Другое человечество. Здесь кто-то побывал до нас... - Алексей Маслов

Параллельное существование австралопитеков и человека сегодня уже очевидно. Разумеется, это не исключает, что они могли иметь общего предка или более ранний австралопитек в конечном счете дал начало роду Homo, сам постепенно сойдя с исторической арены. Но это – всего лишь предположения, умозаключения, происходящие от катастрофического недостатка реальных подтверждений. Пока же это не более чем параллельные виды и «даже не родственники».

В конце 80-х гг. в так называемом «слое 2» в Олдувайском ущелье были обнаружены останки Человека прямоходящего – Homo erectus, датированные 1,6 млн лет [147, 238]. По утверждениям его первооткрывателей, именно это существо и представляет собой ключевое звено на пути человеческой эволюции. Мы уже привыкли относиться к таким заявлениям об «окончательном решении проблемы поисков предков человека» с известной долей скептицизма, поэтому и в данном случае речь, безусловно, идет о представителе Homo, а не об австралопитеках, которые все же были ближе к обезьянам. Примечательно, что в олдувайских находках обнаруживается много параллелей со знаменитым питекантропом, найденным Дюбуа на Яве в 1891 г., и Пекинским человеком из пещеры Чжоукоудянь в 20 – 30-х гг. XX в. Эти параллели, возможно, указывают на то, что в разных регионах земного шара абсолютно параллельно и независимо развивались различные виды людей, часть из которых не сумела пережить многочисленных природных вызовов и вымерла. И ни один из этих представителей людей не показывает прямой или косвенной связи с африканскими австралопитеками.

Параллельно с приписыванием австралопитеку удивительной разумности и даже изготовления орудий существует и другое течение специалистов, которые, опираясь на последние находки, утверждают, что вряд ли вообще стоит рассматривать австралопитека как возможного предка человека. Прежде всего, австралопитеки жили параллельно с Homo. Чуть ниже мы будем говорить о поразительном случае обнаружения в Лаетоли отпечатков прямоходящего существа с типом стопы и передвижениями, аналогичными современному человеку, оставленных 3,6–3,8 млн лет назад, причем эта дата означает, что это существо жило параллельно с Люси и другими австралопитеками. Так, в 1997 г. бывший декан медицинского факультета Ливерпульского университета профессор Бернард Вуд, один из наиболее авторитетных специалистов по сравнительной анатомии и антропологии, заметил, что не существует очевидного пути, по которому человечество могло бы взять свое начало именно от австралопитеков [161, 85]. Скорее всего, австралопитеки были лишь одним из типов гоминидов, которые существовали параллельно с уже сформировавшимися представителями Homo.

И это далеко не единственный пример того, что то, что казалось логичным и прямым путем развития человека от австралопитеков к более сложным формам, внезапно обрывается. Австралопитек превращается просто в один из вымерших видов обезьян, а человек опять лишается своих предков.

Часть пятая

Слишком много человечеств

Долгая жизнь питекантропа

Из Африки или из Азии?

Вообще именно Азия первоначально казалась идеальным местом для обнаружения «недостающего звена». Прежде всего, она достаточно «дика», неисхожена. Там обитает ряд малопонятных и малоизвестных для той поры племен. Поэтому всем казалось, что искать надо именно в Азии – где же еще?! Вероятно, одним из самых больших поборников «азиатского истока» человечества был немецкий биолог и зоолог Эрнест Геккель, который в 1868 г. четко сформулировал, что именно жители Папуа – Новой Гвинеи являются логическим завершением древа человечества от «обезьяньих истоков». По его мнению, жители Папуа и Меланезии самым прямым образом связаны с непосредственным предком человека. Геккель именовал его Homo primigenius – то есть Человек примитивный, что, естественно, в самом хорошем свете показывало человека современного вида, который в этом случае являлся, без сомнения, «прогрессивным». Более того, в рассуждениях Геккеля можно без труда заметить легкий налет «западноцентризма», ведь наиболее близкими к вымершим примитивным людям являлись именно жители Южной Азии, а европейцы выступали как пик интеллектуального развития.

Основой для рассуждений Геккеля была внешняя схожесть, как ему казалось, между жителями Папуа и высшими обезьянами. Более того, после сравнения человеческих зародышей и эмбрионов гиббонов, которые обитают в Юго-Восточной Азии, Геккель сделал поразительный вывод: оказывается, знаменитый «райский сад, сад Эдем» находился именно в этой части света. Располагался он на континенте, который сегодня частично затоплен волнами Индийского океана, что соответствовало знаменитой стране Лемурии – некоему потерянному континенту, где и зародилось человечество.

Следуя Геккелю, это объясняло многое. Прежде всего, свое «законное место» обретало библейское предание о саде Эдем, где были сотворены и жили первые люди. Во-вторых, становилось понятно, почему не найдены никакие костные останки – ведь они были «смыты» волнами потопа, когда часть Лемурии ушла под воду. Будущий первооткрыватель питекантропа Эжен Дюбуа (1858–1940), строго следуя указаниям Геккеля на азиатский центр происхождения человека, начал свои поиски именно в Индонезии.

Карта, иллюстрирующая классическую теорию наличия единого центра развития человека из Африки (По «National geographic»)

Но была и другая точка зрения: Африка является колыбелью человечества. Ее придерживался и сам Ч. Дарвин, высказав это предположение в своей книге «Происхождение человека» (1871), и известный ученый Томас Хаксли в своем труде «Свидетельства о месте человека в природе» (1863). Метод, которым они пришли к этому выводу, немногим отличался от рассуждений Геккеля. И Дарвин, и Хаксли считали, что поскольку ближайшие «родственники» человека – шимпанзе и горилла – живут в Африке, значит, и сам человек должен был выйти именно из этих мест. Но самое главное, всем казалось, что место рождения человека должно быть только одно.

Хорошо просчитанное открытие

Некоторые открытия просчитаны заранее. Это значит, что первоначально высказывается предположение о существовании какого-то раннего гоминида или переходного типа, а затем его находят. Или находят кого-то, кого и считают «заранее просчитанным открытием». Связь между этими событиями прямая: научное сообщество приходит сначала к выводу о конкретных чертах «недостающего звена», а затем эти черты и, соответственно, статус «недостающего звена» приписываются новой находке. То есть ее позиционируют, исходя не из нее самой, а из ранее сделанных суждений.

Проследим этот парадокс на нескольких примерах. Первый непосредственно связан с находкой первого претендента на место «недостающего звена» – питекантропа.

Останки питекантропа, открытого Дюбуа на Яве в 1891–1893 г.: свод черепа, берцовая кость в двух проекциях и зубы

Самым активным и в ту пору одним из немногих убежденных последователей Дарвина в конце XIX в. становится Эрнст Геккель, который меньше чем через десять лет после выхода в свет дарвиновского «Происхождения видов» в 1868 г. публикует свою «Историю созидания», мысли которой были во многом навеяны дарвиновскими идеями. В своем труде он приходит к выводу о существовании переходного типа между обезьянами и человеком, давая ему имя Питекантроп, или Pithecanthropus alalus, – «Обезьяночеловек бессловесный». Геккель даже рисует предполагаемый облик питекантропа: он в равной степени должен обладать обезьяньими и человеческими чертами, иметь длинные руки, короткие ноги, быть прямоходящим, но все же еще передвигаться на полусогнутых ногах, иметь удлиненный покатый череп и мощные резцы.

Геккель идет еще дальше в своих рассуждениях: он теоретически высчитывает даже место возможного обитания питекантропа. Возможно, говорит он, это должны быть остатки древнейшего континента Лемурии, вытянувшегося от Мадагаскара и Индии через Индийский океан до Индонезии. Смелость и порой фантастичность идей Геккеля сочетаются в нем с трезвым и реалистичным суждением, например, он отдает себе отчет в том, что вряд ли стоит надеяться на возможность обнаружить останки питекантропа неповрежденными [181].

Итак, как видно, Геккель буквально предсказывает вид и форму будущего питекантропа. А в 1887 г. талантливый голландский анатом и лектор Амстердамского университета Эжен Дюбуа (1858–1940), увлеченный идеей найти «высчитанного» заранее питекантропа, вместе со своей женой и сыном отправляется в качестве военного хирурга на Яву. Ему кажется, что именно здесь и могут залегать останки недостающего звена, к тому же Ява соответствовала предсказанию Геккеля, поскольку могла являться частью исчезнувшей Лемурии. Энтузиазму Дюбуа можно только удивляться: в течение двух лет он убеждал власти Суматры разрешить ему проведение раскопок. Наконец разрешение было получено, и он нанимает группу местных рабочих для раскопок и просеивания земли на речных террасах. Такие террасы заметно облегчали раскопки, поскольку в тех местах, где воды реки отступили, можно было просеивать слой за слоем, эпоху за эпохой, не проводя сложных раскопок. Наконец в 1891 г. Дюбуа в Триниле обнаруживает две находки, которым было суждено на многие десятилетия приковать внимание ученых: часть свода черепа и зуб. Чуть позже рядом с ними была обнаружена берцовая кость, и именно по ней можно было сделать вывод, что найденное существо было прямоходящим. Поскольку раскопки велись не слишком упорядоченно и четкой методики не было разработано, место залегания находок не было ясно зафиксировано, что в дальнейшем несколько затруднило их идентификацию.