Кошачьи - Акиф Пиринчи

Сидя в центре помещения среди проклятых стен, где все началось, я провел оставшееся время в медитации. И чем больше хаос стирал кристальный порядок в моей голове, тем настойчивее меня охватывала созидательная энергия, с каждым толчком которой я приближался к решающему моменту этой истории. Было так, словно метафизическая тишина обнажила мои нервы, полные боли, душу, вобравшую в себя болото сплошного обмана, крови и ненависти. Я начал думать яснее и свободнее, пока время не пролетело, как в самолете…

Наконец Паскаль и Синяя Борода вошли в помещение и положили конец этой странной медитации, прежде чем она завершилась каким-либо конкретным результатом. По старику было видно, что поход сюда отнял у него слишком много сил. Небрежно поприветствовав меня, Паскаль плюхнулся на задние лапы и жадно хватал воздух, как в наркотической ломке.

— Когда начнется представление? — спросил Синяя Борода и подозрительно покосился на торчащий из разломанного паркетного пола электрический кабель, который когда-то причинил ему боль. Едва он это произнес, как пожаловали первые гости, потянулся нескончаемый караван любопытных самых разнообразных пород, окрасов и возрастов. Хотя в основном здесь были представители европейской короткошерстной породы, вкраплялись и редкие экземпляры — вислоухая китайская, гордая сиамская, бесхвостая мэнская, картзейская голубая и рекс-девон, чья морда напоминает летучую мышь. Некоторые мамаши пришли вместе с детьми, которые беспрестанно дурачились. Львы района и пара старцев театрально изображали скепсис, подчеркивая, что считают такие собрания абсолютной чепухой. Но хотя они наверняка предприняли бы все возможное, чтобы выставить и меня, и Паскаля в смешном свете, за выражением их неприятия можно было распознать некоторое напряжение и любопытство. Другие собратья, в свою очередь, выглядели как приглашенные на рождественскую вечеринку, которая дает возможность возобновить старые знакомства. Они обнюхивали и облизывали друг друга приветствуя, проявляли застаревшую вражду и шипели друг на друга или тут же устраивали потасовки. Но большинство собравшихся, казалось, серьезно отнеслись к делу — им были слишком хорошо знакомы ужасные убийства, которые создавали атмосферу постоянной угрозы.

Сумрачное помещение заполнялось все быстрее, и впервые я получил возможность увидеть, как много живущих в районе калек. Все, что я видел до сих пор, теперь, при виде этих бедных созданий, казалось цветочками. Многие раны, которые в свое время были нанесены жертвам Претериусом, не зажили бесследно. Изуродованные тела были усеяны отвратительными длинными шрамами, вокруг которых больше не росла шерсть, и которые придавали им вид военных инвалидов. В глаза бросалось огромное число собратьев, у которых отсутствовал либо хвост, либо лапа.

Под занавес на собрание явился Конг в сопровождении Германов, перед которыми с почтением расступилась толпа, освободив проход. Здоровая скотина гордо прошествовала в первый ряд, улеглась там с важной манерой паши и изобразила на своей морде наглую улыбку, как бы говоря, что не в нашей, а исключительно во власти его, короля, дать стартовый выстрел к началу турнира.

Шум и гам постепенно стихли, все присели и устремили ожидающие взгляды на Паскаля и меня.

— Дорогие друзья, мы благодарим вас, что вы последовали нашему приглашению, — открыл вечер Паскаль и с трудом поднялся со своего места. Легион собратьев выглядел в призрачном свете как особенно мягкий ковер. Синие, зеленые, желтые и цвета лесного ореха глаза светились в глубине зала как фосфорические стеклянные шарики, наполненные напряжением и нетерпением.

— Надеюсь, мы получим обещанное, кум. Иначе кто-то крепко поплатится за то, что я пропустил мой любимый рождественский фильм по телевизору! — заявил Конг в своей чванливой манере, что вызвало в публике, подбадриваемой Германом и Германом, подобострастный взрыв хохота. Но Паскаль не смутился. В отличие от меня старик не так быстро дал себя напугать и не стал отвечать на дурацкий выкрик ироничной остротой. Охваченный гневом, он набросился на насмешника и зло сверкнул глазами.

— Конг, ты идиотский павиан! — грубо крикнул он. — Если бы у тебя была хоть крупица разума, то ты по крайней мере сделал бы вид, будто оплакиваешь свою Солитер. Придержи свои глупые шутки и слушай, какие новые сведения мы хотим сообщить вам. Они могут привести к тому, что убийца твоих злодейски убитых не рожденных детей будет пойман.

Насмешливое выражение на морде Конга моментально превратилось в холодную гримасу, которая попеременно сменялась выражением презрения и беспомощности. Веки здоровяка нервно задергались, и он взял передышку, пасть открывалась и снова закрывалась, как у охотящейся рыбы, прежде чем он смог что-то сказать.

— Я сам схвачу подлеца рано или поздно. Для этого мне не нужно выслушивать ваши важные сведения.

Паскаль холодно улыбнулся и отступил на пару шагов, чтобы снова видеть всю аудиторию.

— Никого ты не поймаешь, глупец! Полагаешь, этот парень однажды постучит к тебе в дверь и попросит у тебя прощения? Ха! Какой ты наивный. Да мы имеем тут дело с самим сатаной, а не с таким дурнем, как ты!

Паша почувствовал укоризненные взгляды своих подданных, которые между тем потеряли всякую лояльность и ерзали туда-сюда. Предвидя угрозу для авторитета своего босса, Герман и Герман грубо приставали к стоящим сзади них собратьям. Сам же босс, похоже, спасовал.

— Нельзя уж, черт побери, и пошутить! — пробормотал он обиженно и положил голову на лапы.

— Слишком много шуток уже было отпущено, Конг, — печально возразил Паскаль. — Проблема в том, что у нашего приятеля-убийцы нет чувства юмора. Он не смеется, он ни разу не ухмыльнулся. Он попрощался со смехом, с тех пор как открыл для себя более волнующее удовольствие. Итак, перейдем к вещам, ради которых мы все здесь и собрались. Самое важное, что вы должны знать: убийца рыщет по нашему району отнюдь не с недавнего времени. Начало убийств с большой вероятностью приходится на восемьдесят второй год. И надо оплакивать не семерых погибших, как мы все думали, а примерно четыреста пятьдесят.

Вопль прошел по толпе, и началось истерическое перешептывание. Многие с недоверием качали головой, изумленно вздыхали. Но постепенно шепот утих, воцарилось подавленное молчание.

Хотя сообщение Паскаля должно было шокировать непосвященных и дать скептикам повод подвергнуть сомнению наши исследования, то есть отнести их к выдумкам слабоумных, оно странным образом не вызвало возражения. Потому что в глубине своих сердец, как я предположил, братья знали о происходящем. Почти каждому за эти годы должно было броситься в глаза, что друзья, знакомые, родственники, братья и сестры внезапно исчезают без видимой причины. Их больше никогда не видели, они не возвращались. То, что эти пугающие происшествия прошли незамеченными, объяснялось тем же самым механизмом, который лежит в основе любого авторитарного общества: не остановленное вовремя, зло всегда имело шанс там, где царило благожелательное равнодушие. Другими словами, процесс всегда заходит так далеко, как ему это позволяют. Удобство — вот главное зло этого мира, любые интеллигентные существа — заложники комфорта и уютного неведения, и к этому особенно предрасположены мои собратья.

Слепая ярость тем сильнее закипала во мне, чем дольше я рассматривал этих лицемеров, которые делали вид, будто упали с неба, хотя в действительности прекрасно знали, что терпели столько лет. Это была отвратительная сторона рода кошачьих или подлинная их природа? Никогда я не был настолько близок к тому, чтобы бросить всю эту затею с расследованием, как в тот момент. Пусть уж сами расхлебывают кровавую кашу, которую заварили! Пусть сами пытаются нарушить великолепную систему убийцы!

Прежде чем я в злобе ничего не натворил, Паскаль начал с доклада наших исследований, будто разгадав мои мысли. Он рассказал о призрачной армии скелетов, которая находится под землей, и о том, как мы высчитали их количество. Потом он обратил внимание собравшихся на возросшую активность убийцы и на то, что это один из нас, которому, очевидно, абсолютно доверяют. Собратья, которые вступают в брачующийся период, должны быть особенно внимательны в обращении с вызывающими доверие существами. Также он предупредил сукотых, потому что убийца специализировался, по последним данным, на обеих группах.

Пока Паскаль излагал в деловитой и доступной всем форме эти факты, собравшиеся были тише воды ниже травы и слушали с таким большим вниманием, наличие которого у них мы и не предполагали. Даже Конг, вдоволь нашептавшись с Германом и Германом, увлекся ходом анализа ужасов и в итоге — вероятно, впервые в своей жизни хама — абсолютно затих. Прежде чем дать мне слово, Паскаль настойчиво призвал собравшихся по возможности полностью отказаться от ночных прогулок и придерживаться некоторой сдержанности в вопросах секса, хотя это, как он хорошо знал, многим присутствующим здесь покажется несправедливым и неосуществимым требованием.