История русской балерины - Анастасия Волочкова

Он наравне с театром Дерека Дина остался моим верным защитником.

Как только начались газетные провокации, я вызвала в Лондон маму, понимая, что только вместе мы можем выстоять и справиться с любой бедой. Но за это время в Петербурге засланные «журналисты» уже успели хорошо потрепать ей нервы, досаждая звонками и карауля у подъезда. Именно тогда мы с мамой поняли, что необязательно давать интервью, чтобы оно появилось в газете, да еще с определением «эксклюзивное». Главное для них – добыть хоть какой-то реальный факт, лучше всего фотографию (ради чего они нагло ломились в дом). Им не удалось попасть в квартиру, потому что мама целый день вынуждена была просидеть дома, наблюдая из окна, как дежурят на набережной эти папарацци. Тем не менее через день в Лондоне появилась статья с маминым интервью, которое якобы было взято у нас в квартире. Начиналось оно со слов: «Дверь нам открыла 69-летняя мама Анастасии». Далее описывался вид из окна. Я сразу поняла, что статья сфабрикована, и написавший ее в глаза не видел мою сорокадевятилетнюю маму, которая и сегодня выглядит гораздо моложе своих лет.

В Лондоне с приближением премьеры «Спящей красавицы» преследование папарацци приобрело особенно наглые формы. Этого следовало ожидать. Не добившись моего отъезда из Лондона, организаторы травли решили обработать публику, чтобы устроить провал моего выступления на сцене «Альберт-Холла». Нас фотографировали везде: на выходе из гостиницы, у театра, у ресторана, даже через окно автомобиля. А на следующий же день наши фотографии появлялись в желтой прессе с заранее подготовленными дикими текстами. Лондонский адвокат, к которому нас привел Энтони Керман и которому мы предоставили полный набор состряпанных против меня публикаций, ознакомившись с ними, сказал нам с улыбкой: «Успокойтесь. Это такая же правда, как и то, что вашей маме шестьдесят девять лет». Он объяснил нам, что они слишком перестарались в своих измышлениях, чтобы нормальные люди могли в это поверить. Вот тогда мы впервые услышали о существовании могучей балетной мафии.

Конечно, это все серьезно сказывалось на моей подготовке к спектаклю. Накануне премьеры я не спала всю ночь, меня мучил неописуемый страх. Я не представляла себе, как встретит меня зритель, начитавшийся всей этой грязной лжи, и поэтому в моем воображении возникали картины одна страшнее другой.

В день премьеры перед выходом на арену «Альберт-Холла» я старалась думать только о тех людях, которые были моей бесценной моральной поддержкой. Я знала, что в зале находятся мама, Инна Борисовна Зубковская и Энтони Керман, а в Петербурге за меня молятся мои близкие и друзья.

С этими мыслями я встала в огромную роскошную карету, запряженную восемью горгульями. Стоя в этой карете, моя Фея Карабос вихрем вылетела на арену «Альберт-Холла», грозя длинным острым пальцем тем, кто забыл пригласить ее во дворец. Но я вложила в этот жест всю свою внутреннюю силу, грозя тем, кто устроил мне весь этот кошмар. Я была уверена, что кто-то из них присутствует в зале.

В первые несколько секунд, пока мой экипаж несся по кругу арены, в зале царила ужасающая тишина, как будто ошеломленные зрители не знали, как реагировать на это явление. И вдруг весь зал взорвался! Аплодисменты, крики «браво», свист и топот ног – публика обезумела! Камень свалился с моей души. Я поняла, что зрители на моей стороне. Мне стало легко и свободно. И так, на одном дыхании, я станцевала весь спектакль. Первым, кто меня поздравил, был Дерек Дин, совершенно счастливый успехом премьеры. Он влетел в мою гримерку, обращаясь к костюмерам: «Делайте все, что она пожелает. Укорачивайте, удлиняйте, нашивайте…» Мне это было забавно слышать, потому что еще накануне он не допускал ни малейших отклонений от эскизов костюмов.

В тот же вечер меня поздравил с успехом принц Майкл Кентский, присутствовавший с семьей на премьере. Надо ли говорить, как была счастлива моя «группа поддержки» – мама, Инна Борисовна и Энтони Керман.

Тем не менее я с беспокойством ждала отзывов в прессе. Мой опыт подсказывал, что успех у публики ничего не значит для газетчиков.

Но, к нашей большой радости и удивлению, серьезные лондонские газеты напечатали восторженные статьи о спектакле. Там даже были такие слова: «Анастасия Волочкова – одна из самых ярких, роскошных балерин России. Она обладает сценической внешностью, стилем, гибкостью, умением подать себя…» «Когда Волочковой нет на сцене – это, несомненно, скучное место» («The mail on Sunday», «Evening»).

Все двенадцать спектаклей прошли в переполненном зале. Труппа танцевала с большим подъемом и вдохновением. Благодарная публика награждала нас нескончаемыми аплодисментами.

Мне жаль, что в России не увидели и уже никогда не увидят этот потрясающий спектакль.

Стало очевидно, что задуманная против меня акция не удалась. Видимо, исполнители этого заказа не получили обещанного вознаграждения, потому что они решили поправить свои финансовые дела, сообщив имя заказчика нашему английскому другу за очень крупную сумму. Поскольку заказ исходил из России, наша пресса, естественно, ни единым словом не упомянула о моем успехе в этом выдающемся спектакле. Но зато еще многие годы бульварные газеты кормились всевозможными измышлениями обо мне, тиражируя их из номера в номер.

Сейчас, оглядываясь на те страшные события, я не могу поверить, что мне удалось все это пережить и не сломаться. Я была одна, на виду, открытая для любых нападок. А мои гонители оставались в тени и, невидимые, обрушивали на меня мощные потоки клеветы.

Только одна мысль немного успокаивала: если против меня были подняты такие силы, значит, я действительно как балерина чего-то стою.

После всего пережитого я не перестала любить Лондон. Я осталась в этом городе жить и оттуда ездила с гастролями по всему миру, возвращаясь с радостью, как в родной дом.

Энтони Керман, став моим импресарио, начал организовывать мои сольные концерты в Лондоне. Они проходили в прекрасных театрах: «Палладиуме», Ковент-Гардене (Линборн-студио-театр), «Садлерс-Уэллс». Я выступала в российских посольствах и консульствах в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Афинах. Принимала участие в фестивалях в Нагойе, Монреале, Сполето, Гетеборге, Киеве и других городах.

Гастроли в Лондоне запомнились мне кроме всего прочего некоторыми интересными встречами и знакомствами.

Как раз на постановку «Спящей красавицы» в «Альберт-Холл» пришла известный дизайнер Вивьен Вествуд. Уникальная, я бы даже сказала, бесстрашная женщина, обладающая оригинальным мышлением и экстравагантным стилем. Достаточно сказать, что в свое время именно она создавала авангардные костюмы для Sex Pistols. После спектакля Вивьен пришла ко мне в гримерную и сказала, что бесконечно поражена тем, что увидела на сцене, в том числе моим авангардным подходом к роли. Вернувшись в гостиницу, я обнаружила, что в моем номере на кровати лежит запечатанный пакет. Это был подарок Вивьен Вествуд – фантастически элегантное черное платье. Конечно, на следующий день, увидев номер телефона на визитке, я позвонила ей, поблагодарила за подарок и пригласила в гости. А потом еще долго придумывала ответный ход вежливости и остановилась на букете желтых роз.