Гость из будущего. Том 1 (СИ) - Порошин Влад

— Спрашиваешь? — хмыкнул я и на мотив «Увезу тебя я в тундру» пропел:

Я поеду и приеду на оленях утром ранним

И отчаянно нагряну на отчётный твой показ, хэ-хэй!

Ты узнаешь, что напрасно режиссёров все ругают

Ты увидишь, я — прекрасный и крутой, как скалолаз.

— Хи-хи, врун, — снова захихикала актриса.

А между тем, слово «бардак» к середине дня пришлось повторить невообразимое число раз. Почти три часа до обеда мы усиленно снимали сцену, внеочередного собрания театральной труппы. Один час ушёл на то, чтобы красиво запечатлеть как актеры, переодетые в дворянские наряды, смешно передвигались по фойе и лестницам к месту собрания. Я задумал всё это действие смонтировать под динамичную музыку Хачатуряна «Танец с саблями», поэтому съёмка заведомо велась со скоростью в 16 кадров в секунду. Именно так снимал свои картины Чарли Чаплин, чтобы зрители в кинотеатрах ржали над неестественными ускоренными движениями киношных героев.

— Как дела? — постоянно интересовался дядя Йося.

— Как, как? Бардак, — ворчал я и командовал, чтобы актёры не вели себя в кадре словно истуканы. — Джентльмены! Вежливо улыбнулись друг другу, кивнули, сняли шляпы, поклонились, стукнулись лбами, поругались, потолкались, разошлись. Филиппов младший, ты тут самый здоровый, поэтому лезь напролом, как ледокол к Северному полюсу. Дядя Лёша Смирнов! Возьмите большую басовую трубу, так смешнее. Барышни дворянки, нужен небольшой конфликт около одного зеркала! Активней отмахивайтесь веерами! Молодцы! Но попрошу без рукоприкладства, мы же все здесь интеллигентные люди! Василич, снимай!

Затем ещё два часа мы потратили на само собрание, на котором Филиппов старший кричал на всех артистов, включая массовку: «Как вам не стыдно⁈ Бездельники! Вы почитайте, что пишет о вас пресса!». «Если так будем и дальше играть, то вылетим в низшую лигу! В защите проходной двор!» — разорялся дядя Лёша Смирнов. «Где наша 13-ая зарплата? Где премия в квартал?» — гудел Филиппов младший. «Мы никому не позволим хоронить Пушкина! Мы сами его похороним!» — выступал, сидя в президиуме, Георгий Вицин. «Бездельники!» ­– продолжал кричать Филиппов старший. «Просто нужно активнее выдвигать молодёжь!» — выкрикивала Нонна. «Это мы — самая настоящая проверенная временем молодёжь! — возражал 60-летняя Гликерия Богданова-Чеснокова, — Да! Именно мы были молодёжью, когда вы ещё под стол пешком ходили». «Вы лучше почитайте, что пишут газеты!» — не успокаивался Филиппов старший. «Пушкин — это наше всё!» — не унимался Вицин. «Где, я спрашиваю, взять три рубля до зарплаты?» — горячился Филиппов младший. «А я говорю, что на воротах дыра!» — кричал ему в ответ дядя Лёша Смирнов. «Молодёжь! Молодёжь!» — скандировала Нонна. «Служил Григорий за зарплату! Григорий деньги получал!» — перекрикивал всех Филиппов младший. «Товарищи дворяне, давайте уже что-то решать!» — умолял всех собравшихся актёр Игорь Дмитриев. И когда гвалт достиг своего апогея, то должен был появиться гримёр Зайчик в исполнении Леонида Быкова, но вместо этого мне пришлось скомандовать:

— Стоп! Снято! Пока нет товарища Быкова, предлагаю пообедать.

— Григорий поваром работал, супы он вкусные варил! — прогудел Филиппов младший и первым побежал в буфет.

— Надо что-то решать, — тихо сказал мне дядя Йося Шурухт, когда народ с шумом ринулся вслед за Филипповым младшим. — Я всё и всех обзвонил, Лёни нигде нет. Жена его волнуется, но ничего не знает.

— Может, в милицию заявить? — предложил главный оператор Василич. — Вдруг его машина сбила?

— Аха, скорая помощь вылетела на красный свет и покалечила нашего Зайца. Тогда уже давайте и морги обзванивать, — всплеснул я руками. — Без Леонида Фёдоровича остался всего один эпизод: репетиция на сцене театра, которой руководит режиссёр Дантесов. Но у нас осталось неконченое собрание труппы театра, где товарищ Быков толкает воодушевляющую речь и стучит кулаком по столу.

— А давайте снимем со спины на общем плане дублёра, — хитро усмехнулся главный оператор. — А что? Это распространённая практика, когда актёр выбывает по непредвиденным обстоятельствам. А Лёню доснимем потом на крупном плане уже без массовки. Я камеру чуть пониже поставлю, и будет очень хорошо.

— Будет просто замечательно! — потёр руки директор Шурухт, — вызывать на второй день массовку дорого и накладно.

— Когда без пользы и накладно, тогда от всей души досадно, — пробурчал я. — Ладно, сейчас люди пообедают, переоденем Шевчукова в костюм гримёра Зайчика, у него как раз рост подходящий, напялим ему парик с тёмными кудрями и снимем на общих планах. Одним словом — бардак на съёмочной площадке!

— Шевчуков, не стони! — прикрикнул я на нашего техника-стажёра, спустя ещё два часа после обеда.

— Мы так не договаривались, — бухтел он, когда я его чуть ли не за шиворот тащил на сцену ленинградского БДТ, куда многие именитые актёры не могли прорваться даже по блату.

В этой локации мы намеревались сегодня отснять эпизод работы режиссёра Дантесова и артистов нашего выдуманного Среднего тетра. Однако переодетых дворянок оказалось на две единицы больше, чем переодетых дворян. Поэтому с одной свободной дворянкой, Нонной Новосядловой, танцевал дядя Лёша Смирнов, то есть его персонаж — шумовик Громыхалов, который клятвенно пообещал ноги моей драгоценной красавице не отдавить. А с другой барышней-дворянкой кроме Шевчукова танцевать было некому.

— Мы так не договаривались, — ещё раз пропищал он, — вы сказали постоять в парике спиной к кинокамере на собрании актёров, я постоял, чего вам ещё надо? Хотите, чтобы я написал заявление по собственному желанию? Я — согласен.

— А я не согласен, — прорычал я. — Может быть, я из тебя ещё и человека сделаю. Быстро возьми девушку за руку, шалопай! Уважаемые, товарищи дворяне! — обратился я ко всей честной публике. — Слушаем теперь только меня! Никакого вальса, никакого танго, никакого фокстрота. Джентльмены встали справа, леди — слева. Девушки протянули правую руку, молодые люди взяли её своей левой рукой. Все смотрим в зал. Далее следуют покачивания навстречу друг другу и в противоположную сторону. Раз, два, раз, два, поворот по часовой стрелке, перехватились и снова те же покачивания. И как только режиссёр Дантесов крикнет: «Ну, кто так танцует?», все замирают. Никто не улыбается. И у всех каменные лица.

— Вот так? — сурово сдвинул брови к переносице Филиппов младший.

— Очень хорошо! — хохотнул я. — Всем брать пример с нашего Николы Датского. Вот что значит настоящее каменное лицо! Василич, порепетирую с дворянами, а я пока с Георгием Михайловичем переговорю.

— Давай-давай, Феллини, — проворчал наш главный оператор.

Я же спустился в зрительный зал, где сидел Георгий Вицин, которому сейчас предстояло сделать небольшое сольное шоу, и присел рядом.

— Будешь ставить мне актёрскую задачу? — захихикал супер опытный и мега талантливый актёр.

— Нет, хочу рассказать один случай из детства, — сказал я, немного смутившись. — Когда мне было лет девять или десять я очень активно занимался футболом. И вот как-то раз наш тренер пришёл на занятие чуть-чуть пьяненьким. Посмотрел на то, как мы играем, тихо выругался, остановил тренировку и выкрикнул: «Ну, кто так пинает? Кто так пинает? Смотрите все и учитесь как надо». Потом он поставил мяч, отошёл, разбежался, поскользнулся, упал и сломал ногу. Мы все стоим в шоке, а он лежит и орёт: «Позовите врача! Врача!». Ха-ха. Что, не смешно?

— А что было дальше? — спросил Вицин, приподняв одну бровь.

— Далее я закончил футбольную карьеру и перешёл в бокс. Георгий Михайлович, изобразите сейчас моего детского тренера?

— Сделаю, если надо, — пожал он плечами. — Дубль будет один?

— Один как перст, — буркнул я.

Почти сорок минут мы, не включая кинокамеру, репетировали этот эпизод. «Ну, кто так танцует? Кто так танцует?» — возмущайся своим неповторимым кошачьим голосом режиссёр Дантесов в исполнении Вицина. Правда, по моей просьбе, Георгий Михайлович во время репетиции не падал на пол, обучая артистов премудростям танца, он просто присаживался на одно колено и кричал: «Позовите врача!». И видя это, директор Могильный, то есть Филиппов старший хвастался: «Вот что значит настоящая система Станиславского! Учитесь, пока мы живы!». «Врача», — жалобно продолжал просить Вицин, а Филиппов старший хохотал и, мотая головой, кричал: «Не верю!».