Порочность (ЛП) - Скардони Бьянка

Зазвенел колокольчик входной двери, но ни я, ни Трейс не остановились, чтобы посмотреть, кто там. Я смутно слышала, как продавец здоровается с кем-то, пока ладонь Трейса скользит вниз по моей руке и затем вокруг талии.

Странное чувство сжимает мои внутренности, собираясь в центре, как интуитивное предупреждение, никак не связанное с Трейсом или с тем блаженством, которое дарил он мне своими губами. Нет, это был сигнал об опасности, моя врождённая способность. Я вся напряглась, уже зная ответ.

Воскрешённый.

ГЛАВА 26. ВАМПИРСКАЯ ЗАПРАВКА

Сердце заколотилось у меня в груди, когда запах смерти наполнил лёгкие. Мои глаза не отрывались от Воскрешённого на входе в магазин. Он о чём-то спрашивал продавца, как вдруг его губы замерли на полуслове, будто его что-то отвлекло. Я видела, как его спина выпрямляется, и он становится чуточку выше, чем есть на самом деле, и затем медленно поворачивает голову в мою сторону.

Тёмные, безумные глаза глядели на меня, полные жажды крови.

— Он чувствует тебя, — произнёс Трейс, хотя я и сама это уже поняла.

Заклинание Сокрытия осталось в прошлом — маска, которую я не должна была носить и которую потеряла той ночью на поляне вместе с прежней Джеммой. Я больше не боюсь. Ни всего этого. Ни его.

В тот момент это было единственное для меня, что имело смысл. Единственное, в чём я была уверена в этом мире, полном неопределённости и обмана. Мой пульс участился, и я чувствовала, как моё тело жаждет его крови на моих руках, и я не могла ничего поделать, кроме как подчиниться этому желанию.

Я отстранилась от Трейса и кратко кивнула, давая ему понять, что разберусь с этим сама. Трейс отступил, скрещивая руки и с тревогой наблюдая за мной.

Наблюдая, но не двигаясь.

Я пересекла магазин вдоль дальней стены, каждый мой шаг был медленным и размеренным, как будто по разметке из какой-то другой жизни, или из другой временной линии. Воскрешённый повторял мой путь с другой стороны, следуя за мной, как хищник за жертвой. Я улыбнулась ироничности ситуации.

Вновь прозвучал колокольчик — в магазин вошли Габриэль и Доминик. Глаза Габриэля мгновенно сощурились на обнаруженном Воскрешённом, хотя он не стал идти дальше. Вместо этого он забаррикадировал дверь и отошёл, наблюдая за происходящим со стороны. Ему любопытно посмотреть, научили ли меня его уроки чему-нибудь. Доминик улыбнулся, запрыгивая на прилавок, чтобы наблюдать за зрелищем с первого ряда.

— Здесь нельзя сидеть, — возмутился продавец, но Доминик просто шикнул на него.

Воскрешённый, казалось, даже не заметил их, когда свернул в центральный проход, двигаясь прямо на меня. Он ни на секунду не разорвал зрительный контакт с момента, как заметил меня в магазине. Он ведёт себя так, будто больше не замечает никого вокруг. Словно всё остальное перестало для него существовать, и теперь он должен меня заполучить.

И как невинная овечка, я заманила его обещанием обладания.

Обещанием вкуса.

Я знала, что он нападёт первым, и ждала этого. Он обезумел от голода, а потому будет неосторожен. Его клыки выдвинулись, до меня донеслось низкое рычание. Как только он подобрался достаточно близко, его рука рассекла воздух, как клинок, но движение было слишком жадным и небрежным, и я с лёгкостью увернулась.

— Эй, — обращается продавец у прилавка. — Что здесь происходит? Не знаю, что вы затеяли, но я вызываю копов.

— Копов? — фыркнул Доминик, будто слова продавца показались ему очень смешными. — Они ничем не смогут тебе помочь, зверушка, а теперь, будь добр, закрой рот и сядь.

Воскрешённый снова бросился на меня, на этот раз с обеими руками, но я без труда обогнула его и ударила локтем по затылку. А затем развернулась лицом к нему, готовая к новому выпаду.

— Как мило, ангел.

Моя кожа вибрировала от сосредоточенности, всё моё внимание было направлено на Воскрешённого с глазами чёрными, как безлунная ночь, двумя омутами из греха и жестокости. Я почти чувствовала все те зверские убийства, совершённые им, слышала крики невинных жертв. Он был безнадёжен: ни раскаяния, ни шанса на спасение его души. Мой долг — свершить правосудие во имя тех, кто пал от его рук. Мой долг — заставить его заплатить за совершённые преступления против них. Я чувствовала это… внутри — где-то глубоко под кожей, мышцами и костями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В своей крови, в самой своей сути — в том, кто я есть.

Он снова замахнулся на меня и едва удержал равновесие, когда я без каких-либо усилий уклонилась, оказавшись позади него. Как будто всё окружающее пространство находилось для меня в замедленном действии, терпеливо ожидая, пока я предугадаю его следующий шаг. Это ненормально, но в этот момент казалось естественным и правильным, словно так и должно было быть всегда.

Воскрешённый отчаянно тряхнул головой, будто бы пытаясь вернуть себе хладнокровие, подавить жажду крови. Но всё было тщетно. Он не мог себя контролировать, даже его инстинкт самосохранения кричал ему: «Беги!»

— Мне просто… нужно… попробовать, — прохрипел он с безумными глазами. — Один. Маленький. Глоток.

— Встань в очередь, — голос Доминика казался пустым и далёким.

Нахмурившись, я сжала кол в ладони и затем схватила шею Воскрешённого свободной рукой, притягивая его к себе, давая ему то, что, как он думает, он хочет. И за что он бесславно погибнет.

Моё прикосновение, похоже, распалило его, довело до безумия, из-за которого он повис у меня на руках, как безголовый петух. В отчаянии, в исступлении, он попытался укусить, чтобы получить хоть крошечную капельку крови, но попытка оказалась тщетной и вызвала у меня победную улыбку.

— Не сегодня, — прошептала я, а потом вонзила кол ему в сердце.

Он рухнул на пол, как мешок с мусором.

Мой пульс мгновенно успокоился до ровного, мягкого ритма. Словно моё тело знало, что угроза, которую мне предначертано уничтожать снова и снова до конца моих дней, миновала.

— Это было… — я резко втянула воздух. — Потрясающе.

И сама удивилась своим словам. Я не ожидала, что буду чувствовать себя именно так, когда закончу. Но это придало мне сил — возможность, наконец, контролировать ситуацию. Не бояться. И теперь я бы даже хотела повторить.

Как бы не совсем, но отчасти.

— У тебя получается всё лучше, ангел, — я поднимаю глаза, встречаясь взглядом с Домиником. Он так и сидит на прилавке, тогда как продавец застыл позади него с телефоном в руке. — Я уже думаю, а не пора ли мне бояться тебя.

— Пора, — ответил Трейс резким тоном. Он стоял на том же месте, где я его оставила, и так пристально смотрел на меня, что моё сердце пропустило удар.

Хотела бы я уметь считывать его эмоции, как он читает мои мысли, но его лицо ничего не выражало.

Он с трудом оторвал взгляд от меня, как будто ему было больно не смотреть на меня.

— Кто-нибудь из вас двоих разберётся с ним? — спросил он Доминика и Габриэля, указав подбородком на парализованного от страха продавца.

Бедняге на вид было не больше двадцати, и он выглядел совершенно ошеломлённым.

— Считай сделано, — откликнулся Доминик, разворачиваясь на месте и спрыгивая по другую сторону прилавка. Резким движением он вырвал телефон из рук продавца и заставил посмотреть себе в глаза.

Пока он стирал воспоминания, я вновь повернулась к Воскрешённому.

— Я всегда знал, что в тебе это есть, — сказал Габриэль, подходя ко мне, и тоже посмотрел на труп. Он ещё ни разу не видел, как я побеждаю Воскрешённого. По крайней мере, не в реальном мире, где это имело наибольшее значение. Он не скрывал улыбки на лице, и хотя она была маленькой и сдержанной, но я всё же заметила в ней гордость за меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так что же теперь делать с телом? — я перевела взгляд с Габриэля на Трейса, который смотрел на меня с огромным восхищением. — Полагаю, никто не взял с собой огненную пыль?

— Она нам не понадобится, — на щеках Трейса проявились ямочки, когда он подошёл ближе. — Им займусь я.