Великие тайны великих людей - Игорь Прокопенко

Жадность и самодовольное чванство триумфаторов, мелочное стремление добить лежачего и отобрать у голодного последний кусок привели к неожиданному результату. Во всех уголках Германии, во всех немецких домах вскипали слезы бессильной ненависти, сжимались кулаки. Газеты писали, что чернокожие солдаты французской армии, зуавы, насилуют белокурых немецких девушек. Газеты называли это черным позором Германии. И именно тогда чувство ненависти и жажда мести объединили немецкий народ.

Часто говорят, что немцы полюбили Гитлера за то, что он дал им хлеб и работу. На самом деле Гитлер и Геббельс вернули немцам чувство самоуважения, озвучили их потаенные мысли и поэтому стали кумирами.

Но это произошло позже, а тогда, в 1923-м, Геббельс бросился в Рур, ему нужно было оказаться в центре событий.

Николай Чаур считает: «У человека есть какая-то навязчивая идея, какой-то болезненный очаг возбуждения, и, чтобы его нейтрализовать, принимается форма служения – самопожертвование, форма возвеличивания себя с помощью других. Он боится, что его внутриличностные проявления будут не приняты обществом».

11 ноября 1923 года, Мюнхен. Двадцать два года до краха Третьего рейха. Гитлер в окружении шести сотен штурмовиков объявил о начале национальной революции и низложении правительства Баварии. Переворот провалился. Гитлера выследили и посадили на скамью подсудимых, он превратил зал суда в театр одного актера: не защищался, а нападал. Геббельс в порыве восторга написал ему письмо: «Подобно утренней звезде, вы явились нам и чудесным образом просветили нас во мраке неверия и отчаяния, вы дали нам веру. Когда-нибудь Германия отблагодарит вас». Это был восторг пропагандиста-любителя перед мастером пропаганды. Но Геббельс учился: он уже понял, что может заставить людей поверить тому, что говорит; что словами, голосом, жестами может убедить и подчинить толпу и уже испытал наслаждение от власти над толпой.

Елена Съянова: «Любопытна характеристика, данная самому Геббельсу одним из его старых соратников, Вальтером Штенессом, лидером берлинских СА. Штенесс сказал, что Геббельс – это что-то вроде мыши, в жизни его почти не видно. Эта мышь поднимается на задние лапки, тянется и вынюхивает, но когда она разверзает пасть, то это тигр, рыкающий и устрашающий, и тогда мы говорим «браво, маленький доктор».

В 1924 году Геббельс вступил в нацистскую партию, не по убеждениям, а, скорее, по материальной нужде. Ему предложили должность редактора субботней газеты – он согласился. Газету выпускала партия, и он стал нацистом, хотя в душе оставался социалистом и не скрывал симпатий к советскому режиму. В своей знаменитой речи «Ленин или Гитлер?» он, конечно, превозносил Гитлера, но и для Ленина не пожалел теплых слов. А вскоре и недавнее обожание фюрера заметно поостыло.

Геббельс дошел до того, что на одном из собраний предложил исключить из партии мелкого буржуа Адольфа Гитлера. Они жили в разных городах и лично не были знакомы, но в 1926 году Гитлер понял, что ему нужен этот человек с лицом фанатика и сумасшедшим пропагандистским темпераментом. В 1926-м они наконец встретились, и Гитлер купил его душу. О том, как происходил этот торг, лучше всего говорят дневники Геббельса. Начиная с апреля 1926 года они буквально звенят восторгом: «Пришло письмо от Гитлера». «Ждала машина Гитлера, королевский прием». «Звонил Гитлер. Он говорил со мной целых три часа».

Елена Съянова: «Пока Гитлер слушал речь Геббельса, первую, вероятно, публичную речь, он от зависти едва не сдох. И тем не менее после этого митинга он произносит такую фразу: «Этот Крошка Цахес нам нужен».

Искалеченная душа требовала признания, не единичного успеха, а ежедневного, ежеминутного признания. Поэтому он так упивался своими выступлениями и речами. На глазах толпы пигмей превращался в великана, а неудачник – в вождя. Еще важнее для него было одобрение Гитлера. Пустяковой похвалы было достаточно, чтобы Геббельс был счастлив, малейшего упрека хватало, чтобы он оказался в депрессии. Несчастный мальчик-инвалид мечтал, что когда-нибудь у него появится сильный и могущественный друг, который защитит его от обидчиков. Гитлер стал таким другом, он открыл фантастические возможности, оценил талант и дал шанс проявить себя и возвыситься. За это Геббельс готов был служить своему фюреру, другу и хозяину до последнего вздоха.

Николай Чаур: «Этот человек хорош для определенного круга людей, поэтому можно называть его добрым, заботливым, аккуратным, внимательным, исполнительным, добросовестным. Но поскольку у него есть в данной ситуации внутренний конфликт со своей личностью, болезненный конфликт, самоутверждение, самокомпенсация отсутствующего уважения в более раннем периоде, то у него есть стремление самоутверждения, то есть присоединение к какому-то очень большому субстрату. Вот, например, пиявка присоединяется к человеку и с помощью человека может выйти из воды».

В 1926 году Гитлер назначил Геббельса гауляйтером Берлина. Крупнейший город Европы жил своей жизнью, и ему было глубоко наплевать на нацистов, на их фюреров и гауляйтеров. Шестьсот сторонников на весь многомиллионный Берлин – это все, чем располагал Геббельс. Он быстро понял свою задачу – нужно было обратить на себя внимание, неважно как, неважно чем.

Константин Залесский рассказывает: «Он прежде всего вывел на улицы своих сторонников и пошел с демонстрацией в рабочий район, причем не просто в какой-то рабочий район, он выбрал тот, в котором были всегда очень сильны коммунисты. Естественно, завязалась словесная перепалка. Через какое-то время она переросла в драку. Чего добился Геббельс? О нацистской партии сразу стала писать берлинская пресса, потому что был, как сейчас принято говорить, информационный повод, то есть большая драка на политической почве. Об этом написали все газеты. И, соответственно, это вызвало интерес населения к растущей нацистской партии. Начался резкий приток в партию, за один день в партию вступило до 2000 человек – это огромное число для Берлина».

Началась бесконечная череда знаменитых митингов Геббельса. Каждый из них он обставлял как театральный спектакль. Митинг стал ритуалом, где знамена, музыка, специально отобранные люди и шествия служили декорациями и играли отведенные им роли. Они не вносили ясности, а еще больше затуманивали головы, но зрители всегда покидали зал под большим впечатлением.

Это были не просто зрелища, это были кровавые зрелища. В толпе работали нацистские провокаторы, каждый митинг заканчивался жестоким побоищем. О нацистских расправах писали газеты, Геббельс становился известной личностью. В одной из статей его назвали «обер-бандитом», и он с удовольствием подхватил эту кличку. Теперь на его афишах было написано огромными буквами: «Сегодня вечером с речью выступает доктор Геббельс, обер-бандит».