Лекарства Фронтира (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович

Всего лишь третий ранг, он имел полное право пугать своим присутствием даже полноценных магистров, ведь взывая к Богу, веря в свою правоту и миссию, укротив душу и тело сотнями добровольных аскез, этот, фактически, святой человек мог поспорить на равных даже с самим Саввой-иноверцем. Не в прямом бою, с определенной подготовкой и только тогда, когда сам бы уверен в правильности выносимого приговора, но да, мог. Во многом потому его сюда и перевели — как один из рычагов противодействия древнему волхву. Вдвоем с отцом Сергием они и вправду могли если не сразить язычника, то перекрыть его идолам возможность помогать архимагистру, заставив того отступить.

Ну, и еще сыграла свою роль скверная репутация и неистовый характер Варфоломея, которого, войны праведной ради, вызвали из ставшего ему домом скита прямо в Москву, но назад запихнуть никак не получалось. Он-то не десятины по два раза собирал и не торговцам доказывал необходимость пожертвований. В общем, боялись Варфоломея здесь, во Владивостоке, особенно если учитывать, что на его фоне даже перманентно пылающий праведным бешенством Сергий кажется образцом прощения и милосердия.

— Говорить можно много, но если по делу и коротко… то нас поимели. — Церковных дознаватель, брат Ерафим, может, и являлся одним из самых слабых и молодых среди присутствующих, но говорил смело, не отводя глаза. — Поимели грубо, грязно, но в чем-то даже красиво.

Тоже переведенный из столицы дознаватель, только уже давно во Владивостоке обжившийся, на деле являющийся одним из птенцов самого Кирилла Белозерского, выпускником одноименного монастыря, где готовили тех, кто доставляет грешников на суд божий любыми способами и средствами, невзирая на протесты. Потому-то его и опасались, прекрасно зная, насколько такие птенцы-воробушки опасны, даже если молоды и "всего-то" истинные маги. В отличие от того же Варфоломея, Ерафим перескочить через ранг-другой мог в мере не большей, чем обычный священник. Но только знали, ой знали присутствующие здесь, чего стоил любой воробушек удостоившийся выйти из закрытой части Кирилло-Белозерского монастыря в большой мир.

Даже обычные чернецы того места могли дать фору половине рядовых японских шиноби, а еще с третью сойтись если не на равных, то не сильно уступая им в искусстве нелицеприятных дел. Отборных птенцов святейшего Кирилла научились опасаться даже представители теневых кланов, элиты элит японских душегубов и, видит Всевышний, совершенно заслужено.

— Теперь чуть подробнее, будь добр. — Если Варфоломей и оказался раздражен таким нагловатым ответом, то виду, как и всегда, не подал. — С разъяснениями.

— Кхм… — Убийца на службе православия немного поежился под взглядом святого, но принялся отвечать на поставленный вопрос уже всерьез. — Итак, все началось с того, что архиерей Акакий пришел на встречу с волхвом Ярополком из закатников. Вернее, все началось куда раньше, а вот как раз тогда все и закончилось.

Доклад шел быстро, по смыслу, но чувствовалась за этими словами легкое, едва различимое присутствие тяжелых и неприятных мыслей, которые ведут к совсем нехорошим выводам. А повод, несомненно, был и не малый.

Все началось с того, что во Владивосток прибыл, вернее, едва добрался, покалеченный и пускающий пену от боли и бешенства в равной степени волхв четвертого ранга, язычник и детоубийца Ярополк из Гриковольщины. Один из сильнейших язычников и магов вообще в своем медвежьем углу, где кроме него даже нормальных одаренных не было, этот выродок был из тех, кто совсем не привык сдерживать себя и свои силы. Оказавшись в большом мире, пойдя в своеобразное паломничество, на свой собственный извращённый манер, он только уверялся в своей исключительности.

Осторожность, впрочем, никогда не терял, всегда четко выбирая себе те цели, какие мог выполнить, избегая тех врагов, которые сами могли бы повергнуть язычника вместе со всеми его проклятыми идолами. Но вот же, нарвался и не на кого-либо, а на уже знакомого, исключительно с плохих сторон, церковникам Владивостока чернокнижника, безбожника и слугу архимагистра Саввы — Олега Коробейникова. Само по себе это плохой новостью не являлось, даже наоборот — чем больше среди идолопоклонников и прочих врагов церкви свар, неприятия и вражды, тем лучше слугам Всевышнего и миру в целом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Коробейников волхва не убил, но искалечил со всем старанием, превратив в почти беспомощного инвалида, который жил только за счет собственной ярости и еще действующих намоленных благословений, выклянченных у своих божков. Именно в таком виде он дополз во Владивосток, ища способа исцелиться, отомстить или хотя бы не сдохнуть от диких болей и травм энергетического тела.

К его огромнейшему сожалению то ответвление язычников, которое все кроме них самих именовали закатниками, среди людей архимагистра Саввы пользовалось репутацией тех персон, которых надо бы гнать взашей, что тоже хорошо, ведь помощи волхву было неоткуда получать. Уж точно не во Владивостоке, куда он ранее никогда не заходил именно из-за этого конфликта, ведь последователи архимагистра его бы там не потерпели, не только отказавшись защитить от православной церкви, но еще и сами бы помогли упечь конкурента подальше.

Денег у мага такого ранга, в общем-то, хватает, да только сам маг был молод, силу свою получил от идолищ поганых, авторитета не имел, а если и были у него запасы злата на черный день, то хранил он их не в банках и быстро добраться к тем запасам не мог. А без денег нормального целителя четвертого ранга нанять не выйдет, особенно если этих целителей в несколько раз штурмуемом Владивостоке мало, а те, что имеются, почти все ходят под Саввой или церковью. Оставшийся процент за благодарность работать не будет уж точно.

Едва ли не вопящий и пену пускающий калека себе сам не помогал, где хамством, где необдуманными словами, а где и откровенной глупостью настроив против себя тех, кто в иной ситуации помог бы сильному волхву, взамен на какие-то услуги разной степени кабальности. В итоге, когда Ярополк смирил гордыню и был готов принять любые сделки лишь бы только не сдохнуть, сделок ему и не предлагали — слишком нагло посылал предлагающих.

Христианская церковь волхвов терпеть не может, но силу их признает, как и твердость характера — в среднем эти язычника своих убеждений держаться до самого костра, ну никак не желая раскаиваться, дабы отринуть лживые идолища свои. Виновато в том стремительное и поспешное одарение Ярополка мощью заемной или боль его была просто нестерпимой, но еще через недельку тот был готов приползти, иначе не скажешь, на поклон к врагам своим безусловным и непримиримым. И, что характерно, не успел, потому что на него вышли первыми, приняли в объятия, выслушали, посочувствовали и направили к нему двух неплохих целителей, чтобы немного унять боль телесную и притупить боль душевную, от травм нанесенных Коробейниковым оставшуюся.

Все дело в архиерее Акакие, который и взял калеку в разработку. Так уж сложилось, что относительно недавно Акакий лишился своего покровителя, сожженного в деревянном срубе посреди лобного места в Ростове-на-Дону. А до того, исполнительный и дотошный архиерей помогал своему патрону, исполняя политику "снижения политического и физического присутствия язычников" на местах, включая и небольшой, но развивающийся городок под названием то ли Буряное, то ли Бурятное, то ли вообще Буревое. Так, именно люди Акакия планировали операцию с подсовыванием вчерашнему простолюдину, просто не имеющему возможности разбираться в хитросплетениях интриг, зачарованного магического договора. Второй образец этого договора как раз в руках Акакия и находился: поближе к Буряному, — или все же Бурятному? — чтобы точно сработал принцип подобия, а уже потом договор ушел бы в Москву.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Для привыкшего к успешному исполнениям подобных просьб и пожеланий отца Акакия сам факт того, что чернокнижник поганый не только вырвался из попытки надеть ему ярмо на шею во благо всех рабов божьих, принеся тому горькое покаяние, но еще и сумел поучаствовать в погибели его наставника, хоть и на вторых (но далеко не третьих) ролях… это стало чем-то вроде оскорбления, испытания Веры и Верности той самой вере. И пусть Коробейников оказался защищен волей и приказом самого Льва Первого, но ведь если помочь излечится тому, кто гарантировано призовет к юного и талантливого демонолога к божьему суду, это же не будет нарушением приказов?