Криминальные повести - Александр Серый

К сожалению, больше ничего интересного бумаги не сообщили, хотя пересмотрели их тщательно и в большом количестве.

Старательно обкусывая огрызок яблока, Широков разочарованно протянул:

– И это все?

– По материалам – все… Но…– Игорь многозначительно подмигнул Никифорову. – Есть еще новости. Звонил Ерофеев. Владелец машины, некий Гаврилов, «поплыл». Оказывается, с 11 июля сего года Бубенцов проживал у него. О делах квартиранта Гаврилов ничего не знает, даже – о существовании Гвоздковой. Но числа 15-го Бубенцов уговорил его продать машину за 20 тысяч рублей, на которой собирался выехать в дальний путь 21-го числа. Однако 21 июля неожиданно обнаружилась поломка, требовавшая ремонта. Так что к поездке машину подготовили только 22 июля.

– Вот, значит, почему парочка не уехала сразу же 21 июля! – оживился Станислав.

– Да, выходит, так. Но и это не главное. Ерофеев передал сегодня сведения, полученные рано утром из Красноярского края. Из колонии, где отбывал наказание Рубцов, сообщили, что Рубцов Николай Львович, 1943 года рождения, ранее судимый, житель города Красноярска, получил 11 лет лишения свободы за убийство из хулиганских побуждений, а не за ограбление инкассаторов, как наплел нам Толстых. Убийство совершил в Красноярске, носил кличку «Кот». Приметы: отсутствие фаланги сахарный диабет – все совпадает. Освободился 16 июля этого года. 17 июля отметился в Красноярске и отбыл в неизвестном направлении. Точнее, «маршрутку» имел в Курск!

Свешников помолчал, давая возможность другу усвоить хорошенькое услышанное.

– Теперь почитай эту бумажку, – Игорь встал и положил перед Станиславом листок, на котором тот увидел приметы Саржина Ефима, объявленного во всесоюзный розыск в 1975 году.

«Рост… телосложение… лицо… одет… – читал про себя Широков, и вдруг глаза его остановились на фразе: «Носит перстень желтого металла с изображением змеи на среднем пальце правой руки».

Станислав перевел удивленный взгляд со Свешникова на Никифорова. Оба довольно улыбнулись.

– Перстень желтого металла с изображением змеи!– торжественно подтвердил Игорь.– Именно такой перстень, как ты должен помнить, видели на руке Рубцова постовой на вокзале и сам Толстых!

Широков нервно потер ладонью лоб.

– Выходит, Рубцов – посланец Саржина?

– Совершенно верно. Или наследник! Неужели это не интересно?

– Значит, начинает что-то проявляться?– спросил Широков Никифорова.

– Похоже, – скупо обронил Валерий Анатольевич.

– Если, конечно, это не совпадение. Впрочем, время покажет. А у меня также имеется интересная информация. Вы бы лучше сели, а то, не ровен час, попадаете и переломаете себе чего-нибудь!

И он подробно сообщил о своих открытиях. Свешников, сперва пытавшийся прорваться с вопросами, в конце рассказа только ошарашенно смотрел на друга. Никифоров слушал молча, сосредоточенно покрывая обрывок бумаги замысловатыми линиями. Едва Широков закончил говорить, майор высказался первым:

– Помню я это дело. Больница, где работала Монина, была лишь звеном целой паутины, которой преступники опутали несколько лечебных учреждений и аптек. Долго мы до них добирались. Удалось взять почти всех, но некоторые, в том числе и Монина с Сомовым, скрылись. На них вышли перед самой реализацией и не успели как следует «обложить» – вот и допустили промах.

Никифоров помолчал, припоминая события более чем трехлетней давности.

– Действительно, труп обнаружили на железнодорожном полотне недалеко от Тулы. Привезли сюда, опознали. Результат вы знаете.

– Что же дало вскрытие Мониной, то есть – Гвоздковой? – полюбопытствовал Свешников.

– Судмедэксперты определили, что женщина была сначала задушена, а потом выброшена под поезд. Травмы лица посмертного происхождения. Приняли версию, что Сомов разделался с сообщницей – их видели садящимися в поезд.

– А что, идентификацию по отпечаткам пальцев, по зубам не проводили? – хмуро спросил Широков.

Никифоров закурил и с горечью ответил:

– Стас, представь ситуацию. Монина – в розыске. Приходит телетайп из Тулы: обнаружен труп женщины с документами на имя Мониной В. И. Потом присылают само тело. Даже при поверхностном осмотре «товарищи по работе» заявляют: фигура ее, одежда ее, прическа ее, кольцо ее, документы ее. Это – она, бедняжка. Сбежала от следствия – факт! Видели ее с Сомовым, садящимся в поезд вместе – факт! Время отъезда совпадает! Тем более, Гвоздкова больше недели, как уволилась – про нее и не вспоминали. К делу она отношения не имела. Информацию на Монину дал совершенно другой человек! Если уж на то пошло, то – сама Энгольд Римма Францевна! А тебе, Станислав, она «лапшу» на уши навесила, что сделала это Гвоздкова. Да Гвоздкова уже два года до событий не общалась с Мониной, в поле нашего зрения не попала, имя ее никем на следствии вовсе не упоминалось! Кто мог в тех условиях предположить, что Гвоздкова окажется с Мониной в одном поезде и все вон как повернется! Потому и не делали идентификации по отпечаткам пальцев! Версия железная: Сомов убил соучастницу, забрал остальные документы, вещи, и «растворился». Его и в розыск объявили не только за хищения и спекуляцию, но и за убийство Мониной! А, впрочем, дураки, конечно!

Никифоров в сердцах треснул кулаком по столу и ругнулся.

– А проводников допрашивали? – уже мягко поинтересовался Широков.

– Допрашивали. Они только, как теперь получается, тень на плетень еще больше навели. По приметам мужчина и женщина, похожие на Сомова и Монину, ехали в одном купе. После Тулы женщину уже не видели.

Мужчина им пояснил, что она с ним поругалась и сошла в Туле. Их ответ удовлетворил, а наших только укрепил в избранной версии.

– Постойте, – воскликнул Игорь. – Если Гвоздкова ехала в том же поезде, а проводникам показывали фотографии погибшей, почему проводники вагона Гвоздковой также не опознали свою пассажирку?

Никифоров невесело усмехнулся:

– Так ведь Сомов оказался не дурак: кто-то в день прибытия поезда на столичный вокзал позвонил дежурному линейного отдела милиции и обратил внимание на подозрительные обстоятельства исчезновения женщины в одном из вагонов этого поезда, и назвал конкретно номер вагона, где ехали Сомов с Мониной! Так что, когда обнаружили труп, эта информация к нам попала и сделала свое дело: фотографии показывали только в том вагоне.

– Да-да…– невесело протянул Станислав.– Парочка еще та! Надо точно установить даты и поезд, на котором ехали все трое, документально подтвердить присутствие Гвоздковой в том же поезде. Хорошо бы найти фотографии Сомова. Сто против одного, что он и Бубенцов – одно лицо.

Никифоров согласился:

– Я подниму из архивов это дело и внимательно еще раз просмотрю всю информацию.

– А мы с Игорем навестим Машу и мужа Гвоздковой. Ты адрес установил? – спросил он Свешникова.

– Естественно. Еще мы с Валерием Анатольевичем выяснили, что Козин, сообщник Саржина, живет сейчас в Курске, адрес тоже есть. Так что можно и к нему заскочить.

Широков кивнул и спросил Никифорова, не может ли он помочь с транспортом. Через три минуты друзья уже ждали машину у крыльца УВД.

27 июля. Среда. После 17 часов 30 минут.

Разговор с Машей Пенкиной, крупной суровой женщиной средних лет, складывался нелегко. Неразговорчивая от природы, она нехотя отвечала на вопросы, сидя в глубоком кресле возле телевизора. Игорь и Станислав, расположившись за большим обеденным столом, наперебой и так, и сяк пытались помочь вспомнить число, когда Маша провожала Риту Гвоздкову на поезд – все безуспешно.

Наконец, Станислава осенило:

– Мария Феоктистовна: а вы Танечку знаете, которая работает вместе с Энгольд?

– Знаю.

– Когда у нее день рождения, помните? Искорка оживления сверкнула в равнодушных глазах Пенкиной.

– Дату не помню, знаю – в марте. А клоните вы правильно. Риту я провожала, аккурат, в день рождения Тани. Я в этот день от месткома на стенд поздравление в ее адрес вешала. Я-то такие вещи писать не очень умею, а тогда пришлось – некому больше было. Первый и последний раз фломастерами объявление писала, вот и запомнила.

– Значит, было это вечером 20 марта, так как у Тани день рождения именно этого числа?

– Значит, так.

В довершение этой маленькой победы Маша обрадовала друзей еще одним. Она вспомнила, что Гвоздкова носила два золотых кольца: обручальное на левой руке и тонкое с голубым камнем на правой.

Выйдя от Пенкиной, Широков позвонил Никифорову из автомата и попросил сделать срочный запрос от его имени Ерофееву: носила ли Гвоздкова – Монина золотое кольцо с голубым камнем.

Следующим на очереди был гражданин Козин. Дверь его квартиры открыла пожилая женщина, как выяснилось, – мать. Визиту милиции она отнюдь не обрадовалась, но молча провела гостей в комнату и предложила обождать Виктора, который ушел в магазин за хлебом. Через десять минут молчаливого ожидания вернулся Козин. Вероятно, он хотел сказать что-то веселое матери, но, увидев двух неизвестных мужчин, профессиональную принадлежность которых он определил с первого взгляда, мгновенно погасил улыбку. Нахмурившись, Виктор, не разуваясь, прошел в комнату, сел на диван и только теперь нехотя поздоровался. Станислав представил себя и коллегу и вежливо извинился за беспокойство.