Против нее - Мелинда Ли

заключалась в том, чтобы больше никогда не оказаться в этой роли. Но кто-то всё изменил с помощью программного обеспечения для редактирования фото и видео.

— Назови хоть кого-то, кто хочет, — заметил Мэтт. Бри приподняла ладони, сдаваясь.

— Хороший аргумент. Но как мне доказать, что я не виновата, если доказательства уже есть, только никому до них нет дела? Люди верят в то, во что хотят верить. Пикантная история о секс-видео куда интереснее, чем скучная реальность цифрового редактирования фотографий, — она слегка хлопнула обеими ладонями по столу. Нужно было продолжать двигаться вперёд. — Чуть позже я встречусь с Морган Дейн. А пока давай займёмся поиском убийцы.

— У нас есть план на сегодня? — спросил Мэтт.

— Мне нужно связаться с криминалистами, — Бри открыла письмо. — По крайней мере, к настоящему времени у них должны быть предварительные отчёты о месте преступления и доме Бернарда Крайтона.

Прежде чем она начала печатать, её мобильный завибрировал. Она взглянула на экран. Звонили из школы.

Люк!

Сердце Бри дрогнуло, когда она ответила.

— Шериф Таггерт.

— Это директор Ньютон, — её голос был суровым, но, впрочем, как и всегда. — Мне нужно, чтобы вы зашли в школу.

Страх сжал сердце Бри.

— С Люком всё в порядке?

— Да, — помявшись, директор добавила: — но он подрался.

— Люк? — Бри не могла этого представить.

— Да, Люк, — голос директора стал жёстче. — Он ударил другого ученика.

Люк начал драку? В это было ещё труднее поверить.

— Кто-нибудь серьёзно пострадал? — спросила Бри.

— Нет. Но мне нужно, чтобы вы приехали и забрали его из школы. Его отстраняют от уроков на три дня. У нас политика абсолютной нетерпимости к дракам.

Бри напряглась. Она не признавала политику нетерпимости. Взрослым, обвиняемым в преступлениях, разрешают объясниться. Почему дети этого не заслуживают? Кроме того, политика абсолютной нетерпимости поощряет издевательства. Хорошие дети следуют правилам. Нарушителей спокойствия нет. Но она придержала язык, прикусив губу так сильно, что ощутила вкус крови. Некоторые обсуждения лучше вести лично.

— Буду через десять минут.

Ничего не ответив, директор положила трубку.

— Люк подрался, — сообщила Бри Мэтту. Его брови удивлённо поползли вверх.

— Люк?

— Ты тоже удивлён? — Бри пыталась найти хоть какое-то объяснение. — Он не из тех, кто лезет в драки. Не могу поверить, что он сам её спровоцировал.

— Он на редкость спокойный парень, — согласился Мэтт. — Если он кого-то ударил, должна быть причина.

— Можешь сам связаться с криминалистами?

— Конечно, — сказал он. — Удачи. Держи меня в курсе.

— Само собой, — Бри взяла ключи, направилась в двери, но по пути остановилась у стола Мардж. — Мне нужно бежать в школу. Я вернусь, как только смогу.

Мардж кивнула.

— Всё в порядке?

— Я не знаю, — Бри могла только надеяться.

Глава двадцатая

Мэтт устроился в конференц-зале с ноутбуком, стопкой фотографий и телефоном. По громкой связи позвонил Рори.

— Я отправил вам по электронной почте предварительные отчеты судмедэкспертизы как с места преступления, так и из резиденции Бернарда Крайтона, — сказал Рори. — К сожалению, на месте преступления мы не обнаружили ничего выдающегося. Обнаруженные отпечатки пальцев принадлежали потерпевшим. Мы нашли много интересных следов: козья шерсть, кошачья шерсть, куриные перья, экскременты животных… но место преступления — козья ферма, так что…

Компьютер звякнул. Мэтт открыл письмо и скачал отчёты. Просматривая список улик, он сравнивал предметы с фотографиями места преступления. Рори продолжал:

— Обыск дома Бернарда был более интересным. Мы нашли козью и кошачью шерсть на его половике. А ещё следы куриных фекалий и перьев на паре ботинок в гараже.

Бернард уже признался, что недавно был на ферме, так что Мэтт не удивился.

— Никакой крови, кроме той, что на штанах? — спросил он.

— Нет, и по просьбе шерифа мы попросили ускорить этот тест ДНК. Лаборатория надеется получить результаты ещё через день или два, — Рори помолчал, пощёлкал клавишами. — Но они проверили одежду в корзине Бернарда на наличие остатков пороха. И ничего не нашли.

— Бернард заявил, что если бы он убил сестру и племянника, он бы избавился от своей одежды. Может быть, он так и сделал, — но если да, Мэтт не знал, как ещё объяснить окровавленные штаны, кроме того, что это в самом деле кровь Бернарда.

— Да, вот ещё что, — Рори помялся, — Наш техник нашёл в гараже Бернарда два засохших цветочных лепестка, которые совпадают с тремя найденными на месте преступления.

Мэтт просмотрел фотографии фермы.

— Но ни на одном участке нет кустарника бабочек.

— Нет. И ни на ботинках Бернарда Крайтона, ни в его машине лепестков мы не нашли.

— Он мог подцепить их где угодно, — Мэтт погладил бороду. Они понятия не имели, когда лепестки цветов упали на место преступления. Но Оскар посетил дом Бернарда всего за несколько дней до гибели. Он мог принести их и туда, и домой.

— Техники проверили всю обувь Оскара на месте преступления?

— Да, — сказал Рори, — но мы не нашли ничего ни на его ботинках, ни в его машине.

— Есть ещё новости? — спросил Мэтт.

— Пока всё. Я дам вам знать, когда будет готов анализ ДНК.

— Спасибо, Рори, — Мэтт закончил разговор, вновь полистал фотографии, остановился на тех, на которых было тело Оскара на месте преступления.

Лепестки цветов могут быть вообще ни при чём. Оскар был и на месте преступления, и в доме Бернарда. Думая об этом, Мэтт написал сообщение Тодду, который должен был проверить дома подозреваемых на наличие кустов бабочек:

Как успехи?

Тут ему пришло письмо из полиции Скарлет-Фоллз — отчёт о смерти сына Бернарда. Мальчик повесился на вешалке в шкафу на своём собственном ремне. Бернард и его дочери в тот день были дома. Сын был невысоким, тощим мальчиком. Интервью с его ближайшими друзьями подтвердили, что он сильно заикался, подвергался издевательствам и был болен депрессией с тех пор, как умерла его мать. Ни прибывшие офицеры, ни судмедэксперт не обнаружили никаких признаков насильственной смерти. Без особой суеты причиной объявили самоубийство.

Хотя Мэтту совсем не хотелось сочувствовать тем, кого он подозревал, от жалости к Бернарду его сердце готово было разорваться. Как он мог жить в том же доме, где покончил с собой его сын? Мэтт вспомнил комнату мальчика, где десятилетиями убирались, но ничего не трогали, словно это был музей памяти.

Но с другой стороны, как он мог оборвать единственную нить, связывавшую его с погибшим сыном?

Мэтт вновь