Дети Богов и Воинов - Шона Лоулес

заинтересовало. Семья из десяти оленей спустилась в ущелье, по дну которого текла река. Самки изящно склонили головы к воде, а оленята беззаботно скакали между их ног.

– Какие красивые, – прошептал Броккан.

– И сильные.

Спрятавшись за валуном, я поставила сумки на землю и прикрыла лодыжки Броккана подолом платья, защищая кожу от густых зарослей крапивы и утесника. На кустах появились завязи, означающие, что лето вот-вот подойдет к концу, и скоро созреют осенние ягоды. Это время года я любила больше всего. Ифа тоже.

Я крепко прижала Броккана к груди, чувствуя под ладонью биение сердца. Его мягкая щека коснулась моей.

– Мальчик мой, – прошептала я, прижимаясь к нему подбородком, – а ведь если бы ты мог, ты бы наверняка превратился в оленя.

Он рассмеялся, прикрывая рот обеими ладонями, чтобы не вырвалось ни звука.

– Ну, может, только на день, – прошептал он. – Я же стану слишком по тебе скучать.

– Мы бы могли остаться вместе, – подмигнула я. – Я бы забралась на твою спину, и мы бы путешествовали по всей Ирландии со скоростью ветра, чтобы успеть помочь всем больным людям.

– На оленях нельзя кататься, глупая. Это же не лошади.

Броккан наморщил было нос в ответ на мои подтрунивания, но его лицо тут же засияло вновь, когда он увидел на берегу реки двух оленят, игриво бодающихся друг с другом в зарослях папоротника. Я тоже залюбовалась ими, наслаждаясь передышкой от тяжелого путешествия через лес на манстерской границе.

Внезапно до нас донесся крик.

Олени мигом припустили в лес. Повернувшись на шум, я схватила Броккана за руку. Вдали, за рекой, я приметила небольшой ро, окруженный невысокой земляной стеной.

Броккан присел еще ниже, почти с головой скрывшись в траве.

– В чем дело? – настойчиво прошептал он.

Мы вновь услышали пронзительный, исполненный боли крик. На сей раз я не сомневалась, что он донесся из ро на другом берегу.

– Пойдем. – Схватив племянника за руку, я нацепила сумку с травами на плечо. – Кто-то попал в беду. Давай попробуем помочь.

Мы сбежали по склону и пересекли равнину, отделявшую нас от открытых ворот ро. За земляной стеной, возле дома из дерева и глины, стояли две девушки, а рядом с небольшим очагом у внутренней стены расхаживал взад-вперед молодой мужчина. Над огнем висел железный котелок, но мужчина не обращал на него никакого внимания.

На мгновение я замерла в нерешительности. Во время путешествия на юг я держалась подальше от мужчин и помогала травяными настойками только тем, кто приходил с женами и матерями. Как я и ожидала, на людях они вели себя вежливо: всем известно, что худшие злодеяния смертные мужчины творили за закрытыми дверями. За подтверждением далеко ходить не требовалось: за последние полгода я вылечила пятерых женщин, которых наградили синяками и сломанными костями их собственные мужья. Мне приходилось напоминать себе, что некоторые встреченные мною женщины говорили о своих мужчинах с любовью и что невинно улыбающийся малыш, с которым я путешествовала, не обречен стать чудовищем.

Так что же за человек расхаживал перед костром? Хороший мужчина или злодей? Мне предстояло это выяснить.

– Вам помочь? – крикнула я, и мы с Брокканом прошли через ворота ро, держась за руки.

Девушка помладше побледнела при виде моего изуродованного лица и спряталась за сестрой. Та утерла слезы и содрогнулась, изо всех сил стараясь не пялиться на пятна ожогов, покрывающие мою руку.

– Там моя невестка, – всхлипнула она. – Мама говорит, что ребенок застрял.

Мужчина подошел ближе, и теперь я заметила, что его глаза покраснели и опухли.

– Хотите поесть или попить? – Он указал на корзину с хлебом и овощами, стоящую неподалеку от костра. – Берите, что пожелаете.

Я покачала головой:

– Я лекарь. Возможно, я смогу помочь вашей жене.

Он уставился на меня с непостижимым блеском во взгляде, и меня испугала глубина этого чувства. Кажется, я его разозлила. Прикрыв Броккана телом, я приготовилась к вспышке чужой ярости. И о чем я только думала, когда шла сюда с маленьким ребенком?

К моему удивлению, мужчина на нас не набросился – более того, он вовсе не шелохнулся, пока по его щеке не скользнула слеза.

– Не стоит, – тихо сказал он, смахивая ее рукой. – Моя мать уже пытается сделать все, что в ее силах.

Девушки снова разразились рыданиями, и он заключил их в крепкие объятия. Я протянула здоровую правую руку, чтобы шрамы на левой не сбивали его с толку.

– За годы странствий я приняла роды у сотни женщин. Дайте я погляжу на нее.

Из жилища раздался очередной протяжный сон. Мужчина содрогнулся, а затем уныло кивнул.

– Побудь здесь, Броккан. Я скоро вернусь. – Я усадила племянника возле ворот и, наклонившись, прошептала ему на ухо: – Если тебе станет страшно, позови меня, и я тут же прибегу.

Он кивнул и подтянул колени к подбородку. Я улыбнулась: всего четыре года, а на него уже можно положиться.

Не теряя больше ни секунды, я забежала в дом. С порога меня встретил тяжелый запах крови, смешанный с отвратительной вонью пота и рвоты. Молодая женщина, лежавшая на кровати, вскрикнула от очередной болезненной схватки, скрутившей ее тело судорогой. У нее не осталось сил издавать пронзительные крики, которые мы услышали в лесу.

Роженицу держала за руку сидящая возле кровати пожилая женщина с искаженным от тревоги лицом.

– Я здесь, Сайв, – прошептала она. – Толкай, не останавливайся.

Когда я подошла ближе, она взглянула на меня и прищурилась, поняв, что перед ней не одна из дочерей.

– Меня зовут Фоула, – представилась я, отвечая на не заданный вопрос. – Я лекарь.

Я встала на колени возле кровати. Схватка кончилась, Сайв застонала и безвольно расслабила руки. Ее глаза закрылись, и горевший в них свет уступил место безжизненной вечерней мгле. Ее сердце с каждой секундой билось все тише и медленнее, а сердце малыша колотилось с заметными перебоями. Я прикрыла глаза и воспользовалась даром, чтобы узнать причину проблемы. Ах да. Плацента перекрыла шейку матки, и та уже начала рваться. Через несколько минут Сайв умерет от потери крови, а вместе с ней жизни лишится и младенец.

Мать Лонона потянула меня за руку.

– Ты можешь помочь?

В ее глазах стояли слезы, и она уже начала качать головой, предчувствуя ответ. В своем возрасте она наверняка успела повидать немало женщин, погибших при родах, и теперь безошибочно чувствовала дыхание смерти.

– Может быть… Если получится подвинуть младенца. – Я закатила рукава. – Вскипятите пресной воды.

Она выбежала наружу, и мы с Сайв остались наедине.

Что же делать? Томас говорил, что мне позволено