— Судя по всему, это спланированная акция. Боевики внизу из ЗАПУ. Кто-то из наших, специально слил им информацию о вашем вылете и помог сбить, приказав снизиться вашему самолету. Увы, далеко не всем нравится идея даже о малейшем сближении СССР и моей страны. Терры не угомонятся, пока вас всех не убьют, а потом все свалят на Родезию. Никто даже разбираться не будет.

— Но вас же отправили нам на помощь? — тихо спросил посол. — Кстати, почему вы один?

— Отправили, но… словом, приказ был очень неоднозначный, — после короткой паузы, ответил Тимофей. — А потом наш вертолет, тоже обстреляли. Тоже свои. Вся группа получила ранения, поэтому я пришел к вам один. Это все звенья одной цепочки. Вы все умираете, наши будут оправдываться, мол, мы сделали все что могли, послали помощь, но они тоже трагически погибли. В итоге, попытка сближения сорвана, все концы в воду. СССР и мировое сообщество справедливо обвинят во всем Родезию. Кое-кому из нашего правительства, этого и надо. Вы запросили у своих помощь?

— Русанов Дмитрий Олегович, — мужчина с военной выправкой протянул Тимофею руку. — Второй секретарь посольства в Замбии. Да, запросили, еще в воздухе. Помощь будет, но не раньше, чем через часа три-четыре.

— Эти три часа еще надо продержаться… — угрюмо хмыкнул Тим.

Ему очень не понравилось, что секретарь покинул свой пост, но отчитывать его он не стал.

— Сергей Александрович! — к послу подбежала стюардесса с сумкой в руках. — Николай Михайлович заснул, я сделала ему укол. Давайте, я теперь обработаю вам рану. — Она присела рядом, кокетливо улыбнулась и ткнула Тиму лодочкой сложенную руку. — Я Олеся. Ой… То есть, Сковорода Олеся Володимировна, стюардесса. Ой… у вас тоже кровь на плече. Я перевяжу, я умею…

Тим покосился на свое плечо и увидел, что весь рукав залит кровью, а из дырки в камуфляже что-то торчит.

— Сам… — Тимофей полез за аптечкой в ранец.

Разрезал рукав, резким движением выдрал зазубренный кусочек дюралюминия от обшивки вертолета, полил рану антисептиком, потом закрыл тампоном, после чего туго забинтовал. Вся операция занялся от силы пару минут. Рана дико заныла, но Тим почти сразу перестал обращать на нее внимание. По наследству от настоящего Тима Бергера ему досталось тело с высоким болевым порогом. Да и сам Тимофей давно привык терпеть боль.

— Эко вы как ловко! — восхитилась стюардесса. — Но это же больно! Дать вам анальгина? А откуда вы русский язык знаете?

Но тут же замолчала под взглядом Русанова, покраснела и переключила внимание на посла.

— Тимофей Тимофеевич… — второй секретарь посольства пригласил Тимофея взглядом отойти.

Тим быстро осмотрел подножье горы и только потом подошел к Русанову.

Тот немного помолчал и тихо сказал:

— По роду службы, я много о вас знаю, Тимофей Тимофеевич.

Тим в ответ только пожал плечами. Откровенничать с кем попало он не собирался, хотя понимал, что второй секретарь посольства, скорее всего, кадровый разведчик.

— Хорошо, опустим детали, — Русанов понимающе кивнул. — Но, насколько я понял ситуацию, вам возвращаться в Родезию сейчас нельзя. Вас обязательно уберут, как свидетеля. К тому же, нельзя исключать того, что ваша деятельность попала под подозрение. Или попадет сразу по возвращению. Предлагаю отправиться с нами. Советский Союз правильно оценит ваши заслуги.

Тим уже сам давно понял, что его возвращение в Родезию — это дорога в один конец, потому что Флауэр ни за что не оставит живым свидетеля. Понятно, можно обратиться к будущему тестю Яну Смиту, но до него еще надо добраться. Головорезы гребанного директора шлепнут еще на подходе. Но уходить к русским Тимофею тоже очень не хотелось. Это значило, что все задумки улетят в помойное ведро, а второго шанса помочь Родезии уже не представится.

Он помолчал немного и угрюмо поинтересовался у секретаря:

— У вас есть что-то на Кена Флауэра, директора Центральной разведывательной службы? Хоть что-нибудь, что можно считать компроматом?

Русанов отрицательно качнул головой.

— К сожалению, у меня нет доступа к такой информации. Лично у меня ничего конкретного нет.

Тим разозлился:

— Вы разведчик или нет? Как он связывается со своими кураторами из МИ-6? Посольства Великобритании в Солсбери нет. Радиосвязь? Не по телефону же?

— Телеграф, — быстро ответил Русанов. — Общение с кураторами может происходить зашифрованными сообщениями по обычному телеграфу или телетайпу, под видом переписки с иностранными агентами. Есть такая практика, когда руководитель разведывательного подразделения сам ведет своих агентов. В таком случае, они полностью замыкаются на него. И не нужно посылать сообщение прямо в Лондон, к примеру, оно уходит в Цюрих, а оттуда уже перенаправляется по истинному адресу. Второй вариант — дипломатическая почта. Даже при разрыве отношений переписка все равно ведется. Но это долго. Третий способ — радиосвязь. Радист не знает, кому адресована радиограмма, он получает уже зашифрованный текст и передает его. В эфире звучит простой набор цифр, который может прослушать по обычному радиоприемнику, кто угодно и где угодно, но правильно расшифрует его только адресат. Есть еще другие способы, но они гораздо сложней и дольше по исполнению.

Тим вспомнил об отделе спецсвязи при ЦРО и кивнул. В этом отделе служила капрал Люси Беккер, близкая подружка Ронды Роузи, а значит, оставался шанс добраться до сообщений Флауэра. Мизерный, но он все равно существовал.

— Так что, Тимофей Тимофеевич? Вы же все понимаете сами, вам опасно возвращаться, — осторожно намекнул Русанов. — Вы уйдете с нами?

— Нет, — жестко отрезал Тим. — Я вернусь в Родезию. А ваша задача, сделать так, чтобы поездка девочек в Москву не сорвалась. Поверьте, мы сами накажем того, кто все это устроил. Так или иначе, накажем. А пока нам нужно просто выжить. Возвращайтесь на позицию.

Словно услышав его, отозвался один из наблюдателей.

— Черные шустрят возле самолета. Не нравится мне это…

Тим кивнул Русанову и, пригибаясь, подбежал к усатому мужику.

— Что тут?

— Вона… — усач шмыгнул носом и показал стволом ППШ на шмыгавших у обломков повстанцев. — Лазают, обезьянки…

— Не любишь, черных? — злорадно хмыкнул Тимофей. — А как же коммунизм и все такое? Партийный, небось?

Усач зло засопел, а потом неожиданно протянул Тиму руку.

— Дашук, я, парень. Дашук Степан Степаныч. Из Минска. Техник. Вот этих черных не люблю, потому что эти самые убить нас хотят. А так, люди как люди, только черные. Ничем не хуже и не лучше. Понял, расист гребаный? Чтобы между нами непоняток не было, говорю тебе, я таких как ты всю войну давил, оттого и не люблю. Но ты парень все равно ничего. Не побоялся сам в одиночку на помощь нам прийти, негров тоже ловко отбил. Сверху-то видно все было. Молоток, ничего не скажешь.