Песнь Сюзанны - Стивен Кинг

– Потому что, хоть вы и уверенно обращаетесь с этим револьвером, по выговору вы ближе ко мне и к Келу, чем к нему.

Эдди улыбнулся.

– На то есть веская причина. Я вырос в Бруклине. В Кооп-Сити.

Подумал: «А может, сказать ему, что и в этот самый момент я нахожусь там? Эдди Дин, пятнадцатилетний сексуально озабоченный подросток, слоняется по улицам. Для того Эдди Дина самое важное на свете – трахнуться. А падение Темной Башни или самый большой в мире плохиш, которого зовут Алый Король… до них тому Эдди Дину нет никакого дела…»

Потом увидел выражение лица Эрона Дипно, и эти мысли вылетели из головы.

– Что такое? У меня из носа торчит сопля или что?

– Кооп-Сити не в Бруклине, – ответил Дипно. Таким голосом обычно разговаривали с маленькими детьми. – Кооп-Сити в Бронксе. И всегда был там.

– Это… – начал Эдди, с намерением добавить – нелепо, но прежде чем произнес это слово, мир задрожал на своей оси. Вновь Эдди сокрушило ощущение хрупкости, ощущение, что вся вселенная (или все вселенные) созданы из хрусталя, а не из стали. И не было никакой возможности рационально выразить его чувства словами, потому что в происходящем рациональное отсутствовало напрочь.

– Есть и другие миры, помимо этого, – продолжил он. – Именно об этом и сказал Джейк Роланду перед смертью. «Тогда иди… есть и другие миры, кроме этого». И, должно быть, говорил правду, потому что вернулся.

– Мистер Дин? – На лице Дипно отражалась тревога. – Я не понимаю, о чем вы говорите, но вы очень побледнели. Думаю, вам лучше присесть.

Эдди позволил отвести себя на кухню. Он сам понимал, о чем говорил? Понимал, как Эрон Дипно, предположительно коренной житель Нью-Йорка, мог с такой уверенностью утверждать, что Кооп-Сити находится в Бронксе, тогда как он, Эдди, твердо знал, что Кооп-Сити в Бруклине?

Нет, конечно, он понимал не все, но достаточно, чтобы душа ушла в пятки. Другие миры. Может, бесконечное число миров, и все вращаются вокруг оси, имя которой – Башня. Все похожие, но все чем-то да отличаются. Физиономиями политиков на банкнотах. Названиями моделей автомобилей. «Такуро спирит» вместо «датсуна», например. Командами профессиональных бейсбольных лиг. В этих мирах, в одном из них все население выкосила болезнь, названная супергриппом, ты мог прыгать во времени – и в прошлое, и в будущее. Потому что…

Потому что, по какому-то важному критерию, все они – не реальный мир. А если они и реальные, то не являются ключевым миром.

Да, уже теплее. Он пришел из одного из этих, близких к ключевому миров, в этом сомнений не было. Как и Сюзанна. И Джейки Первый и Второй, тот, что упал в пропасть, и тот, которого буквально вытащили из пасти чудовища и спасли.

Но вот этот мир – ключевой. И он это знал, потому что профессия у него была такая, ключедел: «Дад-а-чам, дад-а-чом, не волнуйся, ты с ключом».

Берил Эванз? Не совсем реальная. Клаудия-и-Инесс Бахман? Реальная.

Мир с Кооп-Сити в Бруклине? Не совсем реальный. Мир с Кооп-Сити в Бронксе? Реальный, пусть и принять это нелегко.

И тут в голову пришла мысль, что Каллагэн попал из реального мира в один из других задолго до того, как начал свое путешествие по тайным хайвеям; попал туда, даже не зная об этом. Он что-то говорил о похоронах какого-то мальчика, о том, как после этого…

– После этого, сказал он, все изменилось. – Эдди сел. – Все изменилось.

– Да, да. – Эрон Дипно похлопал его по плечу. – А теперь успокойтесь.

– Отец отправился из бостонской семинарии в Лоуэлл, в реальном мире. Салемс-Лот, уже нереальный мир. Придуманный писателем, которого зовут…

– Я приготовлю вам холодный компресс на лоб…

– Хорошая идея. – Эдди закрыл глаза. Мысли смешались. Реальный, нереальный. Жизнь, выдумка. Вышедший на пенсию профессор, приятель Джона Каллема, как в воду глядел: в колонне истины точно была дыра.

И Эдди задался вопросом: а знает ли кто, насколько она глубокая?

9

Пятнадцать минут спустя в коттедж вместе с Роландом вернулся другой Келвин Тауэр – спокойный, признавший свои ошибки, исправившийся. Спросил Дипно, готов ли контракт, а когда тот кивнул, ничего не сказал, тоже ограничился кивком. Прошел к холодильнику, вернулся с несколькими банками пива «Синяя лента», раздал. Эдди отказался, не хотел мешать алкоголь с таблетками.

Тауэр не стал произносить тост, но одним глотком ополовинил банку.

– Не каждый день меня мешает с дерьмом человек, который обещает при этом дать мне миллионы и освободить от самого тяжелого камня, что лежит на сердце. Эрон, суд призна́ет юридическую силу этого контракта?

Эрон Дипно кивнул, как показалось Эдди, с сожалением.

– Тогда ладно, – продолжил Тауэр. После паузы добавил: – Хорошо, давайте это сделаем, – но не подписал.

Роланд обратился к нему на другом, незнакомом Эдди языке. Тауэра передернуло, он расписался, его губы превратились в такую узкую полоску, что издалека могло показаться, будто рта у него и вовсе нет. Эдди расписался за «Тет корпорейшен», отметив, как это необычно, держать в руке ручку. Он и припомнить не мог, когда такое случилось с ним в последний раз.

После того как на документе появились все необходимые подписи, с сэем Тауэром произошла очередная метаморфоза: он вдруг вернулся в прежнее состояние, посмотрел на Эдди и надломленным голосом выкрикнул:

– Вот! Я нищий! Дайте мне мой доллар! Мне обещан доллар! Я чувствую, как из меня уже лезет говно, и мне нужно чем-то подтереться.

А потом он закрыл лицо руками. Посидел так несколько секунд, пока Роланд складывал подписанный документ (Дипно засвидетельствовал обе подписи) и убирал в карман.

Когда Тауэр опустил руки, слезы на глазах высохли, лицо стало более спокойным. На серых щеках вроде бы даже затеплился румянец.

– Я думаю, мне действительно полегчало. – Он повернулся к Эрону: – Ты думаешь, эти два cochuhs[65] правы?

– Скорее да, чем нет, – улыбнулся Эрон.

А Эдди вдруг понял, что нашел-таки способ узнать наверняка, эта ли парочка спасла отца Каллагэна от Братьев Гитлеров… ну, почти наверняка. Один из них тогда сказал…

– Послушайте меня. Есть одна фраза, вроде бы на идише. Гей кокниф ен йом. Вы знаете, что она означает? Кто-нибудь из вас знает?

Дипно откинул голову, расхохотался.

– Да, на идише, все точно. Моя мать все время повторяла ее, когда злилась на нас. Она означает срать в океан.

Эдди посмотрел на Роланда. Через пару лет один из этих мужчин, скорее всего Тауэр, купит перстень-печатку с выгравированными на нем словами «Ex Libris». Возможно, потому, каким бы безумным ни казалось это предположение, что Эдди Дин сам подбросил ему такую идею. И Тауэр, эгоистичный, жадный, жалкий, думающий только о книгах Келвин Тауэр, спасет жизнь отцу Каллагэну, который увидит перстень у него на руке. Он, конечно, едва не наложит в штаны от страха (и Дипно тоже), но он это сделает. И…

В этот момент взгляд Эдди упал на ручку, которой Тауэр подписал договор о продаже, обычную ручку «Бик клик»[66], и он наконец-то осознал значение случившегося. Они стали владельцами пустыря. Теперь пустырь принадлежал им. Не «Сомбра корпорейшн», а им. Роза принадлежала им!

Ощущение было такое, будто ему только что со всей силы врезали по голове. Роза принадлежала «Тет корпорейшн», компании Дискейна, Дин, Дина, Чеймберза и Ыша. Теперь на них ложилась вся ответственность за судьбу розы, на горе и на радость. Этот раунд они выиграли. Однако пуля по-прежнему оставалась в ноге.

– Роланд, – Эдди повернулся к стрелку, – ты должен кое-что для меня сделать.

10

Пять минут спустя Эдди лежал на кухонном линолеуме в нелепых, до колен, подштанниках, какие носили в Калья Брин Стерджис, держа в руке кожаный ремень, не один год перекочевывавший из одних брюк Эрона Дипно в другие. Рядом с ним стояла миска, наполненная темно-коричневой жидкостью.

Дыра в ноге находилась на три дюйма ниже колена и правее кости. Плоть вокруг нее приподнялась, образовав небольшой твердый конус. Кальдеру[67] этого миниатюрного вулкана заполнял блестящий красно-пурпурный сгусток крови. Под икру Эдди Эрон Дипно подложил два сложенных полотенца.

– Ты собираешься загипнотизировать меня? – спросил он Роланда. Потом посмотрел на ремень в руке и понял, каким будет ответ. – Черт, не собираешься, не так ли?

– Нет времени. – Роланд, который до этого рылся в ящике слева от раковины, направился к Эдди. С клещами в одной руке и ножом в другой. Эдди подумал, что это отвратительное сочетание.

Стрелок опустился рядом с ним на колено. Тауэр и Дипно стояли в гостиной, наблюдая за происходящим широко раскрытыми глазами.

– Корт дал нам один совет, когда мы были мальчишками. Мне тебе его повторить, Эдди?

– Если думаешь, что он поможет, конечно.

– Боль поднимается. От сердца к голове, боль поднимается. Сложи ремень сэя Эрона пополам и сунь в рот.

Эдди так и сделал, чувствуя себя круглым дураком; он был очень испуган. В скольких вестернах он видел аналогичные сцены? Иногда Джон Уэйн прикусывал палку, иногда Клинт Иствуд прикусывал пулю, и вроде бы в каком-то телефильме Роберт Калп прикусывал именно ремень.