Секс в Мегаполисе - Стефка Модар

– Я что поздно позвонил? – еле сдерживая любопытство, – ну как?

ОБ: – Как всегда, выручил. Два часа и баста. «Тушите свет, гасите свечи». На каникулы. Нельзя привязываться к женскому полу. Так и женят.

Вновь стукнув того по плечу, мурлыкая под нос модный мотивчик, вышел.

Охранник в след с нотками уважения растянуто констатировал:

– Котяра! – почёсывая за ухом, – Уважаю.

– Мне бы так! – оглядываясь по сторонам, – на 15 минут едва хватает… – со вздохом, – старость не радость. Оглянувшись по сторонам, боясь, что его кто-то мог услышать, со злостью сплюнул на глянцевый пол, и тут же поспешил закрыть за шефом дверь…

…Вечер был однозначно непредсказуемым и для Тани. Та, войдя в ресторан, мельком посмотрела на то месте, где они обычно сидели с Евгением. Её присутствие тут же заметил Пётр Стамбовский и кажется, что не с неподдельной радостью по – приятельски махнул ей рукой. По крайней мере, артистизма и наигранности она в нем не заметила, поэтому тут же решительно направилась к столику Стамбовского.

Тот, расшаркиваясь, целуя руку, сказал:

– Ой, как хорошо, что я Вас встретил. Жаль, что Евгений срочно уехал на съёмки.

Отодвинув стул, предложил присесть, в кураже воркуя:

– Вот и ладненько! Мы с Вами отужинаем на славу… – глядя на неё подмигивая, – нам больше вкуснятины достанется.

Таня, ощутив подсасывание в области желудка, невольно согласилась. Да и что ей было делать?! Она шла в ресторан именно с целью поужинать в кругу известного человека. Так вот он сидит перед ней, даже мелькнула мысль: он не хуже того, кто просто её делает глупее, чем она есть. А этого она просто так не могла спустить на тормоза. Таня, кокетничая с ним, присоединилась к его обществу, воркуя, как бы, между прочим, говоря, что забежала на пару минут.

Вечер, как ни странно прошёл на славу. Таня и Стамбовский поседели по – господски. Пётр угощал кулинарными изысками французской и европейски кухни. Тане, как и любой бы неопытной девушке, разумеется, это понравилось. Она почувствовала себя дамой из высшего общества. Но даже и всё хорошее в определённое время заканчивается. На часах было половина второго ночи, редкие посетители, покидали зал, идя полупьяной походкой к выходу за ними с неохотой, направились, и Пётр с Таней.

Уже стоя на улице, Пётр Стамбовский видя, что Таня пьяна предложил сесть в его машину. Та отказалась, думая, что это неудобно. Он попытался насильно усадить в машину, считая, что слишком много потратил на неё как внимания, так и ресурсы в денежном эквиваленте. Ему была необходима, какая ни какая компенсация.

Таня оттолкнув, резко трезвея, прокричала:

– Да пошёл, ты!..

Тот даже обиделся, срываясь, послал её куда подальше, стараясь быть публично услышанным, прокричал:

– Ага! Значит с Женькой можно, а со мной нельзя?!

Та на нервах с обидой в голосе выкрикнула:

– Блин! Женька мне вообще-то нравится, а вот ты абсолютно нет… – махнув рукой, отвернувшись, плача поплелась по улице…

…Была поздняя ночь. Олеся, лежа на диване сжавшись комочком, так и не сомкнула глаз, думая о нем, об Аркаше. Она молча смотрела на телефон, что лежал у изголовья. Глядя в потолок та уже наперёд просчитывала варианты разговора, что мог бы вот-вот состояться между ними. Да, она его ждала, торопила этот момент, но телефон молчал.

Олеся, укутавшись простыней готовая разреветься, неожиданно вздрогнула, сработал виброзвонок. Это был Аркадий.

Он как-то очень тихо спросил:

– Лесь, ты как? Очень?! – и начал мямлить, – ну на меня обиделась, если что, прости, не со зла.

Она, боясь показаться «дурой», скрывая радость, как бы спросонья с ленцой спросила:

– Нет, всё в порядке. Что ж я не понимаю у нас у всех свои заморочки.

Олеся была готова порхать. Стараясь скрыть внутреннюю радость, встав с дивана с мобильником в руках, стала бродить по комнате. В напряжение, вслушиваясь в любимый голос, боялась что-либо пропустить. Найдя лучшую «защиту» не нападение, а милое воркование.

Она даже не расслышала, как хлопнула входная дверь. Это пришла Таня.

Таня, стоя в прихожей не включая свет пустила слезу глуша в кулачках всхлипывания боясь нарушить покой, считая, что все дома уже спали сладким сном. Она не могла сделать не шагу, стоя спиной к двери в немом шоке. Чтобы это как-то переварить в своём раскалённом мозгу, присев на корточки, облокотившись о дверь, застыв на месте, стала обдумывать, что она сделала в отношениях с Евгением не так?..

Глава 4

Женский день

…Вот так протекала их новая жизнь в мегаполисе, эпицентре новой яркой жизни. Возможно, краски ложились навсегда в том тоне, омрачая этим жизнь, но всё-таки иногда жизнь радовала особенно по весне. Помнится, как-то в преддверии 8 Марта жизнь кипела, бурлила ключом. Хотелось от жизни по максимуму много: счастья, любви, удачи, встреч.

Именно с таким настроем покорительницы мегаполиса сидели за столом в их любимом кафе «У Олеси». Все кроме Оли. Та где-то носилась, убежала утром и до сих пор не отметилась. Так что никто из остальных не знал: где она…

Так что их было трое, они пили кофе и не смолкая болтали, неся вздор и радуясь ему. Им казалось, что жизнь прекрасна, что они стоят не иначе как двумя ногами на пороге перемен.

За соседними столиками сидели одинокие женские группки, такие же девушки, как и они.

Однако троица глядя на них считала, что вот тем уж точно в жизни ничего не светит, где-то как-то заочно их жалея. Чтобы как-то не обидеть, старались смеяться как можно тише.

Девушки же из группок искоса бросая взгляды на троицу, шушукаясь, наверняка думали и о них тоже самое… Поэтому всем было чем заняться…

…Сплетнями жили, живут и будут жить те, кто не встретил свою половинку. Такие люди обычно бывают, заняты только собой. От них исходит «пустота» вразрез тем, кто счастлив. В зале присутствовали и влюблённые парочки, что сидя как «голубки» мило щебетали, не обращая не на кого внимания.

Таня одна из не нашедших своей половинки, пристально разглядывая посетителей, хмыкая с сарказмом, произнесла:

– Не – э! Ну, это надо, даже в такой день мы на самообслуживании. Нет ощущения праздника.

Обидчиво надувая губы постукивая кулаком в грудь, искренне призналась:

– Душа вот – вот зарыдает… – раздосадовано, – не только обидно, но и больно, просто слов нет.

Инна, суетясь за столом предлагая всем поесть новый салатик, толкая в бок Олесю, хорохорясь, вставила:

– Блин, да что, мы не москвички что, ли?! Сдались они нам, мужики… Всё-равно, если что-то и подарят, то в лучшем случае – «веник»… – вскипая, – перевелись мужики, раз бабы в кафешках грусть справляют.

С ещё большей силой толкая Олесю, многозначительно глядя на ту в упор с бравадой выпалила: