Нечто по Хичкоку - Д. Бростер

— А месье Шалон?

— Этот постарше. Да ведь и я уже была постарше, выходя за него.

Инспектор Мирон с легкой, любезной иронией спросил:

— У него тоже был испорченный желудок?

— Представьте себе. И даже, точнее сказать, — испорченная сила воли. Если я сразу определила сущность Вессера, назвав его свиньей, то к месье Шалону это название подходит меньше, хотя он, возможно, еще порочнее, чем Вессер. Он общался здесь с широким кругом немцев во время оккупации. С какой бы стати этим немцам так усердствовать, чтобы в доме Шалона были самые лучшие, самые недоступные продукты, когда вокруг умирали от голода дети? С какой стати они снабжали его отборными винами?.. Господин инспектор, я, возможно, преступница, но я — француженка! Без колебаний я приговорила Шалона к смерти, как это было и с Вессером.

Инспектор очень спокойно, чтобы не остановить течение искреннего признания, уточнил:

— И каким образом вы приводили свои приговоры в исполнение?

Она взглянула на него с улыбкой.

— Вы слышали о таких блюдах: индюшка, фаршированная каштанами, дичь по-индийски, говяжье филе «амулет», суп «багратион», омлет «сюрприз» по-неаполитански, баклажаны по-турецки, заливное из перепелов?..

— Мадам, пощадите! Такой выбор блюд! И вся эта еда очень сытная…

— Вас интересовали мои методы, инспектор. Эти вкусные блюда были моим оружием. В каждое из них я добавляла капельку…

Она примолкла, переводя дыхание, а может быть, поддразнивая инспектора Мирона. Инспектор поднес к губам бокал с остатком «дюбоннэ», стараясь унять легкую дрожь пальцев, вызванную нетерпением.

— Капельку чего, мадам Шалон?

— Вы вели следствие по моему делу, вам известно, кто был мой отец?

— Жан-Мари Вильруа, знаменитый кулинар, ученик великого Эскофье.

— Мне был только двадцать один год, когда отец незадолго до смерти признал меня равной ему в этом искусстве.

— Очень интересно. Разрешите снять перед вами шляпу. Но все же, капельку чего вы добавляли во все блюда, приготовленные для ваших мужей?

— Капельку моего мастерства. Только это, ничего другого. Кто устоит? Тем более такие люди, как Вессер и Шалон. Три-четыре раза в день я угощала их этими вкусными и сытными кушаньями. Умело комбинируя сочетания этих блюд, я откармливала моих мужей, как рождественских гусей. Сытная еда располагала их ко сну, а после сна я им преподносила еще более вкусное блюдо. Они поглощали много вина, чтобы разжечь аппетит. В их возрасте такое означало — верный путь к смерти.

Инспектор Мирон задумчиво смотрел на разрумянившуюся от легкого волнения мадам Шалон.

— А что же любовь? Простите меня, мадам Шалон, вы сами поинтересовались моими познаниями в этой области.

— Питательная, вкусная пища предрасполагает к любви, вернее к тому занятию, которое они называли любовью. Я всегда была готова помочь им в этом, и я никогда не препятствовала им искать разнообразия в любовных развлечениях с малолетними. Вот так я и помогала им подойти к финишу. Господин Вессер показал время: пятьдесят семь лет, месье Шалон пришел позже, в шестьдесят пять. Вот и все, что я могла вам рассказать.

Отзвучало искреннее признание красивой, благородной женщины с очаровательным бюстом и ясными, как морская вода, глазами. Спокойная тишина царила в гостиной, за широким окном которой исходили ароматами садовые цветы, и где-то вдали манило своей гладью, чуть более синей, чем глаза мадам Шалон, Средиземное море.

Инспектор Мирон взволнованно поднялся с места и подошел к мадам Шалон.

— Прошу вас поехать вечером со мной в Ниццу, мадам Шалон.

— В комиссариат?

— О нет, мадам Шалон! Я повезу вас в казино. Я хочу пить с вами шампанское и слушать музыку.

— Но, простите, инспектор Мирон…

— Мадам, я холост. Мне сорок четыре. Я нравлюсь женщинам, мадам Шалон, по крайней мере, они это говорили мне. Это шутка, мадам, вы меня поняли. Мадам Шалон, у меня кое-что отложено на черный день. Не слишком много, но все же… — Он проникновенно посмотрел в ее глаза, бережно взял ее руку. — Я согласен умереть, мадам Шалон.

Мадам Шалон не отвела глаз. Взволнованный инспектор Мирон стоял перед ней в ожидании. Он старательно подавал себя в лучшем виде: развернул пошире свои, впрочем и так широкие, плечи, набрал в грудь воздух, подтянул живот. Он нравился ей. Нет, он, конечно, нравился ей.

— Месье Мирон, — ласково ответила она, — месье Мирон, вкусная еда, когда ею не злоупотребляют, не обязательно приводит к роковым последствиям. Я разрешаю вам поцеловать мне руку.

Клод Нерон

Боксеры

В прокуренном зале было полно зрителей. Синяя туча дыма висела в воздухе. Проходя к рингу, Марсель сразу же увидел Поля на его обычном месте, рядом сидел Франсуа. Марсель кивнул им и Поль ему ободряюще подмигнул. Слишком уж ободряюще. Такой знаток бокса, зачем бы он стал подмигивать, если бы бой предстоял равный? Поль никогда не ошибается.

Гибким движением Марсель скользнул под канат, прошел в угол и сел на табурет. В противоположном углу, присев на корточки, возился у ведра с водой секундант. Катано еще не было. Жамен принялся массировать Марселю плечи через махровый халат. «А может быть, он и не придет? — подумал Марсель. — Неплохо было бы. Вместо него выпустят какого-нибудь слабака… Ах вот кто будет судить! Сволочной тип. Терпеть меня не может с тех пор, как я послал его подальше на том матче. Удар ниже пояса! Зачем мне было бить ниже пояса, я и так вел по очкам. Азиз сам был виноват: слишком резко вышел из ближнего, а я хотел в корпус, по правилам… А этот развопился тогда: федерация, дисквалификация!.. Вот он! Все-таки явился».

На ринге, нырнув под канаты, появился великолепный Катано. Жо, как его зовут все эти дурочки. На нем отличный черный халат с белыми буквами на спине: «Кид Жо Катано». Надо сказать, они производят жуткий эффект.

Волосы у Катано старательно уложены. Плечи его мощны, как у тяжеловеса. «А рожа, как у штрейкбрехера из кинофильма! Хорошенький будет вечерок!..»

Судья вызывает их на середину ринга. Обычные наставления: не бить по спине, не бить по затылку, не бить ниже пояса, не захватывать рук, расходиться по команде «Брэк!»… Они не слушают судью — столько уже говорилось это. Судья строго смотрит на Марселя. Марсель смотрит на Катано. Катано смотрит на какую-то девицу в правом ряду. Марсель поворачивает голову: это Колетта. «Пришла! А говорила, поедет к сестренке…»

— Разойдитесь по углам!

Марсель, направляясь в угол, делает Колетте, едва заметный знак рукой, но Колетта смотрит на Катано.

— Ты меня понял, сынок? Все время держишь дистанцию. Левая впереди, и кружишь, кружишь. Поглядим, что он задумал. Я сразу увижу! После гонга прикинем, что делать дальше. Иди, сынок!..

Вот-вот начнется бой. На ринге судья. Марсель и Катано. Марсель больше не думает ни о чем, даже о Колетте. Остались только он и его страх.

— Есть у него хоть какой-нибудь шанс? — спрашивает Франсуа у Поля.

— Ни малейшего.

— Тогда он просто сумасшедший.

— Ты сам втравил его! Вспомни свои слова, которые ты сказал в тот вечер: «Риск, удача, профессионализм»… Я ему одно могу пожелать: чтобы дал уложить себя сразу. Проиграет он в любом случае, а если позволит избавить себя все десять раундов, ему это обойдется дорого. Поверь мне.

— Но он ведь боксер, черт возьми! Да и не слабей на вид. Если ему удастся достать Катано, тому тоже будет не сладко. Он ведь тоже не из бетона.

— Разумеется, не из бетона, но все ж не чета Марселю.

— Брось! Вечно говоришь наперекор.

Франсуа раздраженно закуривает, не предлагая сигарету Полю.

Гонг. Начинается бой. Оба одновременно оказались в центре ринга. Марсель, руки которого явно длиннее, тотчас выставил левую вперед. Катано не спешил. Спокойно, как на тренировке, он начал ходить вокруг Марселя. Марсель видел только огромные перчатки, мощные, как у грузчика, плечи и завитые волосы.

Марсель выполняет указания папаши Жамэна, он бьет левой. Не в полную силу, конечно, чтобы не раскрыться: контрудар был бы грозным! Прошла минута — ударов не было. Мертвая тишина в зале. Все ждут. У Марселя красивое сложение: втянутый живот, широкие плечи. У него высокая закрытая стойка. Левая рука ходит равномерно, как поршень. Он начеку, он не отводит глаз от Катано. Неискушенному зрителю может показаться, что Марсель — вероятный победитель, но Поль, разбирающийся в тонкостях бокса, знает, что это одна лишь видимость. У Марселя нет шансов на победу. Проходит вторая минута, по-прежнему ничего.

— А он не такой уж и страшный, твой Катано, — язвительно говорит Франсуа.

Но именно в этот миг, нырнув под выставленную левую руку Марселя, Катано бьет его в правый бок размашистым крюком. Ничего серьезного не случилось. Марсель успел закрыться локтем от удара в печень, но зрители имели возможность увидеть молниеносность ударов этого невысокого крепыша.