Позывной «Курсант» #2 - Павел Барчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Драма? — Переспросил Клячин. Хотя прекрасно услышал с первого раза. — Драма, Алексей, не в этом. Баба — сама дура. Думала за счет передка мужа из предателей вытащить. Да когда вообще это работало? Такая система. Никогда! Драма не в этом. Драма в том, что документы эти, которые якобы Егир япошкам отправлял, я сам лично на его дачу за день до обыска привёз и в нужном месте спрятал. И приказ мне отдал товарищ Бекетов. Сволочь я? Сволочь, Алексей. Та еще сволочь. Но…Игорь Иванович сказал…
Клячин тяжело вздохнул. Опять замолчал. Пауза повисла тяжёлая, многозначная.
Я пялился на него в этот момент с особым усердием. Пытался понять, искренне чекист вздыхает или нет. Реально ему данная история покоя не дает или он передо мной страдальца разыгрывает. Мол, шеф — гнида и крыса, а сам я, к сожалению, был вынужден. Не мое, мне подкинули…Ну, да…Ну, да…
— В общем, пальцем указывать не стану. — Вынырнул, наконец, из своих размышлений Клячин. — У меня тоже рыло в пуху по самые не балу́йся. Но… Выводы делай, Алексей. И подумай, с кем тебе лучше в связке держаться.
Я затряс башкой с особым усердием. Мол, конечно, конечно… Все понимаю. Николай Николаевич — мой самый настоящий друг.
— Ты пойми, я против товарища Бекетова ничего не имею. Лично. А вот насчёт остального… Заигрался он что-то. Мы давно вместе. Бок о бок. Боролись с контрой, врагов руба́ли. Однако… Игорь Иванович в последнее время слишком…
Клячин посмотрел мне в глаза. Похоже, чекист подумал, не слишком ли его несет. А то вдруг я возьму да и настучу благодетелю.
— Изменился Игорь Иванович. И мы, как настоящие коммунисты должны вернуть старшего товарища на правильную дорожку. Понимаешь?
— Конечно, понимаю. — Ответил я Клячину. — Полностью с Вами согласен. Буду бдить. Смотреть в оба глаза. Слушать в оба уха. Если что-то вспомню, в первую очередь с Вами обговорю.
Хотя, даже последнему придурку ясно, срать хотел Николай Николаевич и на правильную дорожку, и на старшего товарища. Цель его в другом. Он явно хочет подсидеть шефа. А учитывая, какие нынче времена, то не просто подсидеть. Конкретно Бекетову свинью подложить, чтоб сам товарищ майор у стеночки оказался.
— Молодец! — Клячин легонько стукнул ладонью по столешнице, а затем резко встал на ноги. — Идем, Алексей. Пора возвращаться.
Чекист в своей обычной манере, не оглядываясь, пошел к выходу. Я, само собой, двинулся следом. Так старался его догнать, что выскочил на улицу на всех парах. И тут же буквально влетел в девушку. Вернее, сначала я не понял, что это девушка. Думал, женщина какая-то мимо проходила. Ни лица ее не разглядел, ни возраста. Баба да баба. Какая разница. Но потом… Потом она подняла на меня растерянный взгляд. И все. Я завис.
Глава 17
Обстоятельства принимают интересную форму, но я не знаю, что с этим делать
— Надя, с тобой все в порядке? Аккуратнее нельзя? Куда несешься⁈ Идиот…
Откуда-то сбоку вынырнул парень. Он же на меня и заорал. Хотя, с какого перепугу, непонятно. Я в девчонку врезался совершенно случайно. Выскочил из блинной на скорости и, естественно, никак не ожидал, что кто-то окажется на моем пути.
Пацану было, наверное, где-то около семнадцати-восемнадцати лет. Пижонская курточка, кепи, начищенные до блеска ботинки. В этом времени сложно понять с первого взгляда, кто, что из себя представляет. Но у данного индивида на лице было написано, он охреневший тип. Явно не из крестьянско-рабочей семьи. Этакий мажор советского разлива. Мне вот такое высокомерное отношение ко всем окружающим очень знакомо. Сам когда-то был в подобной роли.
Я даже, честно говоря, не понял, откуда появился пацан. В оба глаза смотрел на девчонку.
Почему? Да потому что охренел. Она фантастически была похожа на мою мать. Или моя мать на нее. Так, наверное, точнее выйдет. Учитывая, что Реутов — мой дед, есть весьма сильное подозрение — стоящая рядом девушка, которая из-за нашего столкновения морщилась и протирала плечо, теоретически может быть…Кем? Бабкой моей, что ли? Или реально совпадение?
Ну, просто…Да, бывают внешне похожие люди. Однако, эта особа точь в точь напоминала родительницу, покинувшую меня в совсем юном возрасте. Вот прямо одно лицо. Те же темные волосы, тот же аккуратный, чуть вздернутый носик, те же высокие скулы.
Материны фотки отец, конечно постарался убрать. Нигде в доме их не имелось. Имя родительницы он предал анафеме и ни при каких обстоятельствах его не упоминал. Но я всегда был стоумовым. Уже будучи подростком разыскал у отца в вещах старый альбом со снимками, которые они, так понимаю, делали с маман в период счастливой семейной жизни. Года два на них пялился ежедневно. Как дурак, честное слово. Пытался понять, почему она ушла.
Я был мелким в момент ее исчезновения, соответственно, обосраться настолько, чтоб мать забила на сына и предпочла свалить в теплые страны, не мог. Отец…Ну, не ангел он, конечно. Однако и не хуже других. Все в меру. Не думаю, что он бухал запоями или бил ее. Не похоже на батю. Он быстрее наоборот — большой ценитель женской красоты. Джентльмен и все такое. Гулял? Тут ничего не скажу. Опять же, в силу малого количества лет столь занимательные факты в моей башке не отложились. Однако, уверен, отец сильно любил маман. Ни к одной женщине потом душой так и не прикипел. А вот по родительнице…По ней он несомненно сох. Так сох, что хранил старые фотографии среди трусов и категорически отказывался говорить на темы, касающиеся матери.
Потом одна дамочка из обслуги дома, случайно спалив мою медитацию над фотками, донесла отцу. Он пришел ко мне в комнату и на полном серьёзе заявил, если не прекращу этот душевный мазохизм, то анафеме будет предано не только материно имя, но и мое. Ибо не хер ворошить прошлое. И уж тем более, в отношении женщины, которая положила болт на нас обоих.
Я перестал тайком изучать старый альбом, но лицо родительницы врезалось в мою память намертво. Оно даже снилось мне иногда. И сейчас я смотрел на точную
