Золотой идол викингов - Людмила Львовна Горелик

«Странно – другая совсем сегодня, – думал он. – Или ей кто-то помогает – потому, кстати, и не арестовали. Или она догадалась, что я телегу накатал. В любом случае – как бы она мне не навредила…»

Глава 29

Субботник по благоустройству двора

К удивлению Веры Лопуховой, работы по благоустройству двора начали быстро: всего две недели прошли с того собрания и трагической гибели Светланы Соловьевой.

Во вторник вычистили и засыпали выгребную яму, в среду привезли и установили там же, за сараями, новенькие железные контейнеры, а также повесили на дверях подъездов объявления: мол, в субботу к 10 часам выходите на субботник! У кого есть садовые инструменты – прихватите.

«Надо отдать Котову должное, – размышляла Вера, натягивая самые старые брюки и свитер. – Снос быстро организовал. И как гибко он поступил, раз возник спор из-за внесения жильцами денег, нашел компромисс: рассаду город оплатит, а жильцы внесут свой труд. И впрямь, кажется, хороший руководитель!»

Зеленстрой тоже оказался на высоте. К десяти привезли три тонких саженца и ящик с рассадой цветов, а также землю.

Средних лет тетенька в форменной желтой жилетке показала, где что сажать.

Жильцы, конечно, далеко не все вышли. Кроме Веры, были Неля Королева, Валя Пашутина, дядя Вася Гаврилов, жена Трапезникова Нина, пожилая тетя Феня Семченкова, еще человека три-четыре и, как ни странно, полковник Углов.

Вера удивилась, увидев его – в старых брюках и свитере, с лопатой в руках, – но вида не показала. Остальные тоже удивления не проявили: он такой же жилец, ну и что, если должность высокая?!

Дело шло споро, за работой разговаривали, конечно. Удивлялись, как быстро и хорошо все организовал Котов.

– Вот если бы зарплату так же оперативно платили! – не удержалась Нина Трапезникова.

– Если б все чиновники были как Котов, то и платили бы! – подхватил дядя Вася Гаврилов. – Он как за дело болеет! Увидел, что народ бедный, что эти деньги на озеленение трудно людям внести, придумал, как сделать, чтоб не платить людям. Ведь как переживает человек! Личное время тратит! На собрании тогда всех выслушал, даже и тех, кто не по делу… А потом еще раз пришел – посмотреть, как тут у нас во дворе, что делать нужно, где цветы сажать!

– Он не еще раз пришел, он не уходил долго! – поправила тетя Феня. – Он не сразу ушел тогда после собрания, с нами у Нелечки посидел, объяснил все… и ушел уже вместе с нами. Ты ж сам с нами у Нели сидел, Семеныч!

– Ушел, а потом вернулся! – настаивал Гаврилов. – Потому что болеет за дело. Вот Валя не даст соврать, – кивнул он на Пашутину. – Ушел с ней, а потом вернулся.

Та поставила лопату, удивленно вскинула брови.

– Чего ему возвращаться?! Он домой пошел…

– Вернулся! – настаивал механик. – Я от Нели когда пришел, сразу лег и программу «Время» включил. Я всегда на ночь смотрю. А когда телевизор выключал, в окно глянул: вижу, опять идет Котов – посмотреть, видно, наш двор захотел – что где размещать…

– Подождите, дядя Вася, – встрял Углов. Он тоже лопату воткнул в землю, заинтересованный разговором. – Это вы перепутали, видно, другой это был человек, не Котов. В тот вечер чужой кто-то к нам во двор заходил. Темно было, вы и не узнали.

– Как это я не узнал! Как это темно! Теперь, слава богу, хорошее освещение – возле каждого подъезда лампочка. Светло во дворе, тем более у меня в комнате свет не горел. Как на ладони двор виден. Котов шел, из подворотни вышел как раз, когда я встал телевизор выключить. Когда шел мимо окна к телевизору, я видел: Котов во двор входит.

– А чего ж вы, дядя Вася, не сказали, когда Зубарев опрашивал – мол, кто из посторонних был в доме в тот вечер? – спросил Углов.

– Так это ж не посторонний! – удивился механик Гаврилов. – Его все видели! Он в тот вечер с шести часов у нас во дворе, чего про него и говорить! Молодец, думает о людях! Сказали некоторые, что денег нет платить – он и придумал выход, субботник устроить! Трудом своим, значит, вложить. Правильно!

– Что Котов простых людей понимает, этого у него не отнимешь, – согласилась тетя Феня. – Он ведь сам из небогатой семьи, я еще мать его, Антонину-труженицу, помню: из последних сил билась женщина, чтоб сына выучить. Но не зря! Он и вырос образованный, жаль, Антонина, бедная, не дожила!

Тут жильцы наперебой начали вспоминать послевоенное время: как бедно, как тяжело жили, а все ж надеялись, любому облегчению радовались.

Вера в этом разговоре участия не стала принимать, хотя послевоенное время и его тяготы помнила.

Сейчас ее слишком занимало другое. Она внимательно смотрела на Углова, и ей казалось, что с милиционером что-то произошло.

Он взял лопату, принялся молча ковырять землю. Вид у полковника был озабоченный и недовольный. Очевидно было, что сообщение Гаврилова его сильно задело.

«И впрямь – чего это Котов второй раз за вечер приходил? – стала думать и Вера. – Неужели, где сажать деревья, посмотреть?!»

Жильцы между тем обсуждали пятидесятые.

– Тогда ведь и не было этой моды – кошек-собак в городской квартире держать! – вспоминала Неля. – Наша семья хорошо жила: отец в Красном Кресте завотделением, и квартира отдельная… А и то мать не соглашалась собаку завести – ее кормить надо!

Старушка тетя Феня, желая вновь привлечь к себе внимание, Нелю перебила:

– Да что собака! И людям не всем было легко прокормиться, по-разному тоже жили и тогда. Неля, ты маленькая была, не помнишь! А я вот помню: в вашем подъезде все ж люди жили побогаче. Как-то смотрю – не твои родители, нет! Военный тогда – помнишь у вас в подъезде жила семья военных? – несет в июне картошку проросшую выбрасывать на помойку! Она ж хорошая картошка – оборвать ростки да и есть… А другие из помойки доставали! Да тот же Котов! Уже в Москве учился, взрослый парень – смотрю как-то в окно, а он, как стемнело, идет в помойке рыться. Там не только картошку, там, например, ботинки нерваные, хорошие совсем, можно было найти.

Проигнорировав выступление тети Фени, Валя Пашутина продолжила было тему собак и кошек, но тут опять встрял Углов:

– Тетя Феня, может, вы что-то путаете? Вряд ли Стасик Котов по