Что, снова в школу? - Кристина Кальчук

входную дверь, я прислушалась к звукам квартиры. Тихо. Очень надеюсь, что моя девочка не плачет в подушку. Не медля, я направилась в комнату Вики, и, постучав, вошла. Она лежала на кровати, свернувшись калачиком, и тихонько всхлипывала. Сердце мое больно кольнуло от открывшийся картины, захотелось так же лечь и свернуться, обнимая мою девочку. 

Прохожу и сажусь на кровать рядышком, гулко вздыхая. 

– Котеночек, я понимаю, ты злишься, и, главное, ты имеешь полное право на это… 

– Мам, я не злюсь, а умираю… Все внутри меня умирает от дикой боли, от понимания того, что он - мой отец, что Андрей… И ты! Как ты только могла молчать, особенно после того, как узнала, что у нас отношения?! - она развернулась и посмотрела на меня красными от слез глазами. 

– Доченька, солнышко моё, все не так, как ты думаешь… 

– Ещё скажи, что я всё неправильно поняла. Глупо, не находишь?! - перебила она меня. 

– Просто выслушай меня… 

– Раньше надо было разговоры задушевные вести! Сейчас уже поздно! - не давала она мне сказать и слова. 

– Доча, миленькая моя, Андрей тебе не сводный брат, - решила я начать с главного, понимая, как ей плохо. 

– Ага, а Орловский, значит, не отец, да?! Я просто глухая и тупая, не правильно все толкую! 

– Все ты правильно поняла, просто Андрей - не родной сын Константина, - выдохнула я. 

Виктория резко поднимается и смотрит в мои глаза, не веря в услышанное. 

– Как не родной? А он знает?.. Бедный Андрюша… - дочь вскочила и начала метаться по комнате. 

– Успокойся, знает твой Андрей и уже давно. 

– Замечательно. Все всё знают, только я как слепой котёнок, тыкаюсь, мыкаюсь в поисках правды! - воскликнула она. 

– Девочка моя, думаешь, мне было легко скрывать столько лет, кто твой отец?! Знаешь, сколько раз я стояла на перекрёстке противоречия: рассказать тебе или нет?! Достаточно ли ты взрослая или все же лучше подождать?! Вопросы о том, как ты воспримешь такую правду, выжали из меня все силы! - в сердцах сказала я. 

– Просто правду, больше и не надо… 

– Правда в том, что я любила твоего отца больше жизни! - с надрывом в голосе сказала я. – А он оставил меня, беременную… 

– Что ты хочешь сказать, он что узнал обо мне и бросил тебя?! - выпучила она от ужаса глаза. Виктория замерла посреди комнаты, уперев в бока руки и дожидаясь ответа. 

– Все было не так! Думаю, если бы он знал, что я беременна, все было бы иначе. Давай начну с начала. Присядь. Нет смысла мотаться из угла в угол! Понимаешь, так получилось, что наши родители с обеих сторон были против наших отношений, но нам было плевать и мы все время скрывались, строили планы на будущее, хотели создать семью, и даже были готовы уехать из города! Закончить школу и переехать продолжать учиться в другой город вдали от назойливых родителей! 

– Насколько я помню, ты вроде рассказывала, что подавала на медицинский у нас в городе… - перебила она меня. 

– Подавала. И здесь, и в другом городе. А толку? Перед самым выпускным балом мне пришло письмо от Кости, где он говорит о том, что наши родители правы, и мы не пара, и нам лучше вообще перестать видеться! В письме ещё было сказано о том, что он с самого начала хотел всем доказать, что соблазнит серую мышку-отличницу, а эти отношения затянулись. Там много всего было написано. Он просил оставить его в покое. И ещё сказал то, что на выпускной бал он придет с другой! 

– О, мама! Мне так жаль, - присела Виктория прямо на пол возле моих ног, - ну, и гад он, этот Орловский! - в сердцах сказала моя дочь. – Ненавижу… 

– Постой, малыш, это ещё не всё. Не делай, как я, поспешных выводов! Оказывается, Костя получил похожее письмо, написанное моим почерком. Нас кто-то очень ловко ввёл в заблуждение. Может быть, сразу узнав о беременности, я бы не уехала с родителями, а пришла бы к нему, чтобы поговорить, - потрепала я ее по волосам. 

– И что, все? Больше из вас никто не пытался выяснить, что да почему? - подняла она свою голову с моих колен и заглянула в глаза. 

Видеть боль в глазах дочери - это сравнимо с тем, что тебя медленно режут на куски. Как бы мне хотелось поскорее избавить ее от этой обиды и боли, да только так не бывает. Ее лишили отца в детстве, меня лишили любимого, вопрос «Кто это сделал?» напрашивался сам собой, чем и поинтересовалась моя бедная девочка. 

– Мам, кому это было надо? 

– Не знаю… 

– Я знаю! - послышался охрипший голос Костика. 

Он стоял на пороге комнаты и ждал нашей реакции на его появление. Мы молча смотрели на него, ожидая ответа на заданный вопрос Виктории, который интересовал меня не меньше. В машине, когда я увидела впервые липовое письмо якобы от меня, мысли то и дело вертелись вокруг одного и того же вопроса «Кто посмел?» 

– Это мои родители. Пока я ждал, чтобы вы немного поговорили, я успел побеседовать со своей матерью. Немного блефа, и она призналась в содеянном, - мрачно сказал Орловский, ступая во внутрь комнаты. Позади него нарисовался и Андрей. Виктория, увидев его, кинулась в его открытые объятия, продолжая всхлипывать. Она понимала, что теперь нет препятствий для их близости, и нет ничего лучше для утешения, чем объятия любимого. 

– Неужели только твои родители? - встаю и подхожу к нему вплотную, понимая, что он не договаривает. 

– Натель, не надо ворошить прошлое, - попытался он меня обнять. 

Ловко уворачиваюсь от его объятий и твёрдым голосом произношу: 

– Нет, Орловский, так не пойдёт! Если в этом так же замешаны мои родители, а что-то мне подсказывает, что это так, они тоже должны ответить за свой поступок! Боже, да моя мама даже не призналась мне в этом, когда узнала, что я беременна… 

– Натель, дорогая… 

– Что «дорогая»?! Ты хоть на минутку можешь представить, что я пережила?! Ты хотя бы знаешь о том, что я через неделю купила билет на самолёт и сбежала от родителей, чтобы поговорить с тобой?! И не успела я приземлиться, как увидела на всех журналах твоё счастливое лицо с какой-то