Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры - Роберт Сильверберг

Валентайн хотел было подойти, но его остановили уже на середине площади.

— Сюда нельзя! — был окрик издалека.

Лесные братья яростно колотили ручонками по прутьям. Синекожий закричал что-то на языке Валентайна, но с таким акцентом, что тот едва понял:

— Беги отсюда, дурень, а то они убьют тебя!

Но, может, ему послышалось?

Еще раз глянув на стражников, окруживших клетки, Валентайн повернул назад, Встретились дети, он спросил у них, не знают ли они что-либо о пленниках, но ему ответили холодные и пустые взгляды. Кто-то из них сымитировал его светлые волосы, после чего дети разбежались.

Все утро в Илиривойн прибывали метаморфы из близких далеких лесных поселков. Все они несли с собой что-то для продажи — плетения, фляга, вышитые драпировки, украшенные зеркалами стойки, шесты, исписанные древними письменами.

На улицах царила суматоха, все были заняты приготовлениями к фестивалю. Дождь перестал, как по приказу.

Интересно, думал Валентайн, каким колдовством обеспечили пьюривары сухой день для праздника? Или это просто совпадение?

Часа в три дня начался фестиваль.

Все началось с музыки, играемой множеством музыкальных групп. Метаморфы на улицах начали сплетаться в хороводы, которые, меняясь, как они сами, стали образовывать самые причудливые узоры танцующих аборигенов.

На иных улицах проводились спортивные состязания — бегунов, прыгунов, добровольные судьи давали старт бегу, а другие отмеривали длину прыжка.

Ларьки, выстроенные за ночь, торговали супом, жареным и тушеным мясом, напитками.

На чужом пиру похмелье, думал про себя Валентайн. Он чувствовал себя чужим на этом празднике. Но никто, кроме детей, не обращал на него внимания. Те же видели в нем диковинку, приведенную сюда для развлечения. Они таращились на жонглеров отовсюду, пытаясь повторить так поражавшие их черты незнакомцев.

Залзан Кавол назначил на вечер репетицию. Валентайн, радуясь возможности уйти с переполненных улиц, явился чуть не первым в назначенное место. За фургоном были только Слит и два скандара.

Ему показалось, что Залзан Кавол как-то странно на него поглядывает. Во внимании скандара он уловил новое для себя. Выдержав несколько минут, Валентайн все же спросил:

— Что-то неладно?

— Что может быть неладным?

— Ты выглядишь необычно.

— Я? Ничего подобного. Сон, только и всего! Просто я вспоминаю сон, что видел прошлой ночью.

— Он о синекожем пленнике?

Залзан Кавол растерялся.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что его видели и я, и Слит.

— Глупости! Мой сон не имел ничего общего с синекожим.

Я не желаю об этом говорить!

Залзан Кавол отошел, набрал дюжину ножей и начал жонглировать.

А Валентайн все перебирал булавы, словно не зная, с какой ему начать работать. Он не знал, видят ли сны скандары и похожи ли их сны на человеческие. Но раз они граждане Маджипуры, то, должно быть, живут и чувствуют, как все, и сны у них такие же — с посланиями от Короля и Леди… Но вот что интересно: Залзан Кавол, которого ничем вроде не проймешь, всегда невозмутимый, вожак — и вдруг растревожен сном!

Как бы узнать, получают ли скандары послания во сне?

После репетиции жонглеры легко и вкусно поужинали фруктами и ягодами, собранными Лизамоной в лесу, и запили их вином, привезенным из Кантора. На улицах уже вспыхивали фейерверки, отовсюду слышалась музыка. Все думали, что представление состоится на площади, но нет, метаморфы в жреческих костюмах проводили жонглеров в другую часть города, где их ожидал пустырь, окруженный тысячами и тысячами зрителей. Залзан Кавол и его братья обошли площадку, проверяя, нет ли на ней неровностей, на которых можно споткнуться во время работы. Слит обычно участвовал в этом, но сейчас он куда-то вдруг запропастился. Валентайн всполошился — неужели у него не хватило терпения и он решился на действие без него?

Нужно было что-то немедленно предпринимать, но в это время появился Слит, возбужденный, запыхавшийся.

— Я побывал на площади, — рассказал он, — клетки еще там, но большая часть стражников, видимо, сбежала поглазеть на фестиваль. Я успел перекинуться парой слов с синекожим, прежде чем меня отогнали от клеток.

— Что он сказал?

— Что в полночь его принесут в жертву фонтану — то же сообщил мне мой сон. А в следующую ночь принесут в жертву нас.

— Не может быть!

— Клянусь именем Леди!

Взгляд его не отпускал глаз Валентайна.

— Я пришел сюда, милорд, только подчиняясь тебе. Ведь ты уверил меня, что нас не тронут.

— То, что ты говорил, казалось мне выдумкой.

— А теперь?

— Я начинаю думать иначе, — сказал Валентайн. — Мы не должны умереть. Я обещаю тебе это. После выступления я поговорю со скандаром и посоветуюсь с колдуном.

— Нужно спешить!

— Сегодня вечером метаморфы веселятся. Мы потихоньку уберемся отсюда после выступления, когда им не будет до нас дела. Да и разве Залзан Кавол согласится отменить представление, даже если нам грозит опасность? Что ты на это скажешь?

— Я в твоем распоряжении, милорд, — ответил Слит.

Жонглеры работали на редкость слаженно, а Слит — тот вообще творил чудеса. Ему без единой ошибки удалось «слепое» жонглирование.

Скандары устроили дьявольскую пляску с факелами, Карабелла, не уступая партнерам, провела жонгляж на подвижном шаре, Валентайн, посылая вверх булавы, танцевал, прыгал, приседал. Метаморфы, окружавшие площадку, почти не аплодировали, но смотрели, кажется, с интересом.

Работать с таким зрителем было нелегко, даже труднее, чем на репетиции, — тысячная аудитория, ничего не дающая артистам.

Метаморфы сидели как истуканы — точно так же смотрели на жонглеров дети во время репетиции, не выказывая ни одобрении ни осуждения.

Потом что-то произошло — там и сям зрители начали воспроизводить движения жонглеров, но в какой искаженной форме!

По двое, по трое они вставали, выходили вперед, образовывали круг всего в нескольких ярдах от артистов — и вот они уже скандары, и вот уже тоненькая Карабелла, покачиваясь, плывет на шаре, вот присел золотоволосый Валентайн, Но в этих превращениях не было ничего от игры — все видели в них насмешку и угрозу. Валентайн посмотрел на остальных членов группы и увидел, что щупальца Делиамбера производят жесты тревоги, Виноркис хмурится, а Лизамона переступает с ноги на ногу, словно готовясь к схватке.

Выглядел настороженным и Залзан Кавол.

Продолжайте, продолжайте! — говорил он отрывисто.-Мы здесь для того, чтобы работать!

— Кажется, — заметил Валентайн, — мы здесь для их развлечения, но не жонглированием мы интересны.

— Мы — артисты! И будем продолжать!

Он дал сигнал и начал с другими скандарами головокружительный обмен множеством острейших ножей. Слит, чуть помедлив, запустил вверх булавы. Подхватила общий ритм и Карабелла. У Валентайна же похолодели руки и перестали ему подчиняться.

Девять метаморфов неподалеку от них тоже стали жонглировать. Это было искаженное, как во сне, жонглирование — без настоящего искусства, без их мастерства. Насмешка, пародия, издевательство. Они бросали вверх куски дерева, какие-то плода, кошельки, ловили их неловко, роняли… Но странно — это пародийное представление заинтересовало зрителей гораздо больше, чем работа артистов. Они все загудели — может, так они аплодируют? Стали покачиваться в одном ритме, хлопая себя по коленям, и тоже трансформироваться, иногда оставаясь наполовину метаморфом, наполовину жонглером-гостем.

Одна группа, заметил Валентайн, состояла из шести или семи его грубых копий.

Выступать дальше стало невозможным, жонглеры поработали еще несколько минут, уже ошибаясь и роняя снаряды один за другим. А гудение метаморфов становилось все сильнее!

— Смотрите! — вдруг крикнула Карабелла.

Валентайн повернулся и задохнулся от изумления.

То, что делал метаморф, было выше его понимания. Он то изображал Валентайна-жонглера — высокого, широкоплечего, большерукого и золотоволосого молодого человека, то на его месте возникал лорд Валентайн Коронованный!

Смена лиц происходила почти мгновенно — одну секунду Валентайн видел самого себя, в другую — чернобородого Коронованного с жестким взглядом, властного правителя. И снова Валентайн-жонглер. Толпа одобряла новое шоу дружным гудением. Оно того стоило: жонглер… Лорд, жонглер… Лорд!

Смотря на чудовищное зрелище, Валентайн почувствовал, что у него леденеет спина, волосы шевелятся, а колени дрожат. Представление метаморфа било в самую точку. Если Валентайн хотел получить подтверждение тому, что прошло через него за то время, что начало отсчет в Пидруде, то здесь всему была подведена черта, здесь, в этом лесном городе, среда первобытного народа.