Девочка-лед (СИ) - Джолос Анна

— Кто? — недоумевает он, растерянно хлопая опухшими глазами.

— Мой ремень, — сжимая челюсти, говорю я, как раз в тот момент, когда Камиль вырубает его четко с одного удара…

Запихиваем тушу на заднее сиденье. Бегло осматриваю двор. В принципе, из окна нас мог увидеть любой житель пятиэтажки, но что-то мне подсказывает, им нет никакого дела до того, что происходит поздним вечером на этой плохо освещаемой улице.

— Куда? — спрашивает Камиль, усаживаясь за руль.

— На гаражи.

*********

Неделя начинается отвратительно. Точнее все пошло наперекосяк еще с пятницы.

Я, как чертов кретин, стоял неподалеку от больницы и наблюдал интересную сцену. На выписку Лисицыной явился какой-то тип на черной, в хлам тонированной приоре. Дешманская кожаная куртка, кепка, крепкое телосложение. На вскидку он точно старше Лисицыной.

Клешни свои закинул на плечи девчонке и вроде как даже поцеловал.

Парень ее, что ли?

У Лисицыной реально ПАРЕНЬ ЕСТЬ?

Вот этот вот а-ля Саша Белый[14]?

У меня аж глаз задергался от такого расклада. Одно дело слышать про ее бурную личную жизнь от кого-то и совсем другое — наблюдать ухажера воочию.

Как-то мне должно быть параллельно. Я свою миссию выполнил в полной мере. Из-за меня ведь она по большому счету заболела, стало быть и лечение оплачивать тоже мне. Благо, у меня была скопленная наличка, плюс на днюху предки еще лаванды[15] подкинули.

Проводил парочку мрачным взглядом и поехал домой на выходные. Обещал Савелию, что соберу гигантский, многоуровневый трек, который ему подарил Сергей. Обещание в итоге исполнил, полдня потратил и весь мозг себе сломал. Но это того стоило, Савва пребывал в хорошем настроении и выглядел счастливым.

И вот понедельник. Ехать до центра Москвы с Рублево — Успенского прилично. Естественно на первый урок я не попадаю. Аккурат на перемену.

Иду себе с хмурой мордой по коридору и что же вижу: отделившись от толпы, у окна стоит ненавистная троица. Причем ситуация довольно комична. Князев держит Лисицыну за руку, а Пашка Аверин подозрительно на них косится. Тоже мне Шерлок. То, что этот придурок неровно дышит к своей подружке, лично мне стало понятно очень давно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эй, Аверин! — обращаюсь я к нему, когда прохожу мимо. — Я смотрю, в этом вашем треугольнике осталось только одно место? Место тупого угла?

— Заткнись, — рявкает он обиженно.

Тяф-тяф.

Лисицына, заприметив меня, недовольно поджимает губы и отпускает ладонь Князева. Выглядит изрядно исхудавшей. Не ела там, что ли, в этой своей больнице?

Я начинаю злиться, вспоминая, как раз за разом девчонка упрямо возвращала медсестре пакеты с продуктами. Ну не дура ли?

— Ты за два года перешел бы уже к действиям поактивнее, а то я начинаю сомневаться в твоей ориентации, — зачем-то нарочно цепляю я Князева.

— Что ты сказал?

— Да брось, у тебя же нет проблем со слухом. Пока нет, — добавляю тут же. — Я говорю переходите к практике. У Лисицыной же защита всегда с собой! Даже на алгебре! Мало ли…

Лиса стремительно краснеет и становится похожа по цвету на Синьора Помидора.

— Заткнись, придурок, — толкает меня Князев.

— А ты меня заткни! — делаю еще шаг вперед, напирая на него.

— Даня, не надо, — влезает Лисицына. — Пойдем, пожалуйста. Не ведись на его провокации.

Смешно…

— Давай забирай своего ручного пса, — улыбаясь, говорю я ей.

Князев, конечно же, «ручного пса» переварить не может и предпринимает попытку меня ударить. Ключевое слово «предпринимает».

В общем, не успел зайти в Гимназию, как тут же началась заварушка. Очень в моем стиле.

— Что там такое?! — орет завуч, как раз в тот момент, когда мы, сцепившись, оба падаем на плитку и принимаемся друг друга мутузить.

Толпа, как всегда, начинает галдеть.

— Я… тебя порву! — кряхтит этот дурачок.

Меня веселит его угроза. Локтем давлю ему на глотку. Задыхается скотина.

— Отпусти его, идиот! — Лисицына на пару с Авериным цепляется за мою рубашку.

— Шухер! Там директор! — вопит Соколовский из 10 А.

Приходится оставить друг друга в покое. Иначе снимут с соревнований обоих. Ни мне, ни ему, это не нужно.

— Дань, с тобой все нормально? — слышу за спиной обеспокоенный голос той, из-за которой все и началось.

В пятницу из больницы ее один забирает, а в школе за руку второй держит. Ну точно шалава…

— О, Беркут, салют, что там опять у вас случилось? — хлопая меня по плечу в приветственном жесте, интересуется Камиль.

— Князев по щам получил разок, — довольно ухмыляюсь я, вспоминая его рассеченную губу.

Как минимум жаркие поцелуи с ней — ему не светят…

*********

В обеденный перерыв мы с Юнусовым идем в кафетерий. По привычке занимаем стол у большого окна и обедаем. Рядом верещит Грановская. О чем? Я, честно говоря, почти не слушаю. Информации из уст Вероники всегда слишком много. Вопрос в том: полезной ли?

К счастью, она убегает. На ногти опаздывает. Крюгер.

Отставляю пустую тарелку, замечаю движение справа. И челюсти непроизвольно сжимаются. Камиль вскидывает равнодушный взгляд на подошедших к нашему столу ребят.

— Привет, — здоровается Абрамов.

Первым значит решил нарушить обет молчания.

Я не отвечаю.

— Мы присядем? Есть разговор, — продолжает он, как ни в чем не бывало.

Отодвигает стул. Пилюгин и Бондаренко усаживаются рядом с ним.

— Поговорили уже. Тебе идет, кстати. Прямо хоть завтра в Голливуд, — злорадствую, намекая на его новую улыбку.

— Слушай, Рома, ты реально дружбу похерить готов из-за шкуры? — злится он.

— А ты реально не осознаешь, что это тянет на статью? — склоняюсь я к нему.

— Повеселить тебя хотели, только и всего, — швыряет телефон.

— Ты дебил? — спрашиваю вкрадчиво. — Или меня за идиота держишь?

— Чего ты вскипятился? Она бы ниче никому не рассказала.

Сука, как же хочется вмазать ему еще раз. Потому что так и не догнал.

— Абрамов, я повторюсь. Это был МОЙ дом, и МОЯ вечеринка.

— Раньше ты не возражал, — прищуривается он.

— Раньше это были левые телки, которые за бабло тебе продавались. А Лисицыну ты на кой икс туда притащил? Украл, в подвал кинул, раздел, пушкой угрожал. Совсем конченый? — говорю ему так, чтобы нас не услышали «бэшки», болтающие за соседним столом.

Камиль, который не был в курсе подробностей, отрывает взгляд от смартфона и ошарашено смотрит на друзей. Вот уж кто действительно оказался единственным адекватным в этой компании.

— Ой да ладно тебе, Беркут, ничего смертельного не произошло, — заявляет Абрамов. — Так, немного постебались.

— Угу, — поддакивает Бондаренко.

Ловит мой испепеляющий взгляд и опускает зеньки в пол. Клоун.

— Ты ж ее терпеть не мог. Или что-то поменялось? — наигранно обеспокоенно интересуется Абрамов, скручивая салфетку.

— Я тебе еще раз говорю, — через стол хватаю его за рубашку и сверлю взглядом, полным бешенства. — Не надо делать что-либо за моей спиной!

— Я понял и выводы сделал, — поднимая руки, уверяет он и косится по сторонам.

Переживает, видимо, чтобы репутация не пострадала.

— Границы не переходи, Ян!

Резко разжимаю пальцы, встаю и направляюсь к выходу. Черт ее дери эту Лисицыну. Раздраженно смотрю на часы. В четырнадцать сорок, то есть прямо сейчас, у нас с ней долбаная математика, и Циркуль на геометрии предупредила, что явится проверить, занимаемся мы или нет.

Вот надо оно мне?

В общем, в кабинет алгебры я захожу в дурном расположении духа. Хлопаю дверью, и Циркуль роняет от неожиданности свои очки.

— Беркутов, ты в своем уме? — кудахчет возмущенно, пока я направляюсь к парте, за которой, обложившись учебниками, сидит Лисицына. — Я понимаю ваше недовольство, друзья, но давайте без нервотрепки! Одна сидит ноет, уверяя, что справится самостоятельно, а второй — школьное имущество каждую неделю портит.