Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках - Антология

Другая ведьма послала свою служанку к соседям за щепоткой травы, а та повстречала по дороге своего милого и пропадала с ним целый час. Наконец она спохватилась и сказала, что дома ее убьют за то, что ходила так долго. Тогда ее милый сказал ей, что в саду ее же дома растет точно такая же трава, так что стоит ей перелезть через забор и ходить никуда не надо. Так она и сделала, хозяйка была довольна, что девушка принесла ей травы, и не бранила ее за долгую отлучку. Наступила ночь, и хозяйка велела девушке ложиться спать первой, что показалось той подозрительным. Она стала подглядывать за хозяйкой в щель между досками и увидела, как та нарезала траву на мелкие кусочки и разбросала их по комнате. Наутро муж хозяйки встал рано и нашел не то двенадцать, не то четырнадцать своих боровов во дворе мертвыми, то же приключилось и с его овцами, и со всей остальной скотиной. Когда он рассказал жене об их разорении, та воскликнула: «Так вот как эта мерзавка мне удружила? Ну ничего, она у меня поплатится!» После этого допросили служанку, и обе дали показания. Было это в Ипсвиче в Саффолке.

Показания мистера Лонга, священника из прихода близ Колчестера, в Эссексе.

Во-первых, однажды, когда он ехал верхом по дороге, мимо него промчалась рыжая собака, при виде которой кровь застыла у него в жилах. Обогнав его, собака повернула к нему морду и взглянула такими глазами, каких ни у одной твари не бывает, отчего его лошадь тут же встала на дыбы и не переставала лягаться и брыкаться до тех пор, пока не сбросила его с себя и он не упал на дорогу, правда, не ударился. Тем временем в городе по подозрению в ведовстве задержали и привели к сэру Томасу Боэсу одну старуху по имени матушка Кларк, которая призналась, что это она послала духа с наказом напугать лошадь мистера Лонга, чтобы она выбросила его из седла и он сломал себе шею. Когда сэр Томас Боэс спросил у нее, почему же дух не выполнил ее приказ, она ответила, что сила Господня больше силы дьявольской. Вместо него лошадь зачахла до смерти.

Показания упомянутого мистера Лонга.

Он рассказал, как однажды утром, когда он шел по дороге, бедная женщина из его прихода обратилась к нему с любезными словами, но он ей ответил, что долгое время считал ее честной женщиной, хотя всегда полагал, что ее сестра дурная женщина, немногим лучше ведьмы, однако теперь он совершенно уверен в том, что сестра и ее совратила. Старая женщина так сильно огорчилась, что пошла за мистером Лонгом, умоляя его вернуться к прежнему доброму мнению о ней, клянясь, что неповинна в таком зле и никогда не вступала в союз со злым духом. Но, видя, что все ее слова напрасны, она уверила его, что сейчас же представит ему неоспоримое доказательство своей невиновности. Подняв обе руки к небу, она призвала Бога в свидетели своей невиновности и просила Его немедленно призвать ее к ответу, если она не чиста и не невинна. Мистер Лонг под присягой подтверждает, что не успели эти слова сорваться с ее губ, как она упала навзничь и лежала перед ним на земле, горестно всхлипывая и дрожа всем телом. Он поднял ее и отнес в ближайший трактир, где она два дня лежала без памяти, и, едва она пришла в себя, он поспешил ее утешить словами о том, что Господь по великому милосердию Своему пощадил ее жизнь, дал ей время покаяться, так что теперь она должна во всем признаться и раскаяться. Она созналась, что натворила немало бед, вступила в договор с дьяволом, который приходил ее сосать в образе белки. Те же упомянутые ведьмы сознались, что в прошлом марте высвистели сильный ветер и утопили баржу, полную пассажиров.

Когда упомянутые ведьмы только попали в Колчестерскую тюрьму, тюремщик то и дело терял свое мясо, но не верил, что это ведьмы утаскивают его. И вот однажды купил он хорошую баранью лопатку и решил сам приглядеть за тем, как ее будут готовить, но, когда мясо было готово, ведьмы и его утащили, и, пока они пировали, тюремщик вместо баранины ел свиной навоз. После этого тюремщик захотел увидеть еще какие-нибудь их подвиги и упросил одну ведьму показать свое искусство, надеясь таким образом вознаградить себя за потерю мяса. Ведьма велела ему принести четыре оловянные тарелки, которые никогда не бывали в воде. Тюремщик тут же пошел к оловянщику и купил у него четыре новые тарелки, но, прежде чем принести их ведьме, одну из них намочил. Как только ведьма их получила, она встала ногами на две тарелки, руки положила на две другие и в ту же секунду три тарелки, которые никогда не бывали в воде, подняли ее в воздух, а четвертая отвалилась. По счастью, ведьму нашли на лугу в полумиле от города и вернули в тюрьму.

Конец.

Фавершемские ведьмы

По сравнению с Эссексом и Восточной Англией ведьм в Кенте было немного. Возможно, обитатели этого графства, принявшие на себя удар двух величайших вторжений в Англию, римского и христианского, более трезво смотрели на жизнь, нежели находящиеся во власти суеверий жители Эссекса или склонные к мистицизму саксы Саффолка и Норфолка, и потому меньше доверяли сказкам о ведьмах. Как бы там ни было, первый крупнейший английский скептик Реджинальд Скот, фермер, занимавшийся разведением хмеля, был родом именно из Кента.

Нельзя, конечно, сказать, что ведовства в Кенте не было. Нет никаких сомнений в том, что кентские ведьмы насылали чары, плели заклятия и делали гадости неприятным соседям, как и всякие другие; и все же записей об их деяниях или столкновениях с законом сохранилось крайне мало. Лишь два кентских дела привлекли внимание памфлетистов-современников. Одно из них касается трех старух из Фавершема, которые повстречались со своей судьбой, когда Мэтью Хопкинс, главный охотник на ведьм, разорял восточные графства.

В 1645 г. наиболее уважаемым гражданином Фавершема был Роберт Гринстрит, который второй срок подряд исполнял обязанности мэра; впервые он был избран на эту должность в 1635 г. и впоследствии занимал ее еще два раза.

Согласно обычаю, мэр Фавершема был одновременно и его главным судьей. Вместе с другими городскими чиновниками он следил за тем, чтобы жители соблюдали закон, назначал наказания за мелкие проступки и передавал на выездные судебные сессии для вынесения более серьезных приговоров тех, кто совершал тяжкие преступления. Однако во время гражданской войны, когда нормальное функционирование системы правосудия было нарушено и выездные сессии суда сменили специальные комиссии, мэр и прочие городские чиновники Фавершема сами вошли в одну из них, так что полученный ими объем власти позволял им разбирать такие дела, которые раньше рассматривались только выездными сессиями. Так и вышло, что комиссия Фавершема вынесла смертный приговор четырем старым бабкам, трех из которых повесили тут же, в городе, несколькими днями позже.

Процесс наглядно демонстрирует, как даже жители Кента, сбитые с толку конфликтом между королем и парламентом, возжаждав крови, признали наконец, что и у них есть ведьмы, — факт, который до этого они находили либо слишком заурядным, либо слишком незначительным, чтобы о нем беспокоиться. Четыре старые женщины дружили меж собой и оказались соучастницами одного и того же преступления. Звали их Джоан Уоллифорд (или Уиллифорд), Джоан Кариден (или Арголл), Джейн Хотт и Элизабет Харрис.

Все началось с жалобы некоего Томаса Гардлера, которого при таинственных обстоятельствах выпихнула из окна — в результате чего он повредил пятую точку — невидимая рука (к несчастью, судьи не догадались у него спросить, а не заглядывал ли он в рюмку перед тем, как это произошло).

Однако оскорбление, нанесенное его мягкому месту, превратилось в оскорбление достоинства. Когда соседи начали дразнить его из-за этого происшествия, он объявил, что его околдовали. Он даже приготовился указать пальцем на своего мучителя и выбрал для этого старую вдову Уоллифорд.

На допросе матушка Уоллифорд призналась, что подписала договор с дьяволом. Контракт, написанный кровью последователя, превращает дело фавершемских ведьм в уникальный для Англии случай, хотя на континенте составленный в письменном виде договор был непременным атрибутом ведовства (к примеру, в легенде о докторе Фаусте, возникновение которой относят к началу XV в.). В английской ведовской практике контракт с дьяволом обычно заключался в устной форме; похоже, что он даже не развился до формы торжественной клятвы, повторение которой на каждом шабаше входило в обязательную часть ритуала.

Хотя все четыре старухи утверждали, что духи-помощники сосали их грудь, ни у одной из них лишних сосков обнаружено не было. Но, поскольку все четверо сознались, что имели помощников, их объявили виновными и вынесли смертный приговор. Джоан Уоллифорд, Джоан Кариден и Джейн Хотт казнили два или три дня спустя, а вот приведение в исполнение приговора Элизабет Харрис по какой-то не занесенной в протоколы суда причине отложили. Возможно, впоследствии ее совсем освободили. Не сообщается в протоколах и о судьбе прочих женщин, названных обвиняемыми. Безымянный памфлетист наверняка обладал хорошим коммерческим чутьем. Три дня спустя, 2 октября, памфлет уже продавался на улицах.